Страница 5 из 15
От размышлений меня оторвала вернувшаяся Северина.
– Ой, что за массаж он тебе там сделает, давай я. Мне пани Виевич пятёрку за это поставила.
Не успела возразить, как соседка по комнате быстро сняла с меня моего кота, а потом и ткань со спины, расстегнув пуговицы, и заорала.
Быстро вскочила, чтобы остановить её красноречивым взглядом и молчаливым приказом: «Заткнись!»
– Откуда это у тебя? – заикаясь, спросила она.
Я продолжала безмолвствовать и застёгивать платье на спине.
– Там раны и следы от удара плетью, которые не могут зажить. А ведь её использовать запрещено.
– А у нас много чего запрещено, – произнесла я, зло глядя на неё. – И массаж без разрешения тоже делать нежелательно.
После этих слов бледная Северина вспыхнула.
– Прости, я просто хотела помочь.
Ещё долго изнуряла своим молчанием её и себя. Прошло минут пять. Потом я попросила:
– Пожалуйста, никому не говори об этом.
Девушка молча кивнула. Я знала, что Северина не была болтливой идиоткой. За полтора года нашего совместного проживания на стороне обо мне она не рассказала ни слова. Она часть повторяла, что у неё в голове не ветер, а лёгкий бриз. И это в полной мере относилось к её личной жизни, но в остальном на неё можно было положиться.
Поняв, что её простили, она заговорила:
– Ты раны снадобьем обработала?
Я сделала утвердительный жест.
– А эти следы от плети? Их ни одна смесь не возьмёт…
– Этим следам уже два года, – нехотя сказала я. – Но снадобье от них я, всё же, смогла приготовить. Сейчас бы только домой добраться. Там залечу всё.
– Понимаю, конечно, что это не моё дело, но кто так тебя изувечил?
Я видела, что Северина не рассчитывает на получение ответа, поэтому уронила.
– Есть такая знаменитая княжеская фамилия Вейхович. Слышала?
Она кивнула.
– Я работала в их доме челядью в одежде юноши. Иначе было нельзя, потому что повара брали в ученики только мальчиков. Шеф знал, конечно, что я женского пола и вся прислуга знала, а хозяевам до нас дела не было до поры. Как-то Милослав увидел меня в истинном облике и заинтересовался. Перед ним ни одна служанка устоять не могла. В общем, за отказ и отпор меня хорошо высекли.
– Он что, похитил тебя и надругался?
– Нет, – усмехнулась я. Кишка у него тонка похитить. Он меня подставил, обвинив в воровстве. Повар вступился за меня, потому что я была его лучшей ученицей, а у него имя. Он лучший кулинар в королевстве. В результате вместо тюрьмы мне отвесили пять ударов. Милослав лично выбирал плеть.
– И бил сам?
– Нет, только наблюдал, – в эту фразу я вложила все свои презрение и яд.
– Вот почему ты об Анджиче не мечтаешь, как все, – вдруг ляпнула Северина, и я взорвалась.
– Кто все?!
– Ну, все, с кем я разговаривала.
– Я не буду объяснять тебе сейчас, какая это глупость!
– Успокойся, пожалуйста. Я, правда, сильно туплю в последнее время, – сказав это, она наткнулась на мой разъярённый взгляд. – Хорошо, я туплю всю свою жизнь.
Я выдохнула и пожалела, что не смогла удержать язык за зубами. Все эти исповеди приносили облегчение только на секунды, а после них на душе становилось ещё паршивее.
Во время нашей беседы Пушистик оставался невозмутимым. А когда мы замолчали, подошёл ко мне и потёрся об ногу. От сердца тут же отлегло. Погладила его и улыбнулась.
В отличие от Северины ночь я провела плохо. Во сне за мной гонялся Милослав Вейхович, который под утро вообще превратился в Анджича Вуича. Последний не обошёлся без своей компании. В конце они уже настигли меня, но на сцене неожиданно появился пан директор. Действие оборвалось на самом интересном месте. Вуич требовал у Руевича моей выдачи, а тот стоял и раздумывал, выполнить его просьбу или нет.
Северина ещё спала, когда я, умывшись холодной водой, спускалась вниз, улаживать дела старосты.
Обрадовавшись тому, что Злата выздоровела и завтра заменит меня, выбежала из школьного корпуса, кружась и танцуя. Жизнь налаживалась.
– Что там, Горан? – от звука знакомого голоса меня чуть не схватил паралич.
– Вроде что-то есть, подожди.
Я прижалась к стене и приказала себе не дышать.
– Нет, ничего…
– В столовой её искать надо. Благовидный предлог как раз имеется. У меня есть поручение от нашего директора.
Когда шаги стали удалятся, тихонько выглянула из-за угла здания и подумала, что Хрустальное озеро выйдет из берегов. По территории сиротской школы травниц прогуливался цвет аристократической магии. Похоже, они ищут меня. Ещё раз посмотрела им вслед, и в голову полезли разные объяснительные версии. В любом случае мне это внимание не сулило ничего хорошего.
Я ворвалась к себе в комнату и стала спешно собирать вещи. В панике в свой узел положила даже Пушистика, но тот проявил неудовольствие и замяукал, взывая к моему благоразумию.
– Что ты понимаешь? – зло сказала я. – У меня на хвосте куча болванов с неясными намерениями. Мне сейчас нужно всех вас спрятать. Да, тебя, Северину и пана директора.
– Мяу, – произнёс мой кот удивлённо.
– А он мне помог, – ответила я. – Вот, вылечил бесплатно и в университете спас.
Пушистик ничего не ответил, а подошёл ко мне и головой потёрся о платье. Я заглянула в его расширенные чёрные зрачки и сказала:
– Ты прав, что я, как барышня в полуобмороке. Семи смертям не бывать, а одной не миновать. На рожон лезть не буду, но и прятаться не побегу. В конце концов, я ни в чём не виновата. Хотя именно с этой фразы и начинались все мои предыдущие приключения.
После той стычки с поножовщиной я не ела и не пила три дня. Иначе исцеление растянулось бы на месяц, даже с моим сильным снадобьем. Сейчас мне снова нужна голодовка, чтобы восстановить силы и утроить действие трав. Подаренный лес, в котором я жила, считался гиблым местом, но для меня он был родным домом и надёжным убежищем, в котором мне не единожды доводилось залечивать телесные и более глубокие душевные раны. Может быть, и смешно было так опасаться Вуича, но сейчас, почему-то, я чувствовала себя загнанным зверем. Поскорее бы оказаться дома.
Дверь распахнулась, и в комнату влетела Северина со счастливой улыбкой на пухлых губах.
– Ты не поверишь, – начала она.
– Да ладно, – проворчала я. – Я сейчас поверю во всё, что угодно.
– К нам в столовую приходил сам князь Анджич Вуич с друзьями.
– Даже с друзьями? – ведь видела его только с Гораном.
– Да, оказывается, его включили в совет руководителей университета.
– А при чём тут наша школа? – перебила я, жаждущая добраться до сути.
– Наш директор добился этого. Он убедил магов в том, что заведению травниц нужно уделять внимание. Говорят, представил целую научную диссертацию. А ведь нас вообще обучают из жалости.
– Ага, – гневно сказала я. – Не знаю, в чём он там убеждал этих снобов, коим услуги лекарей не нужны. Они в состоянии лечиться у магов, которых раз-два и обчёлся. А травницы обслуживают бедняков. Ты жила в деревне? Нет. А я видела, как плохо обученные лекарши вытаскивали с того света ещё молодых крестьян. Они – их последняя надежда. А нас, выходит, держат тут из жалости. А кто работает на аристократов? Крестьяне, которых лечить не надо. Пусть себе дохнут! А они ещё жалость к нам проявляют, да что они жрать без крестьян будут?
Северина слушала меня с открытым ртом, с трудом переваривая полученную информацию. Взглянув на неё, я подумала, что ей размышлений хватит на сутки, а времени не было, поэтому спросила:
– А чем, конкретно, занимались там подающие надежды маги?
Девушка с трудом, но переключилась на другую тему.
– Они смотрели, что мы едим. Им всё не понравилось, и Горан Серебрянский пообещал, что продукты нам будут поставляться такие же, как в университет.
– Прямо вам и пообещал? – недоверчиво спросила я.
– Ну, нет, конечно, – смутилась Северина. – Это он пану Руевичу говорил, а мы слышали.