Старожил

   На последнем слове лешего я оказался возле частокола. Да, больше никогда не буду слушать истории Ярита в спешке. Совсем не то впечатление, как возле костра да под пиво.

   - Ну, бывай, Савелюшка, да не забывай дедушку навещать, - сказал и пропал, словно в землю канул.

   Только он меня первым именем и зовет, даже отвык немного.

   Перелез через частокол, без стеснения зевая, нужно плюнуть в глаз тому, кто говорит, будто упыри не спят, спим мы, только мало.

   - Эй, Михайло, ты что там делаешь, - я с испугу рухнул в грязь. Мать честная, Степка, он-то как здесь оказался.

   - Тебе что надо, окаянный? - поднимаясь с грязи, недобро спросил я.

  - Евсей за тобой послал, собирайся.

  Нате возьмите, с чего это вдруг я, на ночь глядя, новому старосте понадобился? Я с сомнением посмотрел на купца. Нет, таким вещами не шутят, да и Степка не скоморох, подходя к забору, прикинул я в уме.

   - Ты чего люд честной пугаешь? - надо хоть как-то оправдать падение.

   - Ты что, так и пойдешь? - зря волновался, Степке нет до меня никакого дела.

   А пчел мне под пазуху. Леший все-таки немного огорчился моим быстрым уходом, заморочил-таки голову. Забыл в лесу сапоги, я стоял словно беглый холоп босыми ногами в грязи.

   - Я быстро, - буркнул я, забегая в избу.

   Хм, как невовремя-то, огляделся, нашел половую тряпку, тщательно обтер ноги. Злобно бормоча ругательства, почесал макушку, пытаясь расшевелить мысли в голове. Сапогов нет, в чем идти. Получается только два варианта, либо в валенках, либо в лаптях, первых было жалко до слез, вторые раздражали до скрежета зубов. Повздыхав немного, взялся за лапти. Зима впереди, и разбивать валенки очень не хотелось. Потерплю.

   Выскочив на улицу, подбежал к нетерпеливо стоящему Степану, он одарил меня нехорошим взглядом и молча потопал в ночь. Приноровившись к его шагу, я впал в задумчивость.

   Как-то всё странно, на кой я нужен новому старосте ночью? Этот вопрос не главный, ответ в любом случае узнаю. Но вот купец в роли посыльного очень сильно настораживал. Степка мужик гордый, просто так никуда не пойдет, зачем ходить самому, когда батраки есть. Посему получается, дело предстоит тайное и крайне щекотливое. Вот только радоваться аль печалиться пока не ясно, тут как или пряниками усыпят или кнутом запорют насмерть. Эх, лишь бы первое.

   Пока думал, Степка довел меня до хаты нового старосты. Я-то втайне надеялся, что к Кузьме пойдем, а там Варварушку смогу ненароком увидеть.

   В избу первым вошел купец, а я уже после. Тело обхватил легкий озноб, а во рту, словно в печи, всё высохло, попытался сглотнуть слюну, но где там. Понавешают оберегов, хоть волком вой, одно радует, почти все избы в селе сделал я или подправлял. Поэтому предусмотрительно озаботился, нарисовав тайные знаки, чтобы без особых трудностей входить в избы.

   За столом уже сидели, видать, мы последние. Свет от трех свечей вырисовывал следующую картину. Во главе стола, понятно дело, новоизбранный староста, аккуратно причесаны не только волосы, но и борода, смотрит прямо, задумчиво. Справа уселся, естественно, Кузьма, кто же еще, одна рука на столе, другой уперся в бок, с прищуром смотря на меня. Напротив него сел Степан, скинув шапку на лавку, расстегнул тулуп, потянулся к кувшину с квасом. Рядом с ним, словно в воду опущенный, сидел Феакул, поскубывая бороду, безразличный взгляд следил за пламенем свечи. А вот кого не ожидал увидеть, так это кузнеца Тимоху, тот, как обычно, словно скала, непроницаем и недвижим, будто и не его дочь в ундины подалась. Странно, а где же поп?

   Вот интересно, часто они так собираются тайком, дабы вершить судьбу села? Ладно, меня это не касается.

   Немного помявшись в дверях, уселся на край лавки с кузнецом и охотником. Ишь ты, как притихли, боятся слова лишнего сказать, ну да, я чужак. Тогда на кой вообще звали? Да, неплохо они тут устроились, такого изобилия блюд я не видел, пожалуй, с похорон Митрохи, скупердяй он был редкостный, но уход к праотцам справил знатный, оставив деньги ветреной вдовушке. Староста, прочистив горло, неторопливо заговорил.

   - Теперь можем и о деле поговорить. А дело у нас печальное... э-э-э... нехорошее... э-э-э... требующее решения... э-э-э... быстрого. - Евсей с трудом подбирал слова, явно не совсем понимая, как надо вести разговор.

   Похоже, Евсея в старосты выбрали только из-за возраста, мужик хоть и умный, но легко управляемый, в принципе, Кузьме... хотя нет, всем здесь присутствующим, только этого и надо. Что же, Евсеюшка, поздравляю, теперь ты ширма для приема ударов.

   - Вообще даю слово Кузьме, он в этих делах получше меня разбирается.

   Вот оно как, ну послушаем, в чем это Кузьма так хорошо разбирается.

   - Благодарствую, почтенный староста, - сказал, словно медяк на пол обронил, вроде и монета, но почетным мужам за ней нагибаться не с руки, это для пацанят, коих здесь нету.

   - А дело у нас такое, - умолк, обводя присутствующих взглядом, словно примечая кому можно верить, а кому нет. Я отклонился чуть назад, прячась за могучего кузнеца.

   - Кхе, значится так, у Тимохи дочь в пруду утопилась, а вернее, к нечисти в служение отправилась... - Тимоха что-то недовольно буркнул, слегка повернулся, и Кузьма едва не слетел с лавки.

   За что всегда уважал кузнеца так за его непосредственность, если что-то не нравится, так и говорит, не таясь, если обиделся, упаси бог несчастного, ничто в этом мире глупца не спасет. И несмотря на то, что морда простая, как кувалда, а в разговоре больше двух слов не обронит, но котелок варит, будь здоров. Не зря же все, связанные с кузнечным делом в округе, у него чуть ли не в подмастерьях.

   - Кхе, - кашлянул Кузьма, недовольно супя брови, начнись меж ними драка, неизвестно еще кто победит, Тимоха силен, зато Кузьма быстр. Но вроде обошлось.

   - В общем так, - кладя бересту на стол, сварливо продолжил охотник, - этот наговор Тимоха нашел на дочкиной кровати. Сама она до такого не додумалась, посему выходит ее кто надоумил. Осталось понять, кто и зачем.