Кровь

– Bela bo vse ti povedala, (Бэла всё тебе расскажет) – и, не прощаясь, уходит вверх по лестнице.

Даниель обеспокоенно смотрит на Бэлу:

– Что у вас тут произошло? (Kaj se zgodilo med vama?)

Бэла нарочито равнодушно отмахивается:

– Ничего!

Даниель скептически:

– Ja, zato Dragan ni pri sebi. In imaš nekaj na... (Ага, и поэтому Драган сам не свой. А у тебя что-то...) – он показывает на свою щёку.

Бэла спохватывается:

– А! – достает зеркальце и платок и, стерев пятнышко крови со скулы, заодно смотрит и на потемневшее, воспаленное место укуса.

Чуть выше на шее, рядом с ухом багровеет небольшой круглый ожог, который, очевидно, озадачивает Бэлу:

– А это ещё что?

Даниель, всё время внимательно наблюдавший за Бэлой, присматривается к тому, что её так удивило:

– Dragan je to storil? (Это Драган сделал?)

Бэла, поглощенная своими переживаниями, видимо, не слышит фразы Даниеля:

– Что?

Даниель, стараясь скрыть смущение:

– Pa nič. Ni pomembno, (Ничего. Неважно.) – и быстро меняет тему: – Torej, ne želiš ničesar povedati mi? (Так ты ничем не хочешь поделиться?)

Припудрив ожог, Бэла со вздохом прячет вещи назад в карман:

– Ну, видимо, я слишком любопытна.

Даниель, испытав явное облегчение, берет фонарь и начинает понемногу осматриваться:

– In kaj si ga vprašala? (И о чем же ты его спрашивала?)

– О его родителях.

Даниель прерывается и задумчиво смотрит на Бэлу.

– И он ушел от ответа.

Даниель, как бы припоминая:

– Enkrat je mi pripovedoval o svoji materi. Ampak nič dokončnega. (Мне он когда-то рассказывал о своей матери. Но ничего конкретного.)

Бэла с волнением:

– А ты не можешь вспомнить его слова?

Даниель пару секунд напряженно смотрит в одну точку и наконец говорит:

– On je rekel, da je bila lepa. Vendar to ne pomeni ničesar. Vsak otrok tako misli o svoji materi, (Он говорил, что она была красива. Но это ничего не значит. Каждый ребёнок так думает о своей матери.) – сосредоточенно сдвинув брови, добавляет с сомнением в голосе: – In zdi se mi, da je rekel nekaj o njenih očeh. «Temno modre žalostne oči». (И мне кажется, он что-то говорил о её глазах. «Синие печальные глаза».)

Даниель переводит вопросительный взгляд на Бэлу:

– In zakaj se je sploh pojavilo vprašanje o tem? (А почему, вообще, об этом зашла речь?)

– Из-за его креста.

– O, okrogli križ! (А, круглый крест!)

– Да, я видела такой во сне. Хочу понять, значит ли это что-нибудь.

Даниель оживляется:

– In kakšne so sanje? (А что это за сны?)

Бэла усмехается:

– Впервые встречаю кого-то, кому интересны чужие сны. И, знаешь, мне впервые не хочется их пересказывать.

Даниель с видом знатока:

– Mogoče, da to niso samo sanje. Mogoče, to so vizije, ki jih povzroča tvoje stanje. (Может быть, это не просто сны, может быть, это видения, вызванные твоим состоянием.)

– Может быть. Но как узнать...

Даниель перебивает взволнованным высоким голосом:

– Počakaj, če si videla križ v svojih sanjah, to pomeni, da Gromov je imel... (Подожди, если ты видела во сне крест, то, значит, у Громова был...)

Бэла не дослушивает:

– Во сне крест был не у Грома, а у женщины. Женщина в средневековой одежде, с маленьким ребёнком на руках.

Даниель едва подбирает слова от волнения:

– Toliko večji razlog! Saj te vizije imajo skupnega z Gromovim. (Тогда тем более! Ведь эти видения у тебя общие с Громовым.)

До Бэлы, очевидно, доходит, что подразумевал собеседник, и её глаза ошарашенно расширяются:

– Не может быть! – но тут же удивление сменяется недоумением, – Но как он сам может не знать?!

– Verjetno ne želi. Namerno je pozabil. (Наверное, не хочет. Специально забыл.)

Бэла говорит медленно как бы припоминая:

– Забыл с помощью того камня...

Даниель глубокомысленно кивает:

– In razumem, zakaj se je odločil pozabiti. (И я понимаю, почему он решил забыть.)

Бэла молчит, погрузившись в какие-то свои невесёлые мысли, а Даниель, всё ещё переживая сделанное ими открытие, не может сдержать слов:

– Morda vsa ta dolga stoletja, dokler ni izvedel, kako deluje kamen, on je doživel neuspeha ravno zato, ker ni mogel pozabiti, kdo je bil njegov oče. (Возможно, все эти долгие столетия, пока он не знал, как работает камень, его преследовали неудачи именно потому, что он не мог забыть, кто его отец.)

Бэла, как будто очнувшись:

– Да только это всего лишь наши догадки. Не надо придавать им такое уж большое значение.

Даниель эмоционально, но стараясь звучать солидно:

– Mislim, da to drži. Z razlogom, da sem vedno čutil, da imava neke vrste povezavo, nekaj skupnega. Sva več bolj podobna, kot sem mislil. (Я думаю, это правда. Не зря я всегда чувствовал, что между нами есть какая-то связь, что-то общее. Мы похожи даже больше, чем я думал.)

Бэла, которой явно не нравится такой поворот в мыслях Даниеля, с укором выпаливает:

– Дурак ты!

Даниель, не слишком обидевшись, тем не менее парирует:

– Seveda, si starejši, vendar to pa ne pomeni, da sem bolj neumen. Obstaja veliko stvari, ki jih razumem boljše kot ti. Zato ne bodi meni za varuha. (Ты, конечно, старше, но это не значит, что я глупее. Есть множество вещей, в которых я разбираюсь лучше тебя. Так что не надо меня поучать.)

Бэла иронично хмыкает:

– Неплохо выступил. Но я с тобой и не собираюсь больше спорить. В конце концов, если ты равняешь своего отца с вампиром, который убил тысячи человек, то это твое дело. Тебе лучше знать.

Даниель подавленно молчит. И Бэла, по-видимому, пытаясь сгладить ситуацию, меняет тему:

– Вообще-то, ты, действительно, в вампирах разбираешься лучше меня. И в истории тоже. Вот к примеру, скажи, почему доктор Пеклич и Драган рассказывают про детей князя Невара по-разному?

Даниель без особого интереса, но всё же отвечает:

– No, to je samo stari pesnitev: «Knez Nevar je imel tri sinove: Grom, Trepet in Strah...». Ta imena uporabljajo vsi, ki si želijo. (Да это просто старинная поэма: «У князя Опасного было три сына: Гром, Трепет и Страх...». Эти имена используют все, кто хотят.)

Бэла разочарованно:

– Значит, имена ненастоящие?!

Даниель с мрачным видом рассматривает пролом в стене:

– Se ti ni zdelo nenavadno, da se vampir imenuje knez Espen? (Разве тебе не показалось странным, что вампира зовут князь Эспен?)

Бэла:

– И что?

– «Espen» je «trepetlika», («Эспен» – это «осина».) – Даниель показывает Бэле перевод на телефоне и присаживается рядом с проёмом тайного хода.

Бэла, нахмурившись:

– Но ведь Гром, он отсюда, из этого замка?

– Ja, ampak to ne pomeni, da «Grom» je njegovo pravo ime, (Да, но это не значит, что это его настоящее имя.) – Даниель выжидательно и холодно смотрит на Бэлу, и, кивнув на дыру в полу, с некоторым раздражением спрашивает: – Torej, misliš mi povedati, kaj je to? (Так ты собираешься мне рассказать, что это?)

Бэла, похоже, чувствуя свою вину за перемену настроения у Даниеля, но не зная, что делать, только утвердительно качает в ответ головой и с горечью сжимает губы.

***

Лиза, ходит по смотровой площадке, фотографируя на телефон то пейзаж, то стены замка, то себя на фоне пейзажа и стен. Заметив появление Драгана (его лицо как будто бы разгладилось и посвежело, словно он успел отдохнуть), она поспешно прячет телефон и, решительно прикусив губу, подходит к нему вплотную: