Кровь

***

Ирена покашливает и иронично хмурится, глядя на Тинека. Не выдержав материнского взгляда, Тинек нехотя сознается:

– No, pravzaprav, seveda je bilo malce drugače. Skrili smo se v gradbenim oderu. Takrat varnostnik je bil stari Marjan, in ni nas opazil. (Ну, вообще-то, конечно, всё было немного не так. Мы спрятались в лесах. В тот раз сторожил старый Марьян, и он нас не заметил.)

***

На замковый двор опускаются тёплые летние сумерки. От замка к административному корпусу неспешно идет щупленький головастый старичок. Немного постояв на пороге, он наконец входит в белое, недавно оштукатуренное здание. Недалеко от входа всё ещё не убраны строительные леса, заботливо обернутые толстым полиэтиленом.

Как только дверь за старичком захлопывается, под полиэтиленом начинается активная возня и перешёптывания. В итоге край плёнки приподнимается, и из-под него гуськом, на карачках выбираются пятеро мальчишек. Не поднимаясь, они крадутся под окнами административного корпуса, в одном из которых виден Марьян, сидящий перед включенным телевизором.

Ребята, двигаясь друг за другом, медленно обходят замок, время от времени настороженно останавливаясь и возбужденно шикая друг на друга. Оказывается, их цель – это окно на первом этаже. Оно только выглядит закрытым. Высокий мальчик, идущий впереди (очевидно, самый старший), остановившись под этим окном, легко цепляет раму, и она послушно, но со скрипом открывается. Ребята испуганно приседают к самой земле и несколько секунд напряженно озираются.

Хотя старший мальчик довольно высок на фоне остальных пареньков, но даже и ему не с первого раза удается вскарабкаться в открытое окно. Свесившись из оконного проёма, он помогает своим товарищам забраться внутрь замка. Только с одним полноватым пареньком выходит заминка. Он лезет предпоследним. Оставшийся внизу мальчик недостаточно силен, чтобы как следует подтолкнуть пухляша, а сам он раз за разом соскальзывает. Приходится тянуть его наверх сразу троим – за руки, за плечи, за одежду.

Компания идет по тёмному замковому коридору, освещая путь кто телефоном, кто карманным фонариком.

Мальчики на смотровой площадке башни. Небо над ними уже значительно посинело. Несмело мерцают первые звёзды, у горизонта золотится краюшка луны. Ребята дружно снимают свои рюкзачки и опускаются на пол. Через пару минут у них уже разложен и разведен костер. Пухляш жует бутерброд. Другие ограничились яблоками и грушами. Старший, дожевывая свое яблоко, окидывает притихших товарищей многозначительным взглядом:

– Ну, что? Начнем ровно в 12!

Все мрачно кивают в ответ.

Затаив дыхание, ребята следят, как часы на телефоне отсчитывают последние секунды до назначенного срока. И вот на экране появляются цифры «00:00:00». За стенами башни уже включены мощные прожекторы, но их свет направлен мимо смотровой площадки. Поэтому вокруг костра сгустилась мягкая синяя ночь. Над головами парней слабо поблёскивает серебристая ущербная луна. Мальчишки решительно вздыхают, и старший передает одному из них зажигалку. Мальчик с зажигалкой – это Тинек – некоторое время мнется, но, встретив серьёзный взгляд главного, очевидно, собирается с силами и встает.

Ребята светом фонарей провожают Тинека до входа в замковый коридор. И вот дверь за ним захлопывается. В кромешной темноте вспыхивает неверный ало-оранжевый язычок пламени. Из тени выныривает побледневшее детское лицо. Тинек таращит глаза и несколько раз нервно облизывает губы. Наконец он набирает полную грудь воздуха и кричит, что есть мочи: «Катарина!» Крик гулким эхом прокатывается по каменному коридору и тут же заглушается судорожным топотом торопливых детских ног. Дверь распахивается, и героя встречает взволнованная компания.

Секунды две-три они все вместе молча пялятся в глубь коридора, туда, куда свет их фонариков уже едва проникает и тьма становится особенно жуткой. Там как будто бы ничего и нет, но в то же время что-то тревожно подрагивает, словно силится оформится из гущи ночного мрака.

В конце концов ребята гурьбой взбегают назад на башню и облегченно смеются. Летят, перекрывая друг друга, хвастливые и насмешливые фразы: «Ну как видали!», «Перетрусил!», «Да там ничего нет!», «Признайся уже!», «Сам струсил!»

Сидя у костра, мальчишки с серьёзными лицами тянут спички из рук старшего. Короткая попадается пухляшу. Паренек трёт щёки и, стараясь ни на кого не смотреть, забирает зажигалку.

Дверь закрывается за спиной полного мальчика, и сейчас же фигуру его поглощает плотная, почти осязаемая тьма. Слышно лишь напряженное, прерывистое сопение. Щёлкает зажигалка, рассыпается синеватый сноп искр и моментально гаснет. Ещё щелчок, ещё – в неверных вспышках видно перекошенное от испуга лицо мальчика. Вскрик, стук, топот ног. Тёмный коридор сотрясают дробные удары кулаков в дверь.

Ребята всей группой навалились на дверь с другой стороны. Из коридора замка до них долетает искаженный от страха голос пухляша: «Откройте! Откройте!». Все отвечают разом, и реплики сливаются в неразборчивый гул. Паника за дверью нарастает: в дверь как будто уже ломится целая ватага толстячков, так оглушительно звучат непрекращающиеся удары. Голос запертого срывается на визг, в котором можно разобрать лишь многократно повторяющееся имя «Катарина».

Дверь распахивается. Пухляш по инерции валится на пол и продолжает истерически колотить руками и ногами в пол, сопровождая всё нестихающим визгом. Старший тянет истерика за шкирку вверх и отвешивает ему приличную оплеуху: «Ты что, малый ребёнок?!»

Грозный холодный тон взбешенного парня, очевидно, действует на толстячка отрезвляюще. Он прекращает визг и, стоя на коленях, поднимает к окружившим его ребятам заплаканное лицо. Его жалостливо-извиняющееся выражение вдруг улетучивается, когда он замечает, что товарищи остекленевшими глазами смотрят не на него, а в дверной проём за его спиной. Фигуры мальчишек застыли в неестественно напряженных позах, и лишь мелко подрагивают фонарики в их руках. Пострадавший паренёк медленно поднимается и так же медленно оборачивается.

В сужающемся тоннеле неверного света, уходящего в даль бесконечно тёмного коридора, летит прозрачный силуэт – женские плечи, половина головы, – верхнюю и нижнюю часть фигуры пожирает мертвенный мрак. За бесплотной головой, за мерцающими плечами что-то ещё реет и вьется в застывшем воздухе. Как будто бы невидимые тугие вихри или трепещущие струи накатываются друг на друга дрожащими призрачными волнами.

Оцепеневшие ребята, кажется, даже не дышат, только всё сильнее и сильнее напрягают немигающие глаза. Ужас смертельной бледностью покрывает их лица. А призрак всё ближе и ближе, и уже слышна его томительно тоскливая песня на непонятном языке.

И в этот звенящий от оглушительной безысходности миг старший мальчик каким-то чудом сдвигается с места и выступает вперед, спеша прикрыть собой товарищей. Резкий порыв ветра летит ему в лицо из дверного проёма – на секунду он зажмуривается и сгибается пополам, схватившись за живот. Лёгкое сияние охватывает его, словно пламя спичку, но тут же исчезает. Он сдавленно вскрикивает, и все, словно наконец проснувшись, озабоченно бросаются к нему.

Тут в коридоре вспыхивает свет. Откуда-то издалека доносится хлопанье дверей. Мальчишки, уже не медля ни секунды, закрывают дверь, ведущую на башню, и стремительной ватагой бегут назад на смотровую площадку. Ещё мгновение и гаснет огонь костра, а призрачные тени, перекрывая друг друга, перемещаются в сторону колодца, предназначавшегося когда-то для подъёмника.

***