Кровь

И сейчас же из загробной тени выступает ослепительно серебрящийся силуэт – чешуйчатый змей с бездонными синими глазами. Он проносится стрелой мимо князя, но тот успевает вцепиться в его оперенный гребнем загривок. Змей летит прямо в пламя костра, которое разрослось в широкую огненную реку. Но алые языки послушно расступаются перед летящими, и змей со своим седоком, нетронутые, взмывают вверх.

В чёрной вышине бешено вьется серебристая лента, а огненные блики, тянутся к ней, но, не коснувшись, бессильно опадают. И кажется этот дикий танец огня и серебра длится целую вечность. И вот наконец, как будто бы смертельно устав, змей камнем летит вниз, но князь по-прежнему крепко держится за серебристый гребень. Змей врезается в землю, рассыпается фонтаном слепящих брызг, вспышкой живого белого света, и рядом с костром остается лишь князь.

Старик, пришедший в подземелье вместе с князем, исчез, на его месте в черноте повисает гигантская призрачная голова: «Спълнимъ твоѥ прошєниѥ – врагъ твои погъıблєтъ. Сѣмѩ того исъшєтъ, ѩзыкъ съгъıнєтъ». (Мы исполним твое желание – твой враг будет повержен, семя его высохнет, язык сгинет.)

Голова опускает лицо, а на его месте появляется новое: «Отнъıнѣ твои родъ и домъ сѫтъ проклѧти. Въı начнєтє вьсѣмъ нєсти съмрьть и бѣдѫ». (Но теперь на твоем роду и доме проклятие – вы будете нести людям только смерть и страдания.)

Из темноты выступает третье лицо: «Проклѧтиѥ можєтъ сънѩти тъ котєръıи изничьтожєтъ вьсѣкого къто съмѫтитъ нъı своъıми прошєнии». (Проклятие снимет тот, кто уничтожит всякого, нарушившего наш покой своими желаниями.)

Бесплотные лица растворяются в ночи. Князь гневно кричит им вслед: «Ѥсмь пожьрълъ мои съıнъ, истьрълъ моꙗ съпоминаниꙗ, ѹкротилъ Лилитъ – за ради того имамь нъıнє проклѧтиѥ?!» (Я пожертвовал сыном, я стер свою память, я укротил Лилит, – и за всё это я получаю проклятие?!) Неожиданно подряхлевший князь опускается на землю рядом с костром и переводит свои скорбные глаза на Драгана, сидящего напротив.

Тёплый круг света едва вмещает двоих, но в него тянутся ещё какие-то клочковато растрёпанные тени и крючковато заломленные конечности-корневища. На границе света и тьмы всплывают и гаснут чьи-то мертвенные лики. Глядя на Драгана, князь напряженно молчит, но голос его заговаривает сам:

– Я знаю тебя? – тёмное бугристое лицо старика призрачно трепещет в неверном свете.

К костру протискивается ещё одна тень – молодой человек, отдаленно похожий на князя.

– Нет, – отвечает Драган, так же, как и князь, не разжимая губ.

– Но я помню, ты уже приходил.

– Да. Я снова пришел, чтобы узнать, кто потревожил покой Отца.

К троим, сидящим у огня, подсаживается четвёртый – полупрозрачный сухопарый господин благородного вида.

– Ты уже спрашивал о нем в первый раз, он всё ещё ходит по земле.

– Это вампир с русыми волосами и бесцветными глазами?

– Не знаю. Я давно не могу видеть. Я узнаю его по хриплому голосу. И по запаху, он всегда один и тот же – запах мёртвой крови и страха.

У костра появляется пятый неясный силуэт человека, облаченного в чёрный камзол. А голос князя продолжает безмолвный разговор:

– И твой запах я узнаю – это ненависть, но сейчас есть что-то новое...

Драган прерывает его:

– А больше никого не было?

В кругу света и так уже тесно, но за плечами сидящих множатся новые смутные лица.

– Был один. Недавно. Мертвец привёл мертвеца. Он просил богатства и славы. Я слышал, как один научил другого пожертвовать собой – это было не так уж глупо. Новичок уже здесь. Он не укротил Лилит – его страхи пожрали их обоих. Это было восхитительно!

И все тени разом согласно кивают.

Драган, помолчав, бросает осторожный упрёк:

– В прошлый раз я спрашивал, как можно попасть сюда, минуя ритуал...

Князь устало признает свою вину:

– Да, я солгал тебе. Не хотел, чтобы новые проклятия множили нашу муку. Хвала чёрным небесам, и тот мертвец приходит не часто. Он знает только про башню, – в интонации проскальзывает злорадство, – Всё никак не выведает нужных для ритуала слов!

– Почему Отец не рассказал ему?

– Отец давно потерял к нему интерес. Стоит лишь озвучить своё желание, и ты попадаешь в ловушку вечного проклятия, – почти земной болью и ощутимой горечью пропитано каждое бесплотное слово князя, – С этого момента ты никто. Больше Отцу ничего от тебя не нужно.

Тягостное молчание опускается свинцовой тенью на потустороннюю ночь. В тишине лишь потрескивает костер. И прозрачные, неясные очертания посмертных образов переливаются ярким золотом и угольной чёрнотой. Среди них всплывают знакомые черты – карие миндалевидные глаза, тонкие нервные губы.

– Катарина! – голос Драгана вздрагивает от невольного удивления.

Как будто испуганный неосязаемым прикосновением собственного имени, призрак Катарины сейчас же исчезает в темноте.

– Но её душа – в замке, обречена бесконечно переживать муки самоубийства.

Взгляд князя постепенно потухает, тень становится всё прозрачнее, но голос всё-таки отвечает:

– Это не её душа. Это тень её души. Она приходила сюда вампиром.

– Вампир погибнет, но человек может остаться, – огненный блик сильнее вспыхивает на бледном лице Драгана.

– Нѣтъ! (Нет!) – выкрикивает в исступлении князь, губы его впервые распахиваются, и из них вырывается ожесточенный, протестующий вопль. И все тени разом яростно вопят свое «нет».

И словно задутое ураганом призрачной ярости гаснет тёплое пламя. Всё погружается в бескрайнюю ночь. Только лёгкий переливчатый шелест светлых голосов в последнем обессилевающем порыве доносится до Драгана: «Не думай, даже не думай об этом! Не проси его ни о чем!»

***

Тело Драгана продолжает сотрясать судорога, и в конце концов он бессильно валится на земляное дно смотровой площадки. Туманные руки серого исполина остаются висеть в пустоте ночи, сжимая в ладонях мёртвую голову старого князя. Серебристая молния проносится по ладоням мгновенной вспышкой и острой пастью подхватывает с рук хозяина желанную добычу.

Драган медленно приходит в себя. Гигантская безголовая спина уже удаляется по бурлящим волнам человеческих тел куда-то в сторону недоступного багрового горизонта.

Поднявшись наконец на ноги, вампир направляется было к центру площадки, где в темноте слабо вырисовывается круг каменного бордюра. Но внезапно останавливается и достает из висящего на плече рюкзака что-то, замотанное в кусок брезента. Некоторое время он медлит, переводя задумчивый взгляд со свёртка на чёрный пейзаж, расстилающийся за стенами башни. В итоге он кидает ношу под ноги и поспешно бросается в жерло колодца.

Через мгновение Драган приземляется на заснеженной смотровой площадке, освещенной слабым сиянием неполной луны да отблесками того света, которым залит двор замка. Драган успевает сделать один лишь шаг в направлении лестницы, как там вырастает сумрачная фигура.

Два вампира замирают в немом оцепенении, меряя друг друга пронзительными ледяными взглядами. Первым сходит с места Громов. Его бесстрастное лицо, кажется, трогает тень скептической улыбки. Его единственная рука решительно сжимает рукоятку меча, закрепленного у него на поясе. Драган тоже делает шаг, но не навстречу врагу, а чуть в сторону, осторожно снимая и бросая на снег свой рюкзак. Над его плечом, серебрясь, возвышается меч, однако Драган даже не пытается достать его. Внезапно он срывается с места и вихрем мчит по площадке. Вцепившись в Громова мёртвой хваткой, он сбивает его с ног и перелетает вместе с ним через край стены. Оба камнем падают с башни.