Страница 28 из 35
– Да кажись, нет. Всё с ним, как прежде. Показалось. Ты мне лучше кисет сюда кинь, а то мне с костылями между кроватями скакать не сподручно… Оп! Поймал. Спасибо, Петрович. А сам засмолить цигарку не желаешь? Уж больно табак душистый мне жинка прислала. Ходь сюды, отсыплю тебе табачку.
– Да-а-а, знатный у тебя, Микола, табачок! Горло дерёт, як гарилка. Я такой табак тильки да войны курил… Во, побачь, Матвейчук, диво якое. Собака брехать перестала и на нас уставилася. Можа, ей скучно было без нас с тобой?.. Га-га-га…
– Тише ты. Разбудишь сейчас всю палату, а особенно вон того деда. Кстати, ты не знаешь, чего это он лежит в госпитале, а не в больнице? Вроде по возрасту его должны были списать из армии ещё лет сорок назад. Га-га-га… Или уже воевать некому, что таких вот дедов на фронт берут?
– Тише ты, придурок. Не дай Бог кто-нибудь услышит. Тогда мы с тобой вместо фронта поедем на другой фронт. Да, да! Именно на тот. Ты всё правильно понял.
– Постой! Вот вроде опять у деда глаз дёрнулся. Ей Богу, дёрнулся. Сам видел. Эй, сестричка, позови дохтара. Скажи ему, что у нас тут дед лежачий моргать начал. Во, во, смотри, глаза открыл…
– И точно. Открыл. А всё говорили, что уже никогда не откроет. Вот чудеса якие дивные Господь творит. Вернул все-таки его заблудшую душу назад.
…Послышался топот ног. В палату вбежало несколько человек, и кто-то сильным волевым голосом скомандовал:
– Быстро несите его в смотровую. Расступитесь. Не мешайте, освободите проход. Осторожней. Не дрова несёте….
– Дайте ему ещё нашатыря. Достаточно. Вроде бы пришёл в себя. Товарищ военврач! Вы отвечаете за него головой. Немедленно освободить для него отдельную палату, а я распоряжусь, чтобы у дверей выставили часового. Вы, и только вы будете иметь доступ в его палату, и никто другой. С этого момента для всего персонала госпиталя вводится особый режим. Лично вам покидать госпиталь запрещается. Обо всех изменениях с пациентом докладывать лично мне незамедлительно, независимо от времени суток. Соответствующий приказ получите в течение часа. Вам всё понятно?
– Да, товарищ капитан государственной безопасности!
– И немедленно сообщите мне, когда его можно будет допросить. Самому в разговор не вступать…
Я проснулся внезапно. Открыл глаза и сразу зажмурился от чрезмерно яркого света. Все предметы вокруг меня были выкрашены в белый цвет. Надо мной висела белая люстра, слева от меня стояла белая тумбочка, а справа располагалась большая белая ширма, за которой, по-видимому, находилась входная дверь. Через какое-то время, этот стерильно белый цвет, стал меня раздражать. И я подумал, что тот, кто меня поместил в это помещение, сделал это специально и намерено. В белой комнате взгляд человека не задерживается долго на одном предмете, а находился в постоянном блуждающем состоянии, чем мешает мозгу сосредоточиться на собственных мыслях. Поэтому, я снова закрыл глаза, чтобы постараться вспомнить события, предшествующие моему ранению. Под руками я нащупал приятную прохладу простыни и попытался вспомнить, когда же это я последний раз спал на простынях. И к моему стыду не вспомнил. Давно это было, наверно, ещё до войны.
И тут мои размышления прервал звук открывшейся двери. Кто-то вошёл в комнату, подошёл ко мне сзади, увидел мои открытые глаза и заторопился к выходу, не проронив ни слова.
– Странное обращение с больным, – проговорил я, пытаясь повернуть голову назад и рассмотреть помещение за изголовьем кровати. Но, оказалось, что сделать это было нельзя, из-за тугой повязки, которую я первоначально принял за бандаж. Немного подёргавшись, я обнаружил, что ноги мои и руки тоже привязаны, и я лишён возможности встать с постели. Стало понятно, что вокруг меня происходят странные вещи. И вообще, где я нахожусь, у своих или врагов? И как мне себя надо вести с теми, кто придёт допрашивать меня? А то, что они появятся в скором времени, я даже не сомневался.
Ждать пришлось действительно недолго. Дверь в комнату снова открылась, кто-то подошёл с обратной стороны ширмы, подвинул стул и сел.
Приятный мужской баритон произнёс:
– Здравствуйте, Архип Захарович. Как вы себя чувствуете?
– Вообще то, культурные люди сначала представляются, и только потом начинают задавать вопросы, – проговорил я назидательным тоном, стараясь сбить незнакомца с толку и взять инициативу в свои руки.
– Хорошо, давайте вы будете называть меня, товарищ Василий. Вас это устроит?
– Вполне. Только, я хотел бы видеть собеседника перед собой, а не за спиной. Вам не кажется странным, что наша беседа будет проходить таким образом?
– Давайте не будем торопить события и забегать вперёд, поскольку всё что сейчас делается, делается в ваших же интересах. И так, я повторяю свой вопрос. Как вы себя чувствуете?
– Я не могу ответить на ваш вопрос, поскольку не знаю с чем сравнить моё теперешнее состояние. Если это касается физической боли, то её нет. А если брать во внимание тот факт, что я привязан к кровати, то моё состояние желает быть лучше. Вас устроит такой ответ?
– А вы оказывается демагог, Архип Захарович!
– А кто вам сказал, что я Архип Захарович? После ранения у меня полностью отшибло память, и я абсолютно не помню, не своего имени, ни фамилии. А то, что вы меня так назвали, абсолютно созвучно с тем, что вы назвали себя, товарищ Василий. Ведь признайтесь, это не ваше настоящее имя?
– Ох, и шутник же, вы. Прямо даже не знаю, что мне с вами делать. Чувствую, что вы превратно понимаете меня. Но нам всё равно надо с вами наладить диалог, для того, чтобы поставить все точки над «i».
Собеседник поднялся и стал прохаживаться по комнате, стараясь не попадаться мне на глаза. Немного помолчав и подумав, он произнёс:
– Хорошо! Я понимаю вашу озабоченность, поэтому постараюсь открыть перед вами свои карты. Если у вас ко мне после этого будут вопросы, я на них отвечу, а потом, вы ответите на мои. Договорились?
– Договорились, – проговорил я, закрывая глаза, чтобы лучше сосредоточиться на словах незнакомца. – Только ради Бога, перестаньте ходить, туда-сюда, а то это меня раздражает.
Собеседник остановился, сел на стул, раскрыл папку и начал читать.
Совершенно секретно
ПРИКАЗ № 1926/234
5 декабря 1934 года, г. Москва
В связи с убийством 1 декабря 1934 года члена ЦК ВКП(б), секретаря ЦК ВКП(б), первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б), товарища Кирова С. М.
ПРИКАЗЫВАЮ:
Всем подразделениям НКВД СССР провести на подконтрольных территориях тотальную проверку в отношении лиц, подпадающих под категорию: гадалок, гипнотизёров, магов, целителей и т. п. с целью выявления фактов их психологического воздействия на руководителей советской власти, государственных служащих, военнослужащих РККА, сотрудников НКВД. Всех задержанных направлять в областные фильтрационные лагеря для выяснения уровня их способностей. В случае обнаружения фактов вредительства и дестабилизации обстановки на местах принимать в отношении задержанных лиц самые жёсткие меры вплоть до высшей меры. Особо «одарённых» направлять в распоряжение Центрального аппарата НКВД.
Свидетельские показания Дмитрия Дурова, 1923 года рождения.
«…находясь в банде Серого с декабря 1934 по февраль 1937 года, я совместно с другими членами банды обнаружил в июле 1936 года в одном из пустых вагонов на сортировочной станции «Ленинград» мальчика очень маленького роста, которому впоследствии была дана кличка «Недоносок». Этот мальчишка обладал даром, угадывать то, что находилось внутри опломбированных вагонов. В период его нахождения в банде мы неоднократно совершали удачные налёты на целый ряд железнодорожных станций города и области. «Недоносок» определял нужные вагоны, после чего его сразу уводили с места преступления. Серый лично его опекал и запрещал нам с ним общаться. Никто не знал его настоящего имени и фамилии. Осенью 1936 года «Недоносок» неожиданно пропал из банды. Между нами ходили слухи, что его зарезали или продали другой банде за большие деньги. А было ли так на самом деле или нет, я не знаю…»