Сказание о Хрустальном озере

В оформлении обложки использовано изображение "Сказание о Хрустальном озере". Автор Альбина Севенкова.

На горе найду одолень-траву,

Попрошу её отогнать беду,

Отогнать беду, сердцу дать покой,

Навсегда стерев любый образ твой.

Глава I

– Ты слышала?

– Что ещё? – лениво спросила я перепрыгнувшую через порог соседку по комнате.

– Князь Анджич Вуич разорвал помолвку с Миланой Зарецкой.

– Нет. И слышать ничего не хочу, – проворчала, отодвигая её от зеркала. – Отойди, не видишь, пыль стираю. Тебя-то не дождёшься.

Но Северина меня игнорировала. Потребность поделиться свежими сплетнями оказалась в ней слишком сильна, поэтому отсутствие во мне энтузиазма не смутило её.

– Говорят, это произошло из-за того, что она изменяла ему. Когда он об этом узнал, сразу бросил её. И теперь вообще блондинок на дух не переносит.

На последней фразе я посмотрела на своё блондинистое отражение с серыми глазами и на её томную мордашку с синими гляделками в обрамлении тёмных волос. Да, это были именно гляделки с постоянно хлопающими кокетливыми ресничками.

– Как ты думаешь, – спросила фигурка сзади. – У меня есть шанс?

Я вздохнула, намочила тряпку в ведре и покрыла стекло искрящимися каплями. Наши отражения помутнели. Бросив полотно в воду, взяла сухое льняное полотенце и стала тщательно вытирать разводы. Постепенно зеркало заблестело, а образ соседки, не унимаясь, смотрел на меня в ожидании.

– Я не могу тебе сказать, ты обидишься, – эту фразу я состряпала в надежде, что она от меня отстанет.

– По-твоему я такая страшная? – обиженно протянула Северина.

Оглянулась, пристально посмотрела на неё и произнесла:

– Нет, ты красивая, – собеседница счастливо улыбнулась. – Но дура, – добавила я, разглядывая снова помрачневшую физиономию.

– Я учиться буду… Хорошо.., – выдавила она.

– Боюсь, это тебе уже не поможет, – снова буркнула я, подступая к окну. – Потому что ты не в состоянии понять элементарных вещей. Анджич Вуич – представитель высшего сословия, юноши из которого никогда не женятся на безродных нищенках.

– Ты тоже безродная нищенка! – с обидой крикнула она.

– А я за Вуича замуж не собираюсь.

Тяжёлое деревянное ведро, наполненное до краёв, поддалось мне легко, что обрадовало. Значит, раны зажили и силы возвращаются ко мне.

– Тебе уже семнадцать, пора бы о семье-то и подумать!

– Угу, – я постаралась закрыть тему.

– Или ты хочешь воспользоваться льготами и пойти в монастырь?

Я уже закончила с небольшим окном и окинула взглядом мрачную комнату, которая могла потягаться в аскетизме с любой монастырской кельей, а наша форма будущих деревенских лекарш – с рясой. Только здесь мы могли снимать плотные косынки, в школе же это запрещалось категорически. Грязно-коричневую мешковину администрация называла простой и строгой, нужной скромным студенткам, а на самом деле, беззастенчиво экономила на ней, наряжая нас в гнильё. Я посмотрела сквозь стекло и увидела, как Хрустальное озеро несёт к берегу свои огромные волны. Осень незаметно уступала место зиме, которая здесь была мягкой, не то, что в краю, где я родилась.

Северина развалилась на своей кровати в углу, тоже застеленной грубой мешковиной и зевнула.

– А если бы ты была из высшего сословия, мечтала бы об Анджиче? Я видела его издалека среди старшекурсников магического университета, он такой красавчик.

– Нет, я не мечтаю о таких. До поступления сюда мне пришлось работать прислугой на кухне в богатом доме. Там я столкнулась с похожим красавчиком, еле ноги унесла, – пробормотала я, оглядывая комнату. Вроде всё было чисто.

– Да? Расскажи! – глаза Северины засверкали любопытством.

– Нет, – спохватилась я.

– Что ты за подруга, если не хочешь делиться секретами.

И тут я сказала то, о чём сразу же пожалела.

– Мы не подруги. У меня вообще нет друзей.

Северина сначала побледнела, а потом покраснела и промычала:

– Значит, дружить с такой, как я, ты считаешь ниже своего достоинства?

Она опустила голову, а я долго молча стояла, подбирая слова.

– Ты неправильно меня поняла или это я не так выразилась, – начала, проклиная свой язык. – Я считаю, что дружить могут только люди, имеющие общие интересы. Да, – дальше продолжила уже увереннее. – Они могут дружить, а могут и не дружить. Мы с тобой совершенно разные и даже понять друг друга не можем. Но это не значит, что я считаю тебя недостойной или какой-то не такой, как все… Прости, если обидела, но притворяться и придумывать дружбу там, где её нет, не стану…

Я подхватила ведро и вышла прочь. Грубые деревянные туфли бесцеремонно стучали о ступени и тёрли мне ноги.

«Придётся опять тратится на обувь», – думала я. На этот раз куплю что-нибудь подороже. У меня были хорошие тёплые туфли, которые я носила уже четыре года. Я их берегла и в школу не надевала, стараясь не выделяться из толпы. Но эти грубые деревянные башмаки уже вытрепали все нервы. Лучше раскошелиться, чем остаться без ног. У Северины было несколько пар туфелек, которые приобрели ей ухажёры, за определённую плату, разумеется. Я не осуждала её за это. В этом мире женщинам заработать практически невозможно, а жить как-то надо. Если бы можно было постоянно находиться дома в своём лесу, где я легко бегала босиком… Там об обуви вообще можно не думать. А здесь… Скорее бы закончились эти полтора года.

Ничего, через день смогу отправиться домой. Навстречу мне, недовольно хрюкая, вышло стадо свиней, за которыми ухаживали студентки. Считалось, что подворье мы держим для себя. В реальности же мясо не попадало на столы будущих травниц. В огромном количестве свинину поглощали смотрящие за школой. Меня от этих обязанностей тоже никто не освободил, хотя я сразу отказалась здесь питаться, принося провизию из дома. Не одну девушку сваливала в постель местная кухня.

Заглянув в голодные глаза свиней, я уже собралась уходить, как мне преградила дорогу руководительница нашей группы.

– Белянска! – окликнула она меня по фамилии. Я напряглась.

– Слушаю вас, панна.

– Наша староста Злата заболела. Вместо неё я назначаю тебя.

Во мне всё перевернулось. Мой поход домой может накрыться.

– Я ведь могу отказаться?

Вопрос явно кому-то не понравился.

– Это крайне нежелательно, – было сказано мне со злой улыбкой.

Опустила голову, чтобы она не увидела, как не менее зло скалюсь я.

– А когда Злата выздоровеет?

– В госпитале сказали, что в ближайшие три дня.

– Я смогу выполнять обязанности старосты только сегодня и завтра.

Мне ответили ядовитым взглядом.

– А ты дерзка, Белянска, и язычок у тебя длинный. Смотри, я ведь могу его и укоротить.

«Напугала», – подумала я, улыбаясь.

Она смерила меня глазами, хмыкнула и быстро ушла, тряхнув длинными юбками. Я проводила её глубоким поклоном.

– Теперь понятно, почему вы некормлены, – поприветствовала я свиней. – Старосты нет, а про график дежурства здесь все быстро забывают.

Стремясь поддержать беседу, одно из животных даже что-то прохрюкало. Вздохнув, я пошла в холодную. В этот сарай наши горе-повара сгружали объедки для скота. Когда девчонки проносили эти «благоухающие» смеси мимо меня, я удивлялась, как свиньи не травятся такой тухлятиной. Осторожно заполнив корыто, собралась, было, уже вернуться в общежитие, как вдруг услышала сзади знакомые стервозные голоса.

– Что? Наша неженка теперь собственноручно кормит свиней?

Я снова усмехнулась и решила пока помолчать. Сегодня просто утро светлых улыбок и ласковых приветствий. Между тем однокурсницы приближались. Это были главные задиры, держащие в страхе всех своих ровесниц и студенток младшего курса. Предводительницей у них была Рада – крепкая девица, выше меня на полголовы и шире в кости примерно раза в два. Она давно не давала мне покоя, досаждая всеми известными способами. До сих пор мне удавалось держаться, по возможности остроумно отвечая на её дерзости. Но теперь я поняла, что словесными перепалками нам не обойтись. Кроме того, мне стало ясно, с чьего молчаливого согласия всё это делается. Наша классная выскочек и всезнаек не любила.