И маятник качнулся

Понадобилось почти десять минут, чтобы прийти в себя, остановить вращение мира перед глазами и переместить тело в вертикальное положение.

"Я предупреждала..."

Разве я чем-то недоволен?

"А вдруг?..." Хихикает.

Спасибо за помощь. Это... всякий раз будет так же плохо?

"Да... Пока не привыкнешь..."

И сколько времени нужно, чтобы привыкнуть?

"Тренируйся почаще..."

...Увидев меня, Гизариус решил, что по дороге домой ваш покорный слуга завернул к кому-то на кружечку медовухи - так меня шатало. И он был почти прав: радуга мира опьянила меня после уныло-серой реальности Вуали. Но я не мог отделаться от чувства омерзения, когда вспоминал, что на следующий день мне снова придётся ЭТО "надеть"...

Что-то я упускал. Что-то очень важное. Жизненно важное. Спросить у Мантии? Не ответит. Если скрытые ею подробности могут сделать меня сильнее, она промолчит. Почему мне так скупо рассказывали о Вуали? Ах да, по всем теоретическим выкладкам выходило, что я не должен дожить до момента, когда смогу воспользоваться этой разновидностью защиты. О, многое я мог бы отдать за то, чтобы оказаться сейчас в семейной библиотеке! Хоть - в Большой, хоть - в Малой... Там, наверняка, найдётся какой-нибудь самоучитель из серии "Что такое кретинизм и как с ним бороться"[10] ...

Тягостное ощущение непоправимой ошибки - откуда оно взялось? Почему я всегда мучаюсь, не зная, в чём причина истинная моих мучений? Хотя, и здесь есть свой "плюс": когда я выясняю, где находится источник неприятностей и насколько он силён, оные неприятности уже не столько меня пугают, сколько развлекают. Возможно, и этот раз не будет исключением. Поживём - увидим...

***

Лом на короткое мгновение взлетел в воздух и тяжело рухнул вниз, уходя на две-три ладони в землю. Дзынь! Ну вот, опять камень. Я пошевелил железяку, рыхля тёмно-серую подошву почвы, открывшейся после удаления дёрна...

Корчёвка отнимала у меня много сил - лом, несмотря на собственный вес, требовал отдачи и с моей стороны, а через полчаса такой "забавы" руки начинали ощутимо дрожать, и следовало менять характер работы: браться за лопату и подкапываться под длинные и удивительно прочные корни ивняка. Чтобы пользоваться топором, нужно подложить колотое полено - на весу перерубить скользкое щупальце корня не представлялось возможным. К тому же, топор следовало беречь... Что касается лопаты... Я уже относил её на повторную "правку": это случилось на второй день, когда я от усталости решил немного схалтурить и не прощупал ломом землю под плетью корней. Разумеется, воткнул в самые камни! Хорошо ещё, что поначалу я не умел правильно распределять усилия, и только слегка погнул кромку. Теперь, спустя неделю работы, я стал куда сноровистее и осторожнее. Единственной неприятностью (помимо грубой корки мозолей на пальцах) стало то, что моя спина банально сгорела в первые же часы корчёвки. Но тут мне на помощь пришла сама ведунья в компании со скисшим молоком, да Нида состряпала для меня безрукавку, чтобы я не подставлял обожжённую кожу новым ласкам солнца...

Я присел на корточки и запустил руку в сплетение корней. Ах, вот где вы прячетесь, озорники!... Мелкие, но весьма пакостные камни перекочевали в ведро. Угу, сюда мы подложим полено, перерубим этот корень, уходящий вниз и весь куст можно будет вынуть... Хватило одного удара, и охапка ивняка заколыхалась, лишённая главной опоры. Я опёрся ломом о толстый чурбачок, поднатужился и... С надрывным треском куст медленно пополз вверх. Ещё чуть-чуть... Ну же... Лопнули струны тонких корней, и очередной "букет" опрокинулся на сторону. Ну и славненько! Я подрубил остатки "пальцев", которыми он держался за землю, и оттащил куст к кострищу. На такой жаре он быстро высохнет, и останется только поднести огонь... Сухие корни горят хорошо: жарко, весело...

Ну что, можно считать, работа завершена.

Я окинул гордым взглядом опустошённый мной уголок огорода. Да, выглядит так, как будто табун лошадей потоптался, зато окрестные грядки не тронуты все в целости и сохранности! А приведи сюда лошадь, да попробуй с её помощью тащить кусты... Ох, тогда бы ведунья не досчиталась многих своих посадок...

Я высыпал камешки из ведра на внушительную кучу у стены сарая. Эти ещё можно будет использовать: или печку сложить, или в фундамент закатать... Пучок сухой травы стёр с лопаты свежую землю и прошёлся по лезвию топора, уничтожая следы едкого древесного сока. Так, инструменты я в порядок привёл, теперь осталось только лом оттащить обратно к доктору, и всё. Разве что, заставят перекопать освобождённую от "захватчиков" землю...

- Помогите...

Сначала я решил, что мне просто показалось, и это ветер поёт, аккомпанируя себе на струнах луговой травы, но крик повторился. Слабый, словно из-за высокой преграды... Кричат на реке? Я скинул сапоги и трусцой побежал по тропинке, ведущей на вершину холма, за которым дом ведуньи прятался от близкой воды.

Я оказался прав: на плёсе кто-то барахтался в воде, судорожно пытаясь удержаться на плаву рядом с перевернувшейся лодкой. Ещё двое незадачливых рыбаков дрожали от холода - рановато ещё для купания-то! - на илистом песке у кромки камышей. Мальчишки, лет по десять, мокрые и испуганные. А третий что же к берегу не плывёт? Не умеет? Так на кой фрэлл отправился на рыбалку?!... Безрукавка полетела в сторону, а я плюхнулся на задницу, съезжая по крутому склону холма к воде.

А речка-то не такая уж узенькая, как казалось сверху! Что же делать? Давненько же мне не приходилось плавать... А, была, не была! И я, скрепя сердце, прыгнул в объятия реки, лихорадочно вспоминая, что же нужно делать, чтобы остаться на поверхности этого живого зеркала...

От погружения в воду грудь на несколько мгновений свело так, что невозможно было сделать и вдоха. С трудом прогоняя последствия шока, я поплыл. Первые движения были судорожны и неуклюжи, но если когда-то учился плавать, эта наука не забудется и до самой смерти. Гребок - ладони описывают сжатый круг, толкая тяжелые складки воды вниз и назад, под грудь, поднимая тело - ноги, согнутые в коленях, выпрямляются, отталкиваясь от других вязких глыб... Стараюсь плавно и быстро скользить в самом верхнем слое... В конце гребка голова чуть приподнимается над водой - ровно настолько, чтобы сделать короткий вдох - и снова погружается, почти до самых бровей. Подниматься выше нельзя: теряется скорость. Приоткрываю глаза на время вдоха, чтобы убедиться, в нужном ли направлении я плыву. Вот когда в полной мере можно оценить преимущество короткой стрижки - мои прежние "локоны" уже давно налипли бы на лоб, забились в глаза и скрипели бы на зубах... Вперёд... А тут неслабое течение: тяжело же мне придётся на обратном пути... Когда до перевернутой лодки меня отделяло всего несколько гребков, я почувствовал, как что-то скользкой петлёй захлёстывает ногу и тянет вниз. Что-то холодное, царапающее кожу, и... Не имеющее отношения к животному миру! Я дёрнулся, лягнул свободной ногой какую-то студенистую массу и вынырнул на поверхность.