Кровь

– Сделай одолжение Даниелю.

Пока Бэла собирается с мыслями, чтобы возразить, он вкладывает ей в руку фонарь и нажимает на кнопку. Дно колодца накрывает тьма. Голубеющий клочок неба, затерявшийся в высоте тесно смыкающихся стен, дает едва ощутимый призрачный свет.

Неясная сероватая фигура Драгана исчезает, нырнув под пол. Слышен всплеск воды. Бэла включает фонарь и, прислонившись спиной к стене, кричит:

– Ты надолго?

– Посмотрим. Думаю минут пять, не больше, – в повисшей паузе до Бэлы долетают хлюпающие звуки шагов. – Не ожидал, что ты такая трусишка. Или стесняшка?

Бэла, лениво водя лучом фонаря по вещам Драгана, оставленным на полу:

– А я ожидала, что ты извращенец. Но эксгибиционизм – это как-то мелко.

– Для великих – нет ничего мелкого, – голос Драгана глохнет вдалеке.

Бэла направляет свет на лаз в полу и, как будто что-то решив про себя, пожимает плечами с выражением лица «почему бы и нет», а затем склоняется над проёмом. Фонарик выхватывает из темноты удаляющуюся мужскую фигуру. Даже издалека видны безобразные шрамы, изрезавшие вдоль и поперёк бесплотно-бледную спину.

Бэла усаживается рядом с одеждой Драгана и, оставив фонарь, отстёгивает от джинсов ножны. Сделанные из кожи, они покрыты тонким тиснением, которое на первый взгляд кажется просто затейливым орнаментом. Но она вертит ножны в руках, и под другим углом становится видно, что орнамент – это стилизованные буквы, которые складываются в слова: «Dragan Paerill» («Драган Перилл»).

Полюбовавшись на чехол, Бэла наконец берется за светлую, в мраморных разводах, каповую рукоятку и достает нож. Широкое серебристое лезвие мягко мерцает на её ладони. Она осторожно проводит подушечками пальцев по самому краю острия – лезвие оставляет на коже прозрачный порез, который постепенно алеет, наполняясь кровью. Бэла растирает кровь большим пальцем. Тут, как будто что-то вспомнив, она откладывает нож, поспешно лезет в карман и достает кожаный мешочек. Нерешительно взглянув на тёмное пятно тайного хода, она подтаскивает с себе рюкзак Драгана, и из рюкзака на пол выпадает книга-ежедневник.

Чертыхнувшись, Бэла поднимает её, собираясь положить обратно, но замечает уголок цветной открытки торчащей между страниц. Поколебавшись несколько секунд, она всё-таки тянет открытку наружу. Это сильно помятая репродукция картины, которую ей раньше показывал Даниель. Девушка одетая по моде XVIII века. Лёгкое белое платье с высоким свободным воротом открывает нежный изгиб молочно-белой шеи. Прозрачные янтарные глаза лучатся неотразимым озорством. Чувственные губы тронула лукавая улыбка. Бэла, разглядывая открытку, задумчиво поправляет волосы, но вот снизу раздается шум шлепающих по воде шагов.

Бэла в спешке возвращает на место и книгу, и открытку, закрывает молнию рюкзака, находит, оставленный на полу нож, но как раз в этот момент голова Драгана появляется из-под пола, и Бэла вскакивает с непринужденным видом.

Драган:

– Воды сначала по щиколотку, потом – по колено, а под конец надо нырнуть в озеро, но, в принципе, даже обычный человек может здесь пройти, если умеет плавать, конечно.

Облокотившись о каменный край, он делает один лёгкий рывок вверх и оказывается на полу.

– Ясно, – Бэла отворачивается, как будто бы стесняясь смотреть на Драгана, но, в действительности, пытается решить, что делать с ножом. – Но озеро замерзло, так что...

Слышно, как Драган одевается за спиной Бэлы:

– Для вампира этот лёд не проблема, да там и прорубь рядом. Не надо быть олимпийцем, чтобы доплыть. Для человека, холодно, конечно, но не смертельно.

Бэла, так ничего и не придумав, беззвучно ругается, но продолжает разговор:

– Ты лично проверил?

– Да.

– Да у тебя даже волосы не мокрые!

– Я всегда выхожу сухим из воды. Я ведь упырь.

Драган склоняется над плечом Бэлы и заглядывает ей в лицо. На краткий миг его глаза становятся пронзительно яркими, а лицо наоборот темнеет, в оскаленном рту мелькают смертоносные клыки. Бэла, следящая за ним краем глаза, даже не поворачивает головы, а лишь на секунду задерживает дыхание.

Уже со своим обычным лицом он подносит к глазам Бэлы кожаный мешочек:

– Не теряй, – переведя взгляд вниз и собираясь снова положить свой подарок Бэле в карман, он как будто бы с удивлением замечает нож в её руках, – Всего лишь нож! Вижу, ты сменила гнев на милость. Я-то опасался, что ты вооружишься чёрным колом.

Бэла, театрально закатив глаза, со вздохом отдает нож Драгану:

– Даже в мыслях такого не было. Я же не идиотка, чтобы уменьшать свои шансы на спасение. Или твои телепатические способности тебе не помогают?

Вернув Бэле мешочек с камнем, а себе – нож, Драган прикрепляет его назад к ремню:

– В случае с тобой, скорее, мешают.

Задетая за живое Бэла резко поворачивается лицом к Драгану:

– Намекаешь, что у меня с головой не всё в порядке?

Драган уже полностью одет и поднимает с пола свой рюкзак:

– Докажи, что это не так.

Он берет Бэлу за руку. Его одетая в перчатку кисть сжимает кончики её раненых пальцев, из пореза выступают капли свежей крови. Бэла смущенно молчит, и Драган стирает кровь, пятная кожу перчатки. Задумчиво прикоснувшись к её щеке, он оставляет лёгкий алый отпечаток на левой скуле. Бэла завороженно и напряженно наблюдает, как Драган той же рукой в окровавленной перчатке проводит и по своему лицу. Но его щека остается всё такой же чистой и бледной.

Явно удивленная Бэла хватает руку Драгана, пятно крови, оставшееся на перчатке, всё ещё пачкает её ладонь. Под влиянием импульса она прикасается к его щеке, но тут же отдёргивает пальцы. Драган отвечает ей насмешливым взглядом своих ледяных глаз:

– Хочешь о чем-то спросить?

Сконфуженная Бэла отводит взгляд и, пытаясь говорить как можно естественнее, хватается, видимо, за первую пришедшую в голову мысль:

– А что это за шрамы у тебя на спине? У вампиров остаются шрамы?

– Нет. Но, тебе может показаться странным, я не всегда был вампиром.

Бэла, стараясь, но не попадая в свой прежний язвительный тон:

– Так это боевые раны? Память о героической средневековой юности?

– Скорее о средневековом сиротском детстве, – очевидно, наслаждаясь её замешательством, – Увы, не все мальчики-сироты становятся могущественными волшебниками.

Бэла не сдается:

– Да, некоторые становятся...

– Упырями, – спокойно заканчивает за нее Драган, – И никакой волшебной палочки.

Бэле, как видно, очень хочется как-то парировать, но она сбита с толку спокойным тоном Драгана. Она суетливо осматривается, подбирает с пола фонарь, проверяет карманы, достает перчатки. Драган в это время кому-то звонит: «Ja, jaz sem. – Ne, ne, vse je v redu. – Ja, pridi dol k nam. – Povej ji, da zdaj bom šel gor». (Да, это я. – Нет-нет, всё в порядке. – Да, спустись к нам. – Скажи ей, что я сейчас поднимусь наверх.)

Бэла, что-то обдумав, всё-таки заговаривает с Драганом:

– Подожди, ты сказал, что это крест матери. Значит...

– Так мне сказали. Сам я её плохо помню. А отца не помню, вообще.

Молодая женщина, одетая просто, но не по-крестьянски, прижимает к себе ребёнка.

Бэла как будто собирается сказать что-то ещё, но, встретив пронзительный взгляд холодных голубых глаз, молча отворачивается и смотрит вверх, откуда уже доносятся звуки приближающихся шагов.

***

Освещая себе дорогу фонарем телефона, на дне колодца появляется Даниель. Драган приветствует его кивком: