Музы Байконура

Монумент “Воин-освободитель” стал символом победы советского народа в Великой Отечественной войне. Скульптор – Е.В. Вучетич, архитектор – Я.Б. Белопольский.

Открыт 8 мая 1949 года.

На одной из плит мемориального комплекса табличка:

Сооружено в 1949 году Советской Армией.

Шубников Г.М. Чернин М.Б.

Дубровский В.Г. Капорцев И.С.

В мемориале захоронено около 7000 советских воинов из общего числа 75000 павших при штурме Берлина.

Осенью 2003 года скульптура воина была разобрана и отправлена на реставрацию. 2 мая 2004 года скульптура советского воина вернулась на свое прежнее место.

После войны Г.М.Шубников руководит восстановлением угольных шахт в Донбассе.

С апреля 1950 года Г.М. Шубников все свои силы, богатый ум, кипучую энергию и огромный опыт отдает делу строительства объектов оборонного значения на территории Советского Союза. Это Капъяр (Капустин яр), Баку, аэропорт в Ташкенте и др.

Вот как об этом периоде вспоминал И.М. Гурович: “В 1951 году в городе Баку, где в это время создавался оборонительный комплекс, строительные работы велись с большим напряжением сил. Однажды мне срочно потребовалось обратиться лично к начальнику строительства, которым был Г.М. Шубников. Было уже очень поздно – около 3 часов ночи, когда Шубников сумел меня принять в своем кабинете. Он был чисто выбрит, спокоен, весел, шутил. Внимательно, не торопясь, не перебивая, выслушал, принял все необходимые решения. Глядя на него, можно было подумать, что не глубокая ночь на дворе, а утро рабочего дня”. Такое первое впечатление произвел Шубников на Гуровича.

Когда в конце 1954 года встал вопрос о назначении руководителя для строительства космодрома Байконур, главк назначил на этот ответственнейший пост Г.М. Шубникова. В первых числах января 1955 года его вызвали в Москву. Сначала состоялась беседа в ЦК, а затем его принял С.П. Королев. На стене висела схема космодрома. Королев подробно рассказал о ракете, для которой должен строиться космодром. Затем к схеме подошел главный инженер проекта А.А. Ниточкин. Названные им примерные объемы строительных работ поражали воображение. Менее, чем за два года, нужно было переработать десятки миллионов кубометров земли, уложить сотни тысяч кубометров бетона, десятки миллионов штук кирпича, построить сотни километров железных и автомобильных дорог, смонтировать десятки тысяч тонн металлоконструкций, изготовить и смонтировать сотни тысяч кубометров сборного железобетона, соорудить тысячи километров инженерных сетей, выполнить многие миллионы квадратных метров штукатурных, малярных, кровельных и изоляционных работ и многое, многое другое.

Именно здесь, в кабинете Королева, Георгий Максимович осмыслил те грандиозные перспективы, что открываются перед страной с созданием этого необычного сооружения.

– Отсюда мы шагнем в космос, – заключил Сергей Павлович.

Шубников на прощание сказал коротко:

– Сделаем. Постараемся не задержать вашу работу ни на один день…

Королев по достоинству оценил слова Шубникова, и не раз показывал, сколь велико его доверие к Георгию Максимовичу. А дружеские отношения связывали этих двух гигантов интеллекта, воли и духа вплоть до смерти Шубникова.

27 апреля 1955 года вечерним поездом Г.М. Шубников с двадцатью офицерами прибыли на станцию Тюра-Там. Буквально с первых дней начались подготовительные работы.

В апреле же был уложен первый кубометр бетона в первое сооружение – автомобильную дорогу, связывающую железнодорожную станцию с будущей стартовой площадкой. Вскоре началась прокладка и железнодорожного пути.

5 сентября 1955 года началось рытье котлована под старт.

В ночь с 4 на 5 апреля 1956 года пошел “большой бетон” – бетонирование фундаментной плиты под старт. Высота стартового сооружения равнялась высоте двадцатиэтажного дома.

15 мая 1957 года Государственная комиссия подписала акт о приемке стартового комплекса в эксплуатацию.

15 мая 1957 года состоялся пробный пуск баллистической ракеты.

Таким образом, старт был построен менее, чем за два года. Военные строители проложили путь в космос. Г.М. Шубников воочию увидел результаты своего труда. При нем был запущен первый спутник, первый человек, все “Востоки” и “Восходы”.

2 октября 1957 года Шубникову было присвоено очередное воинское звание – “генерал-майор”. Ветеран Байконура В. Молочный мне рассказывал, как в ответ на его поздравления Георгий Максимович грустно ответил: “Что звание? Молодость бы вернуть!”.

В январе 1965 года у Шубникова ухудшилось зрение, он жаловался на расплывчатость предметов, головную боль, затруднения при чтении и письме, тяжесть в голове, онемение кожи в левой затылочной и шейной области. Он был направлен в госпиталь на стационарное лечение, но улучшения не наступало, тогда врачи решили отправить его в Москву. С.П. Королев прислал за ним свой самолет. С 5 по 15 июня Георгий Максимович находился в главном военном госпитале им. Бурденко, а затем был переведен в институт нейрохирургии. Но изношенный многолетней напряженной работой организм не справился с болезнью, и 31 июля 1965 года Г.М. Шубников скончался.

В его медицинской книжке сохранился паталого-анатомический диагноз (протокол вскрытия № 202 от 2 августа 1965 года): “У больного имелся атеросклероз с преимущественным поражением артерий мозга и сердца, в связи с тромбозом сосудов развился очаг размягчения в правой затылочной доле мозга, в последующем возникли обширные очаги размягчения в варолиевом мосту и мозжечке, что привело к смерти больного”.

так писал Н.А. Некрасов, когда умер А.И. Добролюбов.

Это же можно сказать и о Г.М. Шубникове.

Какой же он был главный строитель Байконура?

Опубликованы воспоминания И.М. Гуровича, который возглавлял строительство Байконура последующие 10 лет, Л.С. Арзанова, М. Малькова, К.Х. Токмухамедова, Волкова. Кроме того, здесь использованы устные воспоминания ветеранов строительства Байконура, с которыми мне приходилось встречаться в музее строителей Байконура в 1976–1978 годах. Это Пустовой, Н.Т. Иванов, Б.А. Ландо, А.М. Меняйло, В.Б. Приклонский, К.К. Осипенков, А.И. Дрякин, А.А. Дубик, А.Ф. Кульгейко. Эти воспоминания касаются в основном личности Шубникова – инженера и руководителя. Особняком стоят воспоминания В.Н. Молочного, Федорченко и Раисы Шемет. Они больше касаются его человеческих черт.

10 лет возглавлял Г.М. Шубников строительство космодрома и города Ленинска. Большая стройка требовала большого руководителя, и Шубников оказался на должном уровне. Слово ветеранам.

ГУРОВИЧ И.М.:

“…Даже сейчас, с технических позиций 70-х годов, когда оглядываешься назад, кажется, что все, что было сделано Шубниковым, как руководителем строительства в 50-х годах, так и должно было быть – все логично, все обосновано, все закономерно, – и никак иначе. Что определило в руководстве Шубникова успех строительства, а, следовательно, и своевременное выполнение поставленных задач?

Во-первых, создание мощной производственной базы. До конца дней своих Шубников очень много внимания уделял расширению базы, отработке и совершенствованию технологических операция, расширению номенклатуры и повышению качества выпускаемых изделий. Правой рукой в этих вопросах были заместитель начальника (а затем начальник) технического отдела УИРа подполковник Кульгейко А.Ф. и старший офицер того же отдела подполковник Клоков А.Н.

С позиций сегодняшнего дня создание мощной производственной базы – нормальный, естественный процесс. Однако, в то время Шубникову пришлось приложить много труда, упорства, воли, чтобы сломить сопротивление ряда “оппонентов” считавших, что база чересчур “раздувается”, что база чересчур “капитально сооружается” и т. д.

Во-вторых, широко проведенная специализация строительных организаций: кроме общестроительных стройорганов, были отдельно дорожники, сантехники, транспортники и т. д.

В-третьих, непосредственное ознакомление с делами на местах. “Проработки” Шубникова вошли в легенду. Такая “проработка” проводилась на каждом объекте раз в две недели. Шубников с ближайшими помощниками Е.Ю. Грунтманом, А.А. Ткаленко, Ф.Ф. Собко, Ф.М Зубковым и другими осматривали объект, а затем собирал совещание. Вывешивался график работ, и вместе с прорабом Георгий Максимович “прорабатывал” все детали состояния стройки. В ходе проработки решались все вопросы, возникшие по строительству.

Скоропалительных решений Шубников никогда не принимал. Бывало, пройдет и неделя и другая, а ответа на предложение все нет, скажем по созданию специализированных групп по отделке зданий. Заместители его теребят, мол, решать надо, а Шубников отвечает: “Подумать надо”. А через несколько дней отдает приказ: создать не группы, а целые специализированные отряды, выделить им технику, материалы, и сразу же назначается руководство. И тут попробуй не выполни его распоряжений.

Вышеперечисленным не исчерпывается многообразие и разносторонность организаторского таланта Шубникова. Приведены наиболее крупные примеры. Не надо думать, что внедрение всех идей Георгия Максимовича проходило гладко, имело место и сопротивление снизу, и непонимание сверху. В одних случаях решала успех твердая воля, опора на партийную организацию, в других случаях пускались в ход дипломатические способности. Во всяком случае, или лобовой атакой, или обходным маневром, но намеченная цель достигалась всегда. Сам Шубников говорил о себе так: “Я не фантазер, я ставлю себе реальные цели, но когда цель намечена – я ее достигаю”.

Одна из характерных его черт, как руководителя – глубокий анализ положения дел и тщательное изучение вопроса перед тем, как принять решение. Решение всегда было простым, четким, ясным и в то же время достаточно фундаментальным. Решения всегда принимались с учетом перспективы. Шубников не любил ни временных решений, ни временных построек. Забегая вперед, можно сказать, что все “времянки” делались очень солидно и по своим конструктивным характеристикам приближались к постоянным сооружениям.

Если до принятия решения Георгий Максимович советовался с подчиненными, согласовывал, увязывал с заказчиком, субподрядчиками, с проектировщиками, то после того, как решение было принято – он проводил его в жизнь твердо и непреклонно.

Шубников великолепно знал и теорию и практику строительного дела, а так же великолепно знал и всегда учитывал психологию военных строителей. Это очень помогало ему в руководстве стройкой.

В своих взглядах, в своей технической политике, он был очень прогрессивен, внимательно следил за строительными газетами и журналами и все новое, все полезное применялось на стройке.

Он был чрезвычайно целеустремленным человеком, главным содержанием его жизни была работа и только работа. Находились люди, которые считали его чересчур узким человеком: его мало интересовала музыка (он был глух на одно ухо, вторым слышал плохо – последствия контузии), и другие виды искусств. Литература его интересовала только профессиональная. Я уверен, что громадная, сложная, срочная работа занимала все его время. Понятие “свободное время” для него существовало чисто теоретически. Сутки у него были разбиты на два неодинаковых периода – 5–6 часов на сон, остальное время – работа. Его работоспособность была чрезвычайно велика. Работоспособность, умноженная на ясный ум.

В служебной автомашине над его сиденьем была укреплена лампочка, чтобы вечером, возвращаясь со стройплощадки, можно было читать деловые бумаги. Однажды из его уст мне пришлось услышать довольно своеобразную похвалу своей жене. Часов около 11 вечера его жена позвонила ему по телефону в кабинет и спросила, ждать ли его к ужину. Георгий Максимович ответил, чтобы его не ждали. Потом, повесив трубку, повернулся к нам, присутствовавшим при разговоре, и сказал: “Хорошая у меня жена – совсем не мешает работать”.

Богатырское здоровье и строгая воздержанность во всем, что не относилось к работе – в еде, питье, во всем, что относится к сфере удовольствий, – позволяли ему изо дня в день, из года в год нести такую нагрузку.

Соответственно он относился и к людям. Кто выдерживал такой же режим работы – тех он уважал и прощал возможные ошибки в работе, тех, кто не выдерживал такой нагрузки, – считал лодырями и старался от них избавиться. Постепенно вокруг него сложился круг людей, самоотверженно преданных работе. В в/ч 12253 сложился очень крепкий, очень работоспособный коллектив. Георгию Максимовичу было присуще чувство высокой ответственности за успешное выполнение порученного ему дела. Оно и диктовало ему необходимость максимальной отдачи своих сил, способностей, времени для решения поставленных задач, для работы. Выражаясь словами поэта, у него была “одна, но пламенная страсть”, и этой страстью была работа.

Его отличали колоссальное самообладание и железная выдержка. Рассудительность, систематичность, четкость в работе – таков был стиль Шубникова. В то же время он не был педантом, аскетом, фанатиком, чуждым жизни. Во взаимоотношениях с людьми это был простой, веселый человек. Масса анекдотов, остроумных выражений, порой и крепких словечек, словечек очень своеобразных, порой неожиданно придуманных тут же, всегда создавали вокруг Георгия Максимовича атмосферу непринужденности.

Совещания, порой очень напряженные и насыщенные, которые он вел, все время прерывались взрывом смеха всех присутствующих. Это была реакция на какое-нибудь остроумное замечание, шутку, высказывание Шубникова. Он никогда не кричал на подчиненных, не унижал их и в то же время был чрезвычайно требователен. Подчиненные не боялись Шубникова – его глубоко уважали и горячо любили. Это особенно ярко проявилось после смерти, в отношении к его вдове и дочери, а также в мероприятиях коллектива по увековечиванию памяти Шубникова.

Во внеслужебных отношениях с подчиненными Георгий Максимович был прост и общителен. Он был частым гостем на семейных торжествах – свадьбах, днях рождения, “обмываниях” званий, новосельях. Придет, поздравит виновника торжества, выпьет бокал, максимум – два шампанского, в редких случаях рюмочку коньяка, и через час-полтора тихонько уйдет – “чтобы не сковывать своим присутствием людей”, как объяснял он.

Забота о подчиненных непрерывно пронизывала всю его деятельность”.