Страница 9 из 25
По уровню тяжких преступлений, включая убийства, РК относится к числу самых благополучных стран. Этот показатель на Юге Кореи ниже, чем в современной России, в пять раз, чем в США – в два раза. Гораздо меньше в РК, чем в России и на Западе, наркоманов и воров-домушников. Причем главные города страны, Сеул и Пусан, гигантские мегаполисы, столь же безопасны, как провинциальные городки и поселки. Повсеместно урбанизация провоцирует рост преступности, но не в Корее.
Почему? Объяснить этот феномен можно лишь конфуцианской культурой, тем более что Япония и Китай, включая Тайвань, тоже могут похвастаться низким уровнем преступности. Конфуцианская этика приучила людей к семейной и общественной дисциплине. Народ трудится, а не бездельничает. Помогает и государство, жестко контролирующее поведение граждан. Важный фактор – однородность населения Кореи, там почти нет диаспор (за исключением небольшого количества китайцев), мало нелегальных эмигрантов, которые в большинстве стран и являются рассадником уличной преступности и уголовщины (хотя работяги из стран СНГ уже начинали портить картину).
Но Южная Корея вместе с тем отнюдь не идеальное общество, пороков она не лишена. Взяточничество и казнокрадство в РК в моде. Всякий раз, когда власти страны берутся за искоренение этих зол, а случается такое довольно часто, выясняется, что общественно-политическая и экономическая жизнь нации начинает пробуксовывать. Политики, чиновники и бизнесмены перестают выполнять свои функции. Взятки, признает местная пресса, как смазка для двигателя, без нее двигатель перегревается и приходит в негодность.
А завершается очередная кампания борьбы с социальными пороками обычно тем, что во взяточничестве и казнокрадстве оказываются уличенными представители элиты – родственники Президента РК, его министры, лидеры бизнеса и т. п. После этого приходится ждать «смены караула» во властных структурах республики. Новые начальники с места в карьер начинают клясться в решимости покончить с пороками, но ничего не меняется.
И все-таки в Южной Корее с взяточничеством и коррупцией не так сурово, как у нас. Там этим увлекаются в высших сферах политики и экономики. Рядовой гражданин в повседневной жизни почти не сталкивается с необходимостью давать взятки. Их не требуют гаишники, жэковские работники, врачи, педагоги, судьи и т. п. Не принято вымогать у иностранцев. К тому же подношения часто используются не для личного обогащения, а ради укрепления финансовой мощи политических партий, решения крупных задач в политике и бизнесе. Наверное, поэтому Южная Корея котируется выше России во всемирном рейтинге коррупции. Она на 50-м месте, мы – на 90-м.
Мафиози в РК тоже не столь всемогущи и страшны, как у нас. Заказные убийства в стране не практикуются, крышевание бизнеса – редкое явление. Мафиози контролируют игорные заведения и проституцию, в другие же сферы не лезут. Развито частное ростовщичество, и вот его организаторы используют силу, когда долг не возвращается. Наркотики в ходу только в узкой богемной среде.
…Очередным утром в сопровождении Ким Хенг и Пака, исследователя из Университета Корё, мы направляемся на автомашине в корейскую фольклорную (народную) деревню. Это около города Су-вона, в 41 км на юг от Сеула. Шоссе забито транспортом, еле плетемся, прибываем к пункту назначения только спустя полтора часа.
В дороге Пак рассказывает, что готовит докторскую диссертацию по Корейской войне. Нахваливает Наташину статью на эту тему, недавно опубликованную в местной печати. Просит посодействовать в получении доступа к советским архивам. Обещаем лишь поделиться материалами прессы. Каждую фразу приходится повторять по два-три раза. Как и большинство корейцев, Пак плохо воспринимает английскую речь на слух. Они говорят вроде бойко, а вот с пониманием – туго. Кстати, с русским языком у корейцев те же проблемы. Видимо, все дело в специфике корейского языка. В нем глагол ставится в конец фразы. Услышав по-иному выстроенную фразу на иностранном языке, корейцы теряются.
Но, наконец, мы в деревне, своего рода корейском Диснейленде. Здесь показывается, как выглядели и жили корейцы сотни лет назад. Вот старик с изящной бамбуковой трубкой в руке, в широкополой шляпе из конского волоса прогуливается под низко свисающими соломенными крышами домов, и в тишине слышен шорох его свободно ниспадающего пальто-накидки.
Мода формировалась в Корее под влиянием китайских и монгольских древних фасонов. Тем не менее корейский костюм получился специфичным, даже уникальным. Мужское одеяние состоит из корейской куртки-рубахи с широкими рукавами и столь же широких мешкообразных штанов, которые завязываются на поясе и лодыжках. Полы запахивают и связывают длинной лентой-поясом. Сверху надевается жилет или пиджак, который подвязывается полубантом либо застегивается на тяжелую пуговицу из полудрагоценного камня.
Женщины одеваются в короткую, выше талии, блузку, спереди блузка запахивается наискосок и завязывается полубантом длинной лентой, заменяющей воротник. Юбка с завышенной талией надевается поверх двух-трех нижних юбок, которые создают более объемный силуэт.
В холодное время мужчины и женщины носят упомянутое длинное пальто-накидку. Свободный покрой национальной одежды позволяет надевать несколько «слоев» нижнего белья, и многие, вместо того чтобы носить пальто, предпочитают сейчас «утепляться» именно таким образом. Корейская одежда не знает ни молний, ни пуговиц, ни кнопок, ни крючков.
В одежде выражены нормы традиционной этики. Национальный костюм почти полностью покрывает тело человека, что отражает конфуцианское представление о порядочности. Эстетические понятия корейцев определили покрой рукава и силуэт юбки, которые придают особую грацию и мягкость движениям женщин. Одежда также выдавала социальный статус человека: даже праздничная одежда простых корейцев шилась из хлопчатобумажной ткани мягких, приглушенных тонов, а представители высших классов ходили в ярких платьях из шелка и других дорогих тканей. Однако к концу периода Чосон (1392–1910) корейцы в большинстве своем стали надевать платье белого цвета. Белый цвет был цветом траура, который предписывалось носить в течение трех лет после смерти того или иного члена королевской семьи. А они нередко покидали сей бренный мир. Снимать траур разрешалось только по праздникам.
В отличие от европейских стран в Корее шляпа была принадлежностью скорее мужского, нежели женского костюма, причем носили ее как на улице, так и в помещении. Шляпа зачастую указывала на социальное положение и род занятий владельца. Представители знати обычно надевали высокую шляпу с широкими полями, изготовленную из конского волоса или бамбуковых планок. Пока среди взрослых мужчин сохранялась мода стягивать волосы в высокий узел, они под шляпой носили повязку из конского волоса и нижнюю шляпу.
Гид объясняет, что современные корейцы носят и национальное, и европейское платье. Большинство женщин предпочитает в повседневной жизни европейскую одежду, а по праздникам и торжественным случаям – национальную. Нарядное яркое платье «хан-бок» годится на все случаи жизни, и поэтому женщине не приходится беспокоиться по поводу того, насколько ее одежда соответствует той или иной ситуации. Мужчины также носят «ханбок», но гораздо реже, чем женщины. Пока еще довольно часто можно встретить пожилых людей и сельских жителей, одетых в традиционное платье, а в дни праздников даже в городах все больше молодых людей предпочитают «ханбок». В повседневной же жизни, особенно в городах, мужчины, как и женщины, почти всегда надевают европейскую одежду. В прошлом традиционная одежда не давала больших возможностей к самовыражению, однако сейчас дело обстоит иначе. На улицах городов демонстрируются самые разнообразные стили одежды и сочетания ее цветов, а процветающая индустрия моды получает все большее признание в Корее.
Мы рассматриваем традиционные жилища корейцев. Их жизненная философия, акцентирующая необходимость гармонии с природой, сказалась и на устройстве дома. При строительстве жилья делается все, чтобы не нарушить природный ландшафт, не создавать зрительных помех в пейзаже и органично вписать новый дом в окружающую природу. Считается, что в идеале дом должен быть обращен фасадом к югу, сзади и по бокам его должны защищать горы, а перед ним – протекать ручей.