Страница 4 из 16
– Сколько лет вы провели в местах лишения свободы?
– Пять.
– Пять лет за чистое недоразумение?
– Ну не то, чтобы… Просто роковое стечение обстоятельств. Адвокат… Прокурор…
– Вы не беспокойтесь. Меня совершенно не пугают ваши сроки. Как говорится – от сумы и тюрьмы…
– Какая статья?
– Три двойки. Экономическая статья. Торговля.
– Чем?
– Ну там различное спецоборудование.
– Вы можете ничего не скрывать, я всё равно узнаю. Чем торговали?
– Оружием.
– А с кем отбывали?
– В каком смысле?
– В смысле, кто зону держал, когда вы находились в заключении, кто был в авторитете?
– Лёха Иркутский.
– А ваша кличка, простите?
– Калаш.
– Почему Калаш?
– Я АКМ торговал – калашами. На них и спалился.
– Понятно. Больше отсидок не было?
– Нет, больше не было… Здесь.
– А где были?
– Ну, там, по мелочи. На юге. Не у нас.
– Тоже случайно?
– Совершенно. Просто под раздачу попал.
– Языки выучили там?
– Ну да, делать было нечего, русского телевидения и книг не было. И других русских не было, я один. А общаться как-то надо. Пришлось, от скуки. Я так понимаю, что вам не подхожу?
– Почему вы так решили?
– Ну, биография. Отсидки здесь и там. И вообще…
А что биография? Очень приличная биография: офицер, десантник, повоевал, пострелял, немного поторговал патронами и гранатами, был ранен, демобилизовался, на работу устроиться не смог, по налаженным каналам стал толкать вооружение, в том числе в сопредельные страны, попался, сел, вначале у них, потом у нас. В общей сложности оттянул шесть с половиной лет. Да еще по такой статье. В нашей стране тюрьма – лучшая рекомендация. Как у них там Оксфорд.
– Можно узнать о вашем здоровье?
Чуть дернулся.
– Не жалуюсь.
Ну а кто будет жаловаться, устраиваясь на работу? Хотя про здоровье врет – цвет лица с желтизной, глаза… Что-то с печенью. Хочется надеяться, что что-то серьезное. С чем долго не живут. И не надо. Хотя держится бодрячком и вполне еще может «сдавать кровь».
– Ну, хорошо. Я подумаю о вашей кандидатуре, наведу справки и, возможно, свяжусь с вами в самое ближайшее время.
– То есть мы увидимся?
– Нет, мы не увидимся. Я вас – увижу. Как вижу сейчас. А вы меня – вряд ли. Я не Марлон Брандо, чтобы торговать своей физиономией. Или вы обязательно хотите меня увидеть?
– Нет, нет. Мне вполне достаточно вас слышать.
– Ну вот, а я с удовольствием посмотрел на вас. Это, конечно, не живое общение, но довольно информативное. Тем более у вас очень хорошая веб-камера.
– Да, меня предупредили, я купил.
– Очень правильно сделали. Я увидел вас и услышал. И приму решение. Спасибо…
Собеседование было закончено. Экран погас.
Интересный кандидат. Интересней предыдущих. Теперь надо послать, кого-нибудь, лучше из бывших следователей, к Лёхе Иркутскому. Пусть найдут его и перетрут за Калаша – где сидел, как сидел, с кем дружбу водил, в чем был замечен? Зона как микроскоп – через нее всяк как на стеклышке виден. Насквозь! Заодно узнаем, подпишется ли он под него…
Лёху Иркутского нашли. Пригласили. И поговорили.
– Ты чё, начальник, я не при делах.
– Так и я тоже.
– Ушел начальник?
– Ушли. Так что я теперь пенсионер, который про былое за рюмкой вспоминает. Вот с тобой теперь разговоры разговариваю.
– Ну, тогда говори. Зачем нашел?
– Попросили. Люди хорошие. Я не отказал. Ты ведь на Новосибирской зоне чалился?
– Ну?
– Калаша знаешь?
– Слыхал про такого.
– Вы же вместе тянули!
– Ну, допустим. Там много кого было, всех не упомнишь.
– Расскажешь про него, как он там на зоне?
– А чего это я буду рассказывать? Пусть он сам про себя рассказывает. Я, начальник, ничего не помню, я башкой о ступеньку ударился, и всё забыл. У меня справка есть.
– Я же без протокола. И не за так, не за здорово живешь.
– А за сколько?
– Вот за столько.
«Столько» было не мало, было в самый раз.
– Если без протокола и по старой памяти. Ты опер правильный, тебе – не западло. Слушай…
Послушал… Переспросил… Получил ответы… Уточнил… Прикинул… Вроде всё сходится. Не врет Лёха Иркутский. Да и по другим источникам проколов нет.
– Значит, правильный зэк?
– Нормальный.
– Подпишешься под него?
– Чего?!
– Того самого! Дело Калашу идет большое, от людей серьезных. Поручиться за него кто-то должен. Иначе никак.
– Я?
– А что? Ты вон как его расписал.
– Так я же не у дел.
– Ну да! Воров-пенсионеров не бывает. Ты же авторитет, им и в могилу сойдешь. Чего скромничать? Подпишешься под него, каждый месяц «бабки» получать будешь, как с куста… Я нынче не мент, человек сугубо гражданский – «пиджак», так что тебе рисков никаких. Да и не увижу я тебя больше. А деньги хорошие.
– А если он подставу учудит, мне за него ответку держать?
– Не тебе – ему. Сам с него спросишь. За отдельные «бабки». Аванс прямо сейчас. Но против малявы.
– Какой?
– Ему. От тебя. Черкни, мол, так и так, подписался под тебя именем своим и если ты фраернешься по-глупому или скурвишься, то разговор с тобой будет один – перо в бок и в землю, а на дно залечь надумаешь, во все стороны малявы разошлем, сыщем, и смерть твоя тогда люта будет… Добро?
И деньги – на стол. Зеленой пачкой! На чем и столковались. Потому что точно – «бабки» не маленькие, а ответ, если что, – Калашу держать…
– Прочтите.
– Что это?
– Малява вам.
– Мне?
– Читайте, читайте… Прочитали?
– Прочел. Неужто сам Лёха Иркутский?
– Он самый. Серьезный человек под вас подписался. Так что подводить его нельзя. Сами понимаете.
Еще бы не понять! Это посильней договора, который в отделе кадров. Против такого поручительства не дернешься. Ну или на пере повиснешь. Это тебе не увольнение по статье. От такого не отмахнешься.
– Как видите, фирма у нас серьезная, но и платим мы хорошо. Ваше решение?
– Что я должен делать?
– То что делали. Торговать. Тем же самым, чем торговали. Только ассортимент будет побогаче, а поставки побольше. Кроме оклада – процент. Так что, надеюсь, вы будете заинтересованы в оборотах.
– Но если обороты, то… с кем я буду работать?
– Вы будете работать один. Без персонала. Но если вы боитесь не справиться, вы можете нанять себе помощников. Из своего жалования.
– Нет, спасибо, я справлюсь!
– Я так и думал.
– Когда приступать к работе?
– Хоть завтра…
Ну, всё, будем считать на эту позицию человечек нашелся. Теперь ему буфер в виде местного Помощника создать и можно реанимировать торговлю. Под новым брендом с новым «лицом фирмы». Базы снабжения – известны, потребитель тоже.
Товар будет куплен, будет «заряжен» и пойдет по адресам. По карте, во все стороны расползутся стрелки оружейных караванов, высветятся места схронов и террористических лагерей. Потом туда можно будет послать «шпиков», которые срисуют лица террористов, по фото вычислить персоналии, после чего кого-то приговорить, а из кого-то сделать сексотов… Тут все просто – эта технология уже отработана.
Если Калаш попадется – рассказать он ничего не сможет, потому что ничего не знает и даже собственного работодателя в глаза не видел, так как был нанят обезличенно, через Интернет. А сам, добровольно, никого сдавать не станет, так как за его спиной маячит Лёха Иркутский, который шутить не любит. И не умеет… Калаша допросят, ничего не узнают и, конечно, убьют. А если не убьют, то через годик он помрет сам, естественной смертью, обрубив единственную, ведущую к работодателю ниточку.
Так что на этого работника можно смело положиться… И пока о нем забыть.
Чтобы заняться делом. Тем, ради которого!..
За столом сидел человек. На столе лежал Коран. И пистолет.
Человек был в черном комбинезоне и куфии. Так что его лица видно не было – только глаза.