Страница 19 из 20
Президент Дж. Буш недавно объявил, что война в Ираке в основном завершена, Америка одержала очередную победу. Комментаторы отреагировали на эту победу утверждениями, что на многополюсном мире, управляемом «концертом» держав, можно ставить крест, в международных отношениях окончательно закрепилась однополюсность.
Было время, когда Соединенные Штаты сами ратовали за многополюсность. Раскрывая ее преимущества, президент Ричард Никсон отмечал в интервью журналу «Тайм» 3 января 1972 года: «Мы должны помнить, что единственным временем в истории Земли, когда на протяжении какого-то длительного периода мы имели мир, было время баланса сил. …Когда одна из стран становится неизмеримо более мощной по сравнению с ее потенциальным конкурентом, возникает угроза войны. …Я думаю, что наш мир был бы более безопасным, более совершенным, если бы мы имели сильные, здоровые Соединенные Штаты, Европу, Советский Союз, Китай, Японию, и притом каждое государство уравновешивало бы другое».
Никсоновские взгляды, однако, давно забыты по той простой причине, что мир с тех пор неузнаваемо изменился. США победили в холодной войне, и это обстоятельство оказало на американцев более глубокое воздействие, чем если бы их страна выиграла настоящую, «горячую» войну. Одно дело, когда Соединенные Штаты вместе с СССР и другими союзниками силой захватывают вражескую нацистскую Германию и заставляют отказаться от ее идеологии, строя, внешней политики. Другое, когда главный противник в холодной войне – СССР – сам признает негодность своих идеологии, строя, внешней политики и по собственной воле берет Запад за образец развития.
Демократы, пришедшие к власти в постсоветской России, выдвинули задачу добиваться «превращения России из опасного больного гиганта Евразии в члена западной зоны сопроцветания», «учиться у передового клуба, как жить цивилизованным образом, в частности при прямом участии на всех этапах западных экспертов подготовить и осуществить совместные программы реформ в сферах экономики, безопасности и конверсии»[9]. Слова подкреплялись практикой. Российские руководители раз за разом обращались к Вашингтону с просьбами подсобить в подавлении коммунистической оппозиции, предоставить России материальную помощь, реорганизовать экономику, образование, культуру и т. п.
Как на все это должны были реагировать американцы? Точно так же, как Советский Союз в свое время воспринимал успех социалистических революций в Китае, Вьетнаме или на Кубе. «Наши идеи, – восторгались советские лидеры, – живут и побеждают, а это значит, что они прогрессивны, указывают человечеству путь в светлое будущее и рано или поздно социализм неминуемо восторжествует повсеместно». А долг Советского Союза всеми силами способствовать объективному историческому процессу.
Теперь настала очередь американцев поверить во всепобеждающую мощь своей идеологии. Если уж в главной «империи зла», на Родине Ленина, прониклись любовью к демократии и рыночной экономике, то каким иным путем двигаться человечеству вперед? Тем более что от марксизма-ленинизма, социализма и прочих «измов» решительно, и тоже по собственной воле, отказались восточноевропейцы и большинство экспериментаторов в арабском мире, Африке. Как-то я поинтересовался у посла Ганы, кто на его континенте продолжает идти некапиталистическим путем. На мгновение призадумавшись, дипломат уверено ответил: «Никто!».
Да и китайцы, не переставая курить фимиам Мао Цзэдуну, все более энергично переводят страну на рельсы «социалистического капитализма» – социализма на словах, капитализма на деле. При этом даже в государствах, категорически отвергающих американскую модель, таких как Иран или Ливия, люди тайком упиваются голливудскими боевиками и славословят Америку.
В этих условиях Соединенные Штаты, вполне естественно, возомнили себя вождем прогрессивного человечества, призванным руководить миром в его движении к свободе и процветанию. Амбиции возрастали по мере все новых достижений. На протяжении всего последнего десятилетия ХХ столетия американская экономика развивалась беспрецедентно высокими темпами. Валовый национальный продукт США достиг почти 11 трлн долл. Это треть мирового валового продукта. Российский ВНП составляет теперь лишь 3 % от уровня Соединенных Штатов. В основе мировой экономики закрепилась американская неолиберальная модель, потеснив в том числе социально ориентированную европейскую и бюрократическо-монополистическую азиатскую. Америка же и управляет хозяйственными процессами на земном шаре, опираясь на такие мощные рычаги, как Международный валютный фонд, Всемирный банк, доллар и т. д.
В военной сфере Соединенные Штаты тоже резко вырвались вперед, тратя на оборону больше, чем почти все остальные страны мира вместе взятые. США далеко опережают и союзников, и конкурентов по всем параметрам боевой мощи и являются единственной державой, опоясавшей густой сетью военных баз ключевые районы земли – от Северной Америки до Евразии, от Ближнего Востока до Дальнего.
Экономические и военные позиции Вашингтона за рубежом подкрепляются его огромным политическим влиянием. Практически все наиболее процветающие государства современного мира, контролирующие до 80 % глобальной экономики, относятся к числу союзников или друзей США. По существу, сложилась обширнейшая американская зона влияния, состоящая из государств, которые приемлют лидерство Вашингтона, нуждаясь в его стратегической поддержке и экономическом партнерстве. Можно ли представить себе, чтобы японцы согласились на английское военное присутствие на своей территории, а англичане – на испанское и южнокорейцы – на японское? Американское же приемлемо для Японии, Англии и Южной Кореи, равно как и для многих других стран. Кроме того, появилась большая группа государств в Центральной и Восточной Европе, которые изо всех сил стремятся войти в зону влияния США. Мощное воздействие оказывают Соединенные Штаты на остальной мир в сфере информации, образования, науки и массовой культуры.
Добровольная капитуляция идейных и политических противников вкупе с увеличивающимся отрывом США от конкурентов по совокупной мощи способствовали размножению за океаном теоретических обоснований американского лидерства. Тем более что сочинялись они и в прошлом. Еще в 1824 году президент Эндрю Джексон провозгласил, что Соединенные Штаты «являются страной, явно наделенной богом и судьбой, которой могли бы позавидовать Древняя Греция и Рим в дни своего величия»[10]. На протяжении всей последующей истории правящие круги США обосновывали свое право на экспансию и гегемонию рассуждениями о «предначертании судьбы», «божественном предопределении» Америке вести человечество к светлому будущему, о миссионерских обязанностях США, о необходимости «крестовых походов» против сил зла и реакции, не приемлющих американские ценности.
ХХ столетие в многократной степени закрепило эти убеждения. Появление на карте Европы коммунистического СССР, фашистских Германии и Италии было воспринято в Соединенных Штатах как свидетельство «морального коллапса», «полного разложения» Европы[11]. Вышедшие из Второй мировой войны, в отличие от СССР и других стран, еще более мощными, Соединенные Штаты закрепились в мысли, что без их лидерства невозможна стабилизация международных отношений, установление на планете прочного мира, что именно они создали наиболее совершенную политико-экономическую систему и ее распространение на другие страны и континенты отвечает интересам всего человечества.
Возвышение СССР и его лагеря на полстолетия притормозило реализацию планов США. Но вот советская преграда пала, и в Соединенных Штатах вновь загорелись старыми идеями. Один за другим по нарастающей стали выходить за океаном труды, обосновывающие права США на гегемонию. В них утверждается, что мир вступил в эпоху глобализации. Это магистральная, необратимая и прогрессивная тенденция, которая диктует свои нормы поведения. Все должны соблюдать эти нормы. Соединенные Штаты как инициаторы и лидеры процесса глобализации являются его гарантом. На Америку ложится бремя законодателя, арбитра и шерифа, который ведет за собой, подтягивает отстающих, наказывает смутьянов.
Кое-кому и такая роль США представляется недостаточной. Америке предлагается не просто быть лидером-гегемоном, а подняться до уровня всемирной империи, Pax Americana. Если президент Никсон в свое время считал, что только многополюсный мир гарантирует стабильность, ныне некоторые теоретики доказывают обратное: многополюсность, мол, обернулась в ХХ столетии двумя мировыми войнами, а вот Римская империя Августа воцарила на земле на два столетия покой и процветание. Мы, заявляют имперские идеологи современной Америки, и сильнее, и цивилизованнее Рима, так что Pax Americana принесет еще более прекрасные дивиденды, чем в древности Pax Romana.
Теоретикам вняли практики. Уже в середине 90-х годов официальный Вашингтон разделил все страны земного шара на четыре категории: «стержневые» (те, которые уже встали под американские знамена), «переходные» (движущиеся в «правильном» направлении), «изгои» (враждебные США) и «несостоявшиеся» (страдающие от внутренних неурядиц). Белый дом поставил конкретную задачу – постепенно перевести в «стержневую» зону остальные государства, в том числе «изгоев» и «несостоявшихся». Директива выполняется: на протяжении всего последнего десятилетия мощный, многочисленный и квалифицированный государственный аппарат США напрягает все силы для приближения светлого будущего человечества по-американски.
Трагические события 11 сентября 2001 года подхлестнули новый «крестовый поход». К гегемонистско-мессианским мотивам добавились жажда мести и твердая решимость обеспечить Америке абсолютную безопасность. В концепции национальной безопасности США, опубликованной 20 сентября 2002 года, говорится: «Сегодня человечеству представляется возможность способствовать победе свободы над всеми… врагами. Соединенные Штаты приветствуют лежащие на нас ответственность и обязанность играть руководящую роль в выполнении этой великой миссии… Соединенные Штаты обладают беспрецедентными силой и влиянием в мире. Это положение… налагает беспримерные ответственность и обязанности и открывает колоссальные возможности. Огромную мощь нашей страны нужно использовать в целях расстановки сил в пользу свободы.
…Наш первоочередной приоритет – подорвать и уничтожить террористические организации, пытающиеся простирать свои щупальца по всему миру, и атаковать их руководство, системы командования, управления, коммуникаций… Мы будем защищать Соединенные Штаты… в самой стране и за границей, выявляя и уничтожая опасность еще до того, как она достигнет наших границ… Мы, не колеблясь, будем действовать на свой страх и риск, если это потребуется… В новом мире, в который мы вступаем, единственный способ обеспечить безопасность – это действовать… Чтобы упредить противников и не допустить… враждебных действий с их стороны, Соединенные Штаты, в случае необходимости, будут действовать превентивно»[12].
Ощутимое воздействие на американистскую стратегию оказывают и экономические мотивы. После десятилетнего взлета экономика США в начале XXI столетия забуксовала. Америке нужны выходы на новые рынки, а главное, требуется на длительную перспективу обеспечить себе бесперебойный доступ к энергетическим источникам. Поэтому вышеупомянутая концепция национальной безопасности предусматривает всемерное продвижение принципа «свободной торговли» и всяческое укрепление энергетической безопасности, «расширение источников и типов глобальных энергетических поставок, особенно в Западном полушарии, Африке, Центральной Азии и Каспийском регионе».
Приводным ремнем, а одновременно и методом гегемонистской политики Вашингтона все более зримо и весомо выступает военно-промышленный комплекс. На картах Пентагона мир изображается как территория, предназначенная для дислокации и эффективного функционирования военных баз. Есть районы, которые американские войска надежно контролируют, другие – находятся в пределах их досягаемости, третьи – пока остаются неосвоенными и неприкрытыми. И все мысли стратегов направлены на устранение «пробелов» на карте мира. Против Ирака уже поставлена галочка. На очереди новые «белые пятна».
Американцы традиционно (и в голливудских боевиках, и в реальной жизни) делят людей на «хороших» и «плохих» парней. Так вот, есть веские основания полагать, что американские «хорошие парни» продолжат охоту за «плохими парнями», угрожающими Америке и всей современной цивилизации. Успехи, как известно, вскруживают голову, да и «плохие парни» в самом деле еще не перевелись на земле. Причем некоторые из них ведут себя все более дерзко. Так, Северная Корея заявила о том, что обладает ядерным оружием, и в Вашингтоне раздаются голоса: мы, мол, терпим северокорейский коммунистический режим с 1945 года Сколько еще его терпеть?
Мир не впервые переживает ситуацию, когда государство (или группа государств), движение (или ряд движений), идеология (или несколько идеологий) стремятся с опорой на силу распространить свое влияние на другие части земного шара. Древний Китай покорял соседских варваров, чтобы цивилизовать их и тем самым облагодетельствовать. Папский Рим был уверен, что его карательные «крестовые походы» на «неверный» Восток были богоугодным предприятием. Англия, Франция, Испания и другие колониальные державы тоже прикрывались благовидными мотивами. Наполеон гордился тем, что освобождал Европу от феодально-абсолютистских пут. Советский Союз был искренне убежден в том, что экспорт революции – правое дело. Во имя высоких целей организовывались вооруженные вторжения на чужие территории, устраивались войны.
Когда «цивилизаторы» становились чересчур сильны и агрессивны, соперники и жертвы объединялись и разгорались крупные конфликты. Неприятие «нового порядка» Гитлера привело к союзу таких разных стран, как капиталистическая Америка и сталинский Советский Союз. Холодная война против СССР позволила помириться вечным антагонистам – Германии и Франции, преодолеть отчужденность между США и КНР.
Как будет на этот раз? Вновь сформируется единый фронт противостояния гегемону? Идеи объединения на антиамериканской основе уже бродят по миру. Их озвучивают даже в Китае, вот уже двадцать лет успешно проводящем политику невступления в альянсы и гибкого балансирования между великими державами. Некоторые китайские эксперты предлагают укреплять с Россией «предсоюзнические» отношения, которые могут перерасти в союзнические, «если США встанут на путь открытой враждебности к Китаю, перейдут к стратегическому окружению и блокаде, тем более если вознамерятся нанести по КНР военный удар»[13]. Вашингтон со своей стороны не исключает «возможности возрождения прежних форм соперничества между великими державами»[14].
И все же есть основания полагать, что до этого дело в XXI столетии не дойдет. Оптимизм базируется на ряде соображений. Приведем их.
Во-первых, Соединенные Штаты уже сейчас сталкиваются с негативными последствиями силового метода насаждения «передового» образа жизни. В Афганистане вновь поднимают головы талибы и террористические группировки, не уменьшается, а увеличивается вывоз наркотиков с афганской территории во внешний мир. В Ираке успешный «блицкриг» тоже может оказаться на поверку пирровой победой. В иракском обществе нарастает раздражение против «крестоносцев-миссионеров», раздаются угрозы, что «война с оккупантами только начинается». Нельзя исключать, что Ирак повторит опыт Ирана, где модернизация под диктовку Вашингтона родила не демократию, а жесткий исламисткий режим, который уже более 20 лет бросает вызов Соединенным Штатам.
Рано или поздно в Вашингтоне осознают непродуктивность установления демократии в чужих землях и цивилизациях на штыках.
Во-вторых, пыл американского правительства будет охлаждать внутренняя оппозиция. Соединенные Штаты – демократическая страна, и для многих ее политиков и общественности агрессивная политика, чреватая нарушением норм международного права и человеческими жертвами, является неприемлемой. Сопротивление такой политике явно нарастет. Если против бомбардировок Югославии в 1999 году в США возражали единицы, то вторжение в Ирак в 2003 году всколыхнуло сотни тысяч людей. Лидеры демократической партии, члены конгресса, отставные военные, «звезды» Голливуда, студенты энергично выступили против войны, характеризуя ее как «несправедливую, немотивированную, опасную, наносящую Америке непоправимый ущерб».
В-третьих, экономические возможности США небезграничны, и в условиях углубляющейся депрессии Вашингтону придется более тщательно считать деньги. Средств на экспорт демократии и военную гегемонию в глобальном масштабе будет меньше.
В-четвертых, Соединенные Штаты будут сталкиваться с нарастающим неприятием гегемонистской политики со стороны крупных и влиятельных держав – России, Китая, Индии, многих мусульманских и других развивающихся стран. Страны-«изгои» на угрозы ответят эскалацией усилий по созданию оружия массового уничтожения, единственной, с их точки зрения, панацеи от нападения извне. Те же «изгои» с еще большей страстью будут прибегать к террористическим методам. Дополнительные хлопоты предвещает Вашингтону поведение союзников. Наиболее сильные и гордые из них, такие как Франция и Германия, всерьез настроены против силовой политики вне рамок ООН и международного права.
В-пятых, и это, наверное, главное, Соединенные Штаты в конце концов осознают, что многие из сложных проблем нашего взаимозависимого мира можно урегулировать только при условии тесного и равноправного партнерства с другими членами мирового сообщества, а не игнорируя их и не вызывая с их стороны негативную реакцию и противодействие.
Теоретически в Вашингтоне это уже признают. В концепции национальной безопасности от 20 сентября 2002 года подчеркивается: «Мы также руководствуемся убежденностью в том, что ни одна страна не может построить более безопасный, лучший мир, действуя в одиночку. Альянсы и многосторонние институты могут умножить силу свободолюбивых стран. Соединенные Штаты привержены таким надежным, устойчивым институтам, как ООН, Всемирная торговая организация, Организация американских государств и НАТО, а также другим давно существующим альянсам. Коалиции единомышленников могут дополнять эти постоянные институты. Во всех случаях международные обязательства следует воспринимать всерьез».
Наиболее очевидный на нынешнем этапе вызов, требующий коллективного ответа, исходит от международного терроризма. Американцы понимают, что не смогли бы провести операцию в Афганистане, если бы не поддержка и помощь России и центрально-азиатских государств. До полного урегулирования в Афганистане еще далеко, и Соединенные Штаты, опять же по мнению самих американцев, должны и впредь опираться на Москву и ее союзников в Центральной Азии.
Учитывая глобальные масштабы террористических сетей, Вашингтону придется сотрудничать в их искоренении и с десятками других государств в разных частях света, в частности с мусульманскими и другими режимами на Ближнем и Среднем Востоке, в Северной Африке, Южной и Юго-Восточной Азии, с Китаем и Индией, с латиноамериканцами и, конечно, с европейскими союзниками. Сотрудничество же предполагает учет интересов и позиций партнеров, обоюдную гибкость и уступчивость.
8
Обозреватель. 2003. № 6. С. 28–37.
9
Moscow News. 1991. Sept. 29.
10
History of America. New York, 1968. P. 26–27.
11
America and Russia / Ed. Gary R. Hess. New York, 1973. P. 64.
12
Стратегия в области национальной безопасности США от 20 сентября 2002 г. // ИТАР-ТАСС. Компас. 2002. № 41. 10 окт.
13
Цит. по: Ученые записки. 2003 / Отв. ред. А.Д. Шутов. М., 2003. С. 22.
14
Стратегия в области национальной безопасности США от 20 сентября 2002 г. // ИТАР-ТАСС. Компас. 2002. № 41. 10 окт.