Кровь

Бэла и Лиза, не забывающая фотографировать всё подряд, осматривают небогатую обстановку. На одной из стен среди глянцевитых плакатов с видами замка они обнаруживают парные портреты. Пожилой мужчина с длинным желтоватым лицом и по-собачьи грустными глазами. Молодая немного бледная женщина с тяжелыми тёмными косами, прикрытыми лёгкой, как паутинка, полупрозрачной тканью. Бэла останавливается у портретов и вглядывается в них с напряженным вниманием.

Просторная светлая комната. Молодая женщина в богатом красном одеянии низко склоняет увенчанную тяжелыми тёмными косами голову.

Бэла читает надписи на табличках под портретами, беззвучно двигая губами: «Wolfred Seelandski, 9 stoletje» (Вольфред из Зееланда, IX век), «Katarina Seelandska, 9 stoletje» (Катарина из Зееланда, IX век). Женский портрет, по-видимому, интересует её сильнее. Она сосредоточенно скользит взглядом по глянцевитой поверхности, испещренной многочисленными трещинами. Как живое, выступает из тёмной глубины картины тонкое нервное лицо, миндалевидные карие глаза, сухо сжатые тонкие губы. В руках у женщины небольшая книжечка с надписью: «Morte accepta, regrediar».

Лиза давно стоит в другом конце залы, где на стене отливает алюминиевым блеском какая-то неправдоподобная амуниция. За спиной Бэлы Даниель, инспектор и госпожа Ковач уже все вместе энергично трудятся над реконструкцией воина. К одиноко стоящей Бэле подходит доктор Пеклич:

– Это копии, к сожалению, но довольно приличные.

Бэла:

– Доктор... э-э-э... а-а-а... – очевидно, взволнованная, она никак не может сформулировать свою мысль и только перебирает междометия, указывая на портрет.

Доктор, нацепив очки, наклоняется к картине и присматривается к табличке:

– Ах! Катарина Озерская! Вот Вы о чем, – выпрямившись, добродушно смотрит на Бэлу, – Да, я помню наш разговор. Но не думаю, что эта та самая Катарина. Эту князь Вольфред привез собой из Баварии. Она прожила очень недолго и считалась... (подбирает слово) так скажем, своеобразной личностью.

Бэла, по-видимому, не понимает этого иносказания и продолжает вопросительно смотреть на доктора. И тот добавляет:

– Она была весьма нелюдима, страдала провалами в памяти и острой неприязнью ко всему местному. Так что, как видите, это совершенно другая Катарина. По слухам, она закончила жизнь самоубийством.

Бэла смотрит на портрет с грустью и горечью.

Женщина в красном платье, с тяжелыми тёмными косами, стоит на краю башенной стены, прижимая к груди младенца.

– А дети? У нее были дети? – затаив дыхание, спрашивает Бэла.

– Нет.

Доктор, кажется, и сам заинтересовался портретом. Он вытаскивает телефон и набирает что-то, шепча себе под нос: «Radovedno je...» (Это любопытно...) Бэла внимательно следит за действиями доктора, и он, заметив её взгляд, привычным жестом снимает очки и поясняет:

– «Morte accepta, regrediar». Такого девиза я раньше не встречал. Вам знакома Латынь?

– Ну, вообще-то, у меня медицинское образование.

– О! – почтительный поклон.

– Тут есть «смерть» и... – Бэла многозначительно прищуривается.

Доктор тактично приходит ей на помощь:

– Совершенно верно. «Смерть приняв, я вернусь». Любопытно, не правда ли?

Бэла на секунду замирает, но доктор выводит её из задумчивости:

– Позвольте и мне полюбопытствовать. Ваша встреча с господином Громовым?..

Бэла без особого энтузиазма:

– Я видела его всего лишь несколько минут. А его лицо, так вообще, пару секунд. Он был в очках и в медицинской маске, как будто у него насморк.

Доктор слушает с явным удовольствием.

– Его лицо, насколько я помню, было какое-то неестественное, вроде бы и молодое, и старое одновременно. А вампиры могут стареть?

Доктор оживляется:

– Вопрос далеко не праздный! Принято считать, что после своего обращения вампиры остаются неизменными. Даже если они получают какие-либо ранения, то после нескольких часов, проведенных в родной земле, полностью восстанавливаются. Всё это так и не совсем так.

Доктор делает драматическую паузу, нагоняя интриги. Бэла с улыбкой и нетерпением:

– Доктор, не тяните!

– Видите ли, вампирам необходимо не просто пить кровь...

– Да-да, им нужна живая человеческая кровь, – с готовностью вставляет Бэла.

Доктор смотрит на Бэлу с одобрением:

– Совершенно верно. А Вы не так просты! Но ещё вампиры должны охотиться, нападать, ранить, в общем, добывать кровь силой. Для кровопийцы важно и физическое, и психологическое взаимодействие с человеком. Ну, а в противном случае, вампир начинает стареть. Так что ответ на Ваш вопрос – «Да, вампиры могут стареть».

Бэла не совсем уверенно:

– То есть вампиры стареют без насилия.

– Грубо говоря, они питаются не только человеческой плотью, но и человеческой душой.

– Душой?

– Называйте, как Вам больше нравится: дух, душа, психика, человеческая суть, эмоциональная составляющая. Слова разные – смысл один. Вампиру нужно вместе с порцией свежей крови отхватить и порцию живых чувств, вырвать их из нас.

– То есть они забирают у людей душевные силы,..

Доктор с довольной улыбкой кивает и подхватывает мысль Бэлы:

– И для этого нужно, чтобы жертва эмоционально реагировала. А после контакта с вампиром люди испытывают эмоциональную нестабильность и зачастую сходят с ума. Причем, если верить некоторым источникам, чем сильнее эмоциональная вовлеченность самого вампира, тем опаснее последствия для человека.

– Это как?

– Проще говоря, вампир может убить одним лишь прикосновением, если испытывает при взаимодействии с жертвой особенно сильные чувства.

Бэла явно поражена:

– Никогда о таком не слышала!

Доктор, польщенный её восхищением:

– Ну, это довольно редкое явление. Между вампиром и жертвой должна установиться особая психологическая связь, а это маловероятно. С одной стороны, вампиры эмоционально холодные существа. По натуре они хищники-одиночки. А с другой стороны, вампиры не нуждаются в том, чтобы убивать в одно касание. Их цель не смерть жертвы, а живая кровь. Это кстати, одна из причин, почему вампиры чрезвычайно редко нападают на детей. Ребенка слишком легко убить.

Бэла совершенно искренне:

– Доктор, Вы, кажется, знаете о вампирах больше, чем сами вампиры!

Доктор, пытаясь выглядеть скромно:

– Согласитесь, что быть человеком не означает знать человека. Всему надо учиться.

Бэла со вздохом:

– Да... Хотела бы я учиться у Вас. Но...

Доктор ободряющим голосом:

– У Вас ещё всё впереди!

Бэла усмехается:

– Что-то в последнее время мне это часто говорят.

Сдвинув брови при этих словах, доктор оглядывается по сторонам:

– Кстати о времени, мы, кажется, увлеклись.

В зале доктор и Бэла остались одни. Улыбнувшись друг другу, словно заговорщики, они не спеша направляются к выходу. Слышно, как по дороге доктор возвращается к интересующему его разговору о Громове:

– Извините мою бесцеремонность. Вы что-нибудь помните о моменте нападения?

Собеседников провожает невидящим взглядом реанимированный пластиковый герой. О его злоключениях напоминают лишь сдвинутые на самые глаза волосы, прикрывающие заклеенную наспех скотчем «боевую рану».

***

Продолжая беседу, Бэла и доктор медленно движутся по коридору.

– А Вы не чувствуете психологических последствий? Судя по всему, что мне известно о вампирах, жертвы продолжают ощущать неявное присутствие кровопийцы, словно он внедрился в их сознание.