Страница 11 из 24
Сестра Татьяна, которая больше всех в семье заботилась о моем воспитании, как-то отвела меня за руку в спортивную секцию, и я стал ходить на тренировки. Сначала занимался греблей на байдарках. Мы с ребятами плавали на лодках на реке Лиелупе, бегали кроссы, ходили в бассейн и на «сухие» тренировки в школьный спортивный зал.
Потом я сам пошел в школьную секцию легкой атлетики. Школьный учитель Эдуард Антонович Маруга, видя мое усердие, порекомендовал в детскую спортивную школу.
В спортивной школе я попал к тренеру Элмару Крузе. Этот тренер подготовил чемпиона мира по метанию копья Яниса Лусиса и многих других известных метателей. Лусис иногда приходил к тренеру и делал для нас показательные броски. Его копье после броска оказывалось где-то на другом конце стадиона, и казалось, что такого результата другой человек повторить не сможет. Янис был простой и открытый парень, все время подбадривал нас и как умел делился секретами своего мастерства.
На тренировки к Э. Крузе ходил еще Гиртс Кристовский – длинный жилистый парень из какого-то дальнего хутора. Тренировался он всегда один, дорос до мастера спорта по метанию копья. А когда стал министром иностранных дел независимой Латвии, превратился в русофоба – написал, что русских не надо лечить так же хорошо, как латышей, то есть выступил сторонником геноцида русского населения. В родном хуторе его этому научить не могли, в спортивной секции тоже. Может быть, в Институте оборонного планирования и управления ресурсами в США, в котором он год учился?
Зимой мы, члены спортивной группы Элмара Крузе, ходили тренироваться в Спортивный манеж, что и сейчас стоит на Московской улице, а летом занимались на малом поле стадиона «Даугава».
Метать приходилось все спортивные снаряды: копье, диск, ядро, молот. Метать учили сразу взрослые – тяжелые снаряды, хотя мне только исполнилось 15 лет. Молот – это такой металлический шар на проволоке с ручкой. Его надо было сначала вращать над головой вокруг себя, потом вращаться вместе с ним по оси и, наконец, бросать как можно дальше. Молот этот весил за семь кг, и на первых тренировках он больше бросал меня после раскрутки, чем я его.
Для разминки перед метанием играли в футбол, много бегали на время. Любимая тренировочная дистанция у тренера была 1500 метров, которые надо было бежать с ускорением. Прогресс у меня был в беге, а в метании дела шли не очень хорошо – не хватало мышечной массы тела.
Ни о каких допингах для наращивания мышечной массы от тренера мы не слышали, хотя он готовил спортсменов высшего мирового уровня. Тренер учил нас только как правильно питаться, соблюдать режим дня, заставлял для этого вести дневник спортсмена. Еще он учил нас соблюдать неписаный кодекс спортивной чести. Нельзя было поступать подло по отношению к сопернику, использовать нечестные приемы достижения высоких спортивных результатов. Эти уроки я усвоил на всю жизнь. Научился также определять по тому, как ведет себя человек на тренировках или на соревнованиях, его характер. Гнилой характер человека обязательно проявится в ходе спортивных занятий, особенно при соревновательной коллективной игре.
Тренировки в легкоатлетической группе проходили пять-шесть раз в неделю, и это сильно мешало учебе. После трехчасовых напряженных физических занятий хотелось только поесть и лечь спать. В школе начал сползать с пятерок на тройки. Сестра пожаловалась на меня тренеру. Тот пригрозил, что не пустит на занятия, пока не стану хорошистом. Пришлось ограничить число тренировок до трех в неделю. Наверное, поэтому чемпионом мира по метанию копья мне стать не довелось, зато спортом регулярно занимаюсь до сих пор. Хотя это уже не спорт, нацеленный на получение высоких показателей, а физкультура, имеющая цель поддержать в работоспособном состоянии все органы тела.
В новое время занятия физкультурой в школе остались, а вот в техникумах и институтах уже нет. Молодежь стала страдать от недостатка подвижности – от гиподинамии по-научному. Кто-то боролся с этой бедой с помощью утренних пробежек трусцой, кто-то стал ходить в атлетические залы. Однако в целом поколению молодых стала угрожать беда пасть жертвой старческой деменции. Эта беда пришла во все западноевропейские страны, где на физкультуру для подрастающего поколения стали жалеть деньги.
Опыт борьбы за человеческое достоинство
Елена Кульчицкая. «Мальчик в венке из колосьев»
Общая атмосфера в нашем классе, да и в 51-й средней школе, в которую я перешел учиться в старших классах, была доброжелательная, можно сказать, даже творческая. Все старались учиться, но у кого-то выходило лучше, у кого-то хуже. Учителя к нам относились хорошо, старались найти к каждому индивидуальный подход. Однако во время учебы случались и конфликты.
Помню, на девятом году учебы я подружился с самой красивой в классе девочкой Таней Минаевой. Мы сидели с ней на последней парте и часто тихонько перешептывались на уроках. Так, о просмотренных фильмах, прочитанных книгах, общих знакомых. Когда учителя делали замечание за шушуканье – писали друг другу записочки.
Однажды к нам в класс пришла новая учительница русского языка и литературы, насколько я помню, ее звали Дора Семеновна. Она заметила, как мы обмениваемся с Татьяной записочками, и попыталась их конфисковать. Я отказался отдать ей нашу переписку, хотя в ней не было ничего дурного.
Тогда Дора Семеновна решила показать, кто в классе хозяин. Вызвала к доске меня, потом Таню. Задала несколько каверзных вопросов по «Войне и миру» Льва Толстого. В литературе мы с Татьяной разбирались неплохо, роман давно прочли, между собой его не раз обсуждали и поэтому ответили на вопросы учительницы достаточно толково. Литераторша хотела поставить нам в назидание за непослушание двойки, но класс стал возмущаться, и в журнале были выведены красными чернилами худые тройки с минусом. Я разозлился на такую несправедливость, но сдержался, поскольку действительно писал записочки на уроке, что делать по школьным правилам не позволялось.
Не достигнув результатов на поприще учебы, Дора Семеновна решила, что называется, дожать ситуацию другими методами. Она подняла на следующем уроке литературы Татьяну с места и стала ругать ее за неподобающий ученице внешний вид. Мол, что это она себе позволяет: ходит в школу в черных колготках, с накрашенными глазами и с покрытыми ярким красным лаком ногтями. Надо сказать, что у Татьяны был хороший вкус, и лишнего в одежде и косметике она себе не позволяла. Дело было во внимании, которое я уделял своей соседке по парте. Какая женщина выдержит, что другой женщине в ее присутствии уделяется особое внимание? Даже если сопернице всего лишь 16 лет.
Наш внешний вид обычно никого из учителей не волновал, а тут его использовали для унижения моей подруги! Польская кровь вскипела, я вышел перед классом и объявил, что слова учительницы есть непозволительное унижение человеческого достоинства, и мы объявляем ей бойкот: учиться под ее руководством не будем до тех пор, пока она не извинится. Поставил вопрос на голосование, и класс единогласно проголосовал за бойкот. Бойкот удался, потому что меня поддержали друзья – Олег Вовк и Саша Одынец. Девчонки в классе отнеслись к бойкоту индифферентно – не их же защищали, но возражать не стали.
Дора Семеновна от моего неожиданного демарша покраснела, что-то попыталась сказать, но поперхнулась, как я от той папиросы «Прима», что когда-то навязывал Ромка, вскочила и выбежала из класса.
В школе разразился неимоверный скандал. Новый классный руководитель Тамара Павловна Егорова вызвала на беседу наших родителей. Мама сходила в школу, послушала претензии Доры Семеновны, потом вернулась домой и послушала мою версию происшедшего. По итогам моего рассказа ею был вынесен короткий вердикт: «Своих женщин надо защищать. Как – сам решай». Отцу мама вообще ничего не сказала, сославшись на то, что нечего его по мелочам беспокоить. Нечто подобное сказала после вызова в школу и мать Татьяны. Отец у нее тоже был офицером и до разборок в школе матерью не допускался.