Нумерат. Число Консула

Денис готов был поспорить: увидев её такой, он влюбился в Асель во второй раз.

Пять минут назад он принял серьёзное решение оставить попытки оправдаться перед ней, ведь тень в любом случае не позволит ему это сделать. Но сейчас Денису нестерпимо захотелось всё объяснить, чтобы Асель не считала его подлецом, а снова подарила ему свою необыкновенную улыбку, выдыхая успокаивающее: «Всё будет хорошо, нумерат».

Он медленно поднялся со скамьи. Ну, а Асель, увидев его целым и невредимым, застыла у входа в сквер. Не описать словами всё то, что Денис прочитал в её взгляде. В нём сверкали молнии, стояли слёзы обиды, клокотали ненависть, злость, недоумение и ещё миллион неприятных и угрожающих эмоций. Лавина.

Постояв секунды три, Асель резко развернулась и бросилась прочь.

Денис кинулся за ней. И молился про себя: только бы тень его не остановила и не развернула в обратном направлении. С другой стороны, тени необходимо собрать весь легион, и Асель входит в его состав, поэтому необъяснимая чёрная субстанция великодушно позволила Денису бежать следом за обиженной девушкой.

И даже разрешила ему крикнуть довольно громко и отчаянно:

– Асель, стой! – Но на слове «Прости» голос его сорвался на сип.

Асель тем временем добежала до остановки. Очень не вовремя подошёл автобус. Денис прибавил скорости. Только бы успеть, пока автобус не отъехал. Погоня эта напомнила ему первую встречу с Асель. Тогда он точно так же гнался за ней, а та смотрела на него с презрением и отчаянным страхом.

В наступающих сумерках ярко замигал поворотник, автобус испустил характерный «пш-ш-шик» и тронулся с места. Денис подлетел к машине и забарабанил кулаком по дверям.

– Эй, парень, через пять минут будет следующий! – крикнула ему пожилая женщина, что стояла на остановке. Осуждающе поцокала: – Вот молодёжь нетерпеливая. Ни стыда, ни совести.

– Мне нужен этот автобус! – пропыхтел Денис.

О, чудо: двери распахнулись.

Не веря удаче и еле переводя дыхание, он влетел внутрь переполненного автобуса, втискиваясь в плотные ряды пассажиров. Глаза прощупывали россыпь лиц, выискивая среди них лицо Асель. Наверняка, бледное и заплаканное.

Девушка успела скрыться в дальнем углу салона, за задними сиденьями, и теперь стояла, впечатавшись в стену и цепляясь за поручень рукой. Лицо Асель окаменело. Как и глаза. Они превратились в холодный янтарь. Теплота в них сменилась ледяной пустотой. Казалось, если Денис подойдёт к Асель на расстояние шага, то она вынет пистолет из своей маленькой сумочки и застрелит ненавистного нумерата к чёртовой матери.

Завидев его настырно протискивающимся меж плотного ряда людей, Асель повернулась к Денису спиной и уставилась отрешённым взглядом в окно, словно выставила невидимую перегородку, барьер.

Пока Денис лавировал в толпе, автобус то притормаживал, то набирал скорость, то поворачивал, то опять резко тормозил. Машина покачивалась из стороны в сторону, вперёд-назад, пассажиры болтались вместе с ней. Сейчас вся эта людская сжиженная масса напоминала слипшуюся кашу, кипящую в кастрюле и подпирающую крышку.

Дениса тоже кидало из стороны в сторону, болтало в этой человеческой жиже, она поглощала его, как бы тот ни хватался за верхние поручни. Но он не унимался в стремлении быстрей добраться до Асель. Особо не церемонился, плечом раздвигал пассажиров, наступал им на ноги, цеплялся за рюкзаки и сумки, таранил и даже пару раз откровенно кого-то толкнул.

Извинений от него никто не дождался.

– Поаккуратнее нельзя? – Полная дама в отместку двинула Дениса по колену увесистой сумкой, забитой стеклянными банками и, судя по весу, кирпичами с ближайшей стройки.

Чертыхнувшись, он, как медведь в посудной лавке, протиснулся дальше, не выпуская Асель из поля зрения, будто она способна испариться из закрытого автобуса прямо на ходу. Приближаясь с каждым болезненным шагом к цели, он знал, что тень не позволит ему сказать правду. Если только… если только не попросить её об этом.

Сжав кулаки и впившись ногтями в собственные ладони, Денис прошептал, обращаясь к тени:

– Ты уже знаешь, что́ я для себя решил. Оставь меня хоть на пять минут. А потом я весь твой. Дай мне попрощаться.

– Прощайся, малыш, – прошелестело в ушах. – Пять минут у тебя есть. Но если заикнёшься про меня, то я наговорю Асель такого, что ей ничего не останется, кроме как нанять киллера, чтобы тебя прикончить.

Денис не ответил. Он вплотную приблизился к отвернувшейся к окну девушке. Та, наверняка, спиной ощутила на себе его пристальный взгляд.

– Асель… – начал тихо Денис и тут же смолк, не найдя подходящих, точных слов.

От его голоса Асель содрогнулась. Напряглась. Даже воздух близ неё стал жгучим, девушку будто обволокло ядовитыми пара́ми.

– Мне кое-что сказать надо… – Денис опасливо коснулся её плеча.

Она дёрнулась и отодвинулась, но не обернулась. Не удостоила его даже взгляда. Только бросила сухо, прямо в грязное стекло:

– Ты всё мне сказал. Этого достаточно.

Денис прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а они растекались по черепу, никак не желая построиться в ряд. Когда у тебя есть всего лишь пять минут на важный разговор, отпадает всякое желание пререкаться.

Денис крепко обхватил Асель за плечи и развернул к себе лицом.

– Отпусти, – почти беззвучно попросила она, пряча наполненные слезами глаза.

Денис продолжал сжимать её плечи, но Асель и не пыталась высвободиться.

– Послушай, послушай меня, – пробормотал он сбивчиво, наклоняясь к её лицу ближе, жадно вглядываясь в её дрожащие ресницы. – Я не смог бы сказать то, что сказал. Я сам не смог бы, понимаешь? Это не мои слова. Не мои.

– А чьи? – Асель так на него и не посмотрела. Уставилась в металлический рифлёный пол автобуса, словно решила проглядеть в нём дыру.

Денис замер, понимая, что опять бессмысленно оправдывается. Осталось четыре с половиной минуты. А надо бы сказать о главном.

– Асель, ты дорога мне. Очень. Не представляешь, насколько…

– Да что ты? – Она поморщила нос.

Чёрт возьми. Как всё ей объяснить? Почему слова вдруг пропадают и теряют всякий смысл, когда хочется сказать так много?

Четыре минуты. Время неумолимо. Оно не замедляется в счастливые моменты и не ускоряется в трагичные. Признаться, Денис вряд ли смог бы определить, трагичный сейчас момент или же счастливый. Просто важный. Очень важный.

– Асель, я прошу тебя остаться. Не уезжай. Ты нужна легиону. Нужна мне.

– А ты мне – не нужен. Оставь меня, уйди. Не при-ка-сай-ся.

Асель начинала злиться. Сощурилась, брезгливо поморщилась. Вцепилась пальцами в локоть Дениса в попытке сделать ему больно, чтобы тот отпустил её плечи, но Денис продолжал их сжимать.

Тогда Асель подняла на него глаза, обожгла взглядом, полным ненависти, и зашептала, вкладывая в голос столько эмоций, что, казалось, она не шепчет, а истерично кричит:

– Что ж ты не пользуешься своей Дланью? Давай же, схвати меня за руку, как ты обычно делаешь. Узнай, как я тебя ненавижу. Ненавижу, ненавижу…

Денис опешил, руки сами собой отпустили плечи Асель. Он отстранился.

– Ты помнишь про Длань?

Колючий взгляд девушки впился в его лицо.

– Я не помню, что я тебе наговорила, но помню, когда ты тянул ко мне свою чёрную руку. Зачем? Что ты хотел от меня услышать? Неужели тебе мало того, что я тебе уже сказала?

Денис молчал. Он готов был провалиться на месте: Асель его, и правда, ненавидит.

Нервными пальцами он натянул левый рукав толстовки на самую ладонь, старательно прикрывая чёрную пульсирующую кожу, – жест, доведённый до автоматизма, – и ответил:

– Это не повторится.

– Я тебе не верю. – Асель мотнула головой. – Имея Длань правды, сам ты постоянно врёшь.

Три минуты. Неужели он потратит три минуты свободы на оправдания и бессмысленные слова общенейтрального значения? Ну, уж нет.

– Я люблю тебя. И я никогда такого не испытывал. Этим словам ты веришь?