Страница 9 из 17
ПРИКЛОНСКИЙ В.Б.:
“В этом человеке удивительно сочетались противоположности: жесткая требовательность и доброта, даже мягкость, крайняя занятость и доступность для каждого человека, проникновение во все мельчайшие детали, дотошность и масштабность принимаемых решений, глубочайшее предвидение и кругозор. Отличные организаторские способности, умение сплотить вокруг себя коллектив и вдохнуть в него свой энтузиазм, заставить всех работать ради общей идеи, необыкновенное трудолюбие, оптимизм и, самое главное, личное обаяние – вот таким запомнился генерал Георгий Максимович Шубников”.
ЛАНДО Б.А.:
“Шубников работал очень спокойно, был основателен в суждениях, решениях. Не рубил сплеча, любил людей. Скорее был мягок, чем требователен. Никогда не оскорблял подчиненных, уважал их чувство собственного достоинства. Умел расставить подчиненных с наилучшим использованием их хороших качеств. Был прост в общении, доступен от мала до велика. Выдающийся организатор строительства”.
ИВАНОВ Н.Т.:
“Шубников был замечательным командиром – требовательным, человечным, внимательным, чутким, вникал во все стороны жизни своих подчиненных. Очень много работал. Первое время жил в комнатке рядом со своим кабинетом. Свет у него горел обыкновенно до 1–2 ночи. От всех дежурных, всех руководителей строительства, участков, объектов Шубников требовал, чтобы звонили в любое время и лично ему. Рано утром в 6 часов Георгий Максимович уже выходил на объекты, чтобы проверить, как шли работы ночью. Четыре-пять раз в неделю обязательно выезжал на площадки”.
КУЛЬГЕЙКО А.Ф.:
“Что-нибудь не выполнить у него было нельзя, настолько он пользовался авторитетом. Никогда с маху не решал, посоветуется с подчиненными, после этого принимает решение”.
МОЛОЧНЫЙ В.Н.:
“На совещаниях Шубников всегда выслушивал людей любого ранга. Решение принимал не торопясь, без сутолоки. Поддерживал любую инициативу. Разносов никогда не устраивал. Обладал развитым чувством такта, никогда не делал выговора при низших чинах, всегда только в равной аудитории. Карательных мер не помню, чтобы применял. Но там, где надо, там ругался. Защищал интересы части с успехом. Его очень любили Неделин, Королев. Часто прохаживались все вместе по улицам города. Королев к 60-летию прислал ВЧ-грамму.
На всех торжественных собраниях всегда присутствовал сам, никогда не опаздывал. Всегда сам вручал награды, любил поощрить людей: часы, электробритвы. Когда к нему обращались по личным вопросам, он всегда принимал всевозможные меры к оказанию помощи. Помогал даже в отношении перевода.
На территории города Шубников любил ходить пешком, особенно с работы. Работу заканчивал в 9-10 часов вечера. Говорил кому-нибудь: “Пойдем, проводишь старика”. Ходил в сапогах, носил фуражку, папаху – редко. Любил вспоминать войну. В быту был очень непритязателен. Пищу любил простую: минеральная вода, помидоры, огурцы, хлеб.
Одним письменным прибором пользовался десятки лет, эти очки носил (речь о приборе и очках, выставленных в витрине музея в зале Шубникова)”.
ОСИПЕНКОВ К.К.:
“Это человек из героической летописи. Четыре года сражался на фронтах Великой Отечественной войны в качестве инженера. За проявленные храбрость, мужество и доблесть награжден 12 правительственными наградами и тремя наградами других государств. Своей неутомимой энергией, простотой и скромностью, партийным отношением к делу генерал-майор Шубников снискал себе безграничное уважение и любовь всех, кто его знал и вместе с ним работал”.
ФЕДОРЧЕНКО А.А.:
“Г.М. Шубников был инициатором озеленения города. У него нашлось немало оппонентов. И действительно, трудно было поверить, что на песках, которые перемещаются с места на место, можно что-то вырастить. Шубников вызвал меня к себе и командировал в Ташкент, в питомник. Я привез оттуда саженцы карагача, тополя, клена, вербы. В 1956 году, 7 ноября был проведен праздничный митинг перед первой казармой (“Казанский вокзал”), а затем субботник по высадке деревьев в будущем парке. Норма была – 15 деревьев на человека. Работали солдаты, офицеры, члены их семей и служащие. Руки набивали до крови. Водопровода еще не было, поэтому воду привозили в цистерне и поливали саженца из ведер. Сажали рядками.
В комендантском взводе служил узбек из Намангана Немат Мутьякубов, агроном по специальности. В разговоре с Шубниковым он сказал, что хорошо бы на территории штаба высадить цветы. Шубников дал ему отпуск, и тот привез наманганские розы. Они были высажены и вместе с тенистыми аллеями и небольшими фонтанчиками составили райский уголок в пустыне. Был тут и небольшой пятачок танцплощадки, где каждый вечер играл духовой оркестр, кружились в танце пары. В репертуаре оркестра были старинные танго, вальсы и новые фокстроты.
Шубников в редкие часы отдыха вечером, вместе с женой, любили посидеть здесь, послушать музыку, подышать ароматом роз. Розами восхищался Неделин: “Какие надо иметь золотые руки, чтобы в голой степи вырастить такие прекрасные розы!”.
Шубников на всех заседаниях, производственных совещаниях помимо производственных и организационных вопросов говорил: “Берегите зелень, человек немыслим без зелени, без цветов”. Сам принимал активное участие в высадке деревьев.
Очень уважал Шубникова М.И. Неделин. Как только приедет, в первую очередь – к нему: “Пойдем, покажешь, что ты тут мне настроил”. На объекты выезжал только с ним. Очень хорошо отзывался о строителях, ставил их в пример своим службам: “Вы ленитесь, а тут такой сад!”.
Когда тянули линию электропередачи, Шубников ездил по трассе с термосом и угощал солдат горячим кофе.
В 1965 году я служил на аэродроме. В этот день был дежурным по АТО. Шубникова провожали на лечение в Москву. Сопровождали его жена и Ткаленко. Шубников шел сам, сам поднимался по трапу. Спросил меня о моих детях: “Ну, как ребятенки?”.
ШЕМЕНТ Раиса Васильевна – жена Павла Петровича Шемента[4] – шофера и друга Шубникова:
“О Шубникове можно бесконечно говорить и только хорошее. Я очень хорошо его знала, так как мы дружили семьями. Когда его жена куда-нибудь уезжала, я делала уборку в квартире, готовила еду, стирала Георгию Максимовичу.
Шубников был очень простым и непритязательным человеком во всем. Пищу любил простую: каши, пироги, блины. Когда приезжали гости, я старалась приготовить что-нибудь особенное, как-то украсить стол, но Шубников говорил мне: “Мы здесь все крестьяне, готовь по-крестьянски”. Так по-простому встречали и Неделина.
Поскольку все знали дружеские взаимоотношения между нашими семьями, Шубников всегда из списков на премии вычеркивал меня и мужа, говоря при этом: “Знаешь, Рая, не хочу я этих разговоров”. Но зато на праздники всегда от себя давал по две бутылки коньяка и по две бутылки шампанского. Два раза безвозмездно давал по сто рублей на отпуск.
Мой муж мучился головными болями, и печень у него болела. Во время приступов боли в дороге его заменял Шубников. Не было случая, чтобы они ехали на площадку или обратно и не взяли попутчиков. Шубников говорил Павлу: “Видишь, голосуют – останавливай”. Павел так привык к этому, что когда стал возить другого начальника, ему частенько попадало за то, что он останавливал машину в ответ на поднятую руку.
С большим участием, сердечно принимал Шубников посетителей и в кабинете и у себя дома. Когда он видел перед собой плачущую женщину, то говорил: “Голубка, ты посиди, успокойся, а потом мы с тобой побеседуем”. И всегда старался помочь в любом вопросе, с которым пришел посетитель.
Очень характерны для Шубникова и следующие эпизоды. Как-то он увидел, что я выбрасываю в мусорное ведро недоеденный хлеб, застыдил меня: “Отнеси коровам, или еще куда-нибудь. Разве можно хлеб выбрасывать?”.
До конца жизни Шубников спал на солдатской кровати, накрывшись тулупом. Он любил тепло. К своим вещам привыкал, как к живым существам. Из-за этого кабинет его годами не ремонтировался. На столе он запрещал что-либо трогать во время уборки. Утром ходил на работу пешком и без фуражки. Бывало, спрошу, зачем фуражку снял, отвечает: “Для того, чтобы мне честь не отдавали, пускай идут свободно”.
Чаще всего Шубников и Павел уезжали на работу в 5 часов утра, а возвращались в 2 часа ночи. Но однажды, 7 января, приехали рано. Шубников мне звонит: “Пироги печешь? У Павла ведь сегодня день рождения”. А я и забыла совсем. Быстро приготовила еду, накрыла стол. Пришли Бусыгины, Георгий Максимович. Так и справили Павлу день рождения.
Когда Шубников заболел, попросил Павла: “Если я умру, помоги жене, устрой ее, ведь я всю жизнь ее опекал, она ничего не умеет”. Курушину сказал: “Я не взял квартиру в свое время нигде, прошу – обеспечь жену квартирой”.
31 июля 1965 года звонок из Москвы: “Разыщите Шемента, я хочу с ним поговорить”. Разыскали: “Павлуша! Я чувствую себя очень хорошо. Приготовь мне рубашки, я еду в Кисловодск”. Мы радовались, что дело идет на поправку. И вдруг известие: “Шубников скончался”. Павел ездил хоронить его в Ессентуки вместе с Фильчаковой. А после перевез его семью в Подлипки под Москву, сделал ремонт в квартире, помог расставить мебель и только после этого уехал…”.
4
Шемент Павел Петрович (1926–2003).