Мга

Вчера поздно вечером он видел, как Алла тренируется во дворе. Значит, дядя Коля опять ушёл в запой, а она ушла из дома. Всегда готовится к районным соревнованиям во дворе, чтобы не терять «запойного» времени. И поздно вечером, потому что стесняется.

Она сказала однажды: «Ты мой рыцарь, Нил», и улыбнулась чуть заметно – только дрогнул краешек рта, там, где на верхней губе прорезалась трещинка. Он пялился на её губы как зачарованный, не мог оторвать глаз от этой тонкой чёрточки. Прядь русых волос метнулась по половине лица, когда Алла качнула головой, скрыла эту трещинку. Он пришёл в себя.

– Просто твой сосед, – сказал ей. – И твой друг.

– Я бы хотела, чтобы ты был моим старшим братом, – ответила она. А он упрямо и настойчиво повторил:

– Твой друг.

Потому что совершенно не хотел быть её старшим братом.

Раздался странный звук. Музыка. Музыкальная тема Она как-то требовательно верещала из странного плоского четырёхугольника, брошенного на кровати.

Мобильный. Черт, наверное, это Рай, он опять не пришёл на репетицию. Надо ответить. Что он скажет?

***

Что-то было не так. Он настороженно огляделся. Комната казалась и знакомой, и незнакомой одновременно. И этот кусок пластика продолжал вопить.

***

Никита подцепил зелёную трубку на экране вправо. Его вызывал Рай.

***

Из четырёхугольника раздался голос:

– Кит, что опять у тебя стряслось? Это не совсем ужасно?

– Кто это? – спросил он. – Я не Кит. Чувак, ты не туда попал. Набирай внимательней.

– Кончай прикалываться, – засмеялись на том конце эфира. – Если шутишь, хоть и по-дурацки, значит, живой. У нас – репа, забыл? Валик уже здесь. И Ирма тоже. Ждём тебя.

– Какая репа? Сказал же тебе, я не Кит.

Телефон перехватили, в ухо ударил звонкий девчачий голосок:

– Никита, дуй сюда. Я переделала «Тайну». Это лучше намного, правда! Валик с Раем тоже сказали, что классно.

***

– Ирма, – сказал он, – Привет! Я не могу сейчас… Эй, это вы кончайте прикалываться. Я не знаю никакого Кита, и никакого Никиты тоже не знаю…. Ирма, скажи пацанам, что завтра. Приду на репу завтра. Прости.

Дал отбой, и швырнул мобильный обратно на кровать. Это было уже слишком. Кто-то лез из него в этот мир, грубо расшатывая локтями разум. Сначала Никита подумал, что это очень похоже на вторжение инопланетян в тела землян с целью экспансии. Потом ужаснулся не фантастическим, а реальным мыслям. Бросился к ноутбуку и забил в поиск «шизофрения», кликнул на первую же ссылку в своём запросе.

«Параноидная шизофрения … такие симптомы, как бредовые и галлюцинаторные нарушения… подразумевают под собой возникновение проявления в виде навязчивой идеи. Галлюцинаторными расстройствами называют нарушения психического состояния, когда человек начинает видеть, слышать или чувствовать то, чего на самом деле нет. У больного наблюдается проявления в виде нестабильного настроения, частых перепадов настроения».

Кит тихонечко и безнадёжно завыл. На него накатывалось что-то совершенно неподвластное воле. И не знал, сможет ли сам справиться с этой страшной неизвестностью. Рассудок подсказывал: помощи ждать абсолютно неоткуда. Тогда мальчик сделал единственное, что ему оставалось – он сильно разозлился.

– В двухтысячном году никакой конец света не наступил, урод, – сказал он своему безумию. – Придурок, ты даже этого не знаешь…

***

…Нил, для которого не существовало вчера и завтра, а только бесконечное тревожное сегодня, сонно заворочался в нём.

– Тише, – сказал ему Кит, – Это просто воспоминания. Спи, брательник. До ночи ещё далеко.

Он сказал это тихо, но в пустынном коридоре, сквозь жужжащую пелену звуков, слова его эхом покатились куда-то вдаль, запрыгали мячиками по лестнице вниз и растворились в невидимом глазу далёко.

Глава десятая. Негля

Проигравшихся, зажав в плотное кольцо, вели по узкой лестнице вниз. Жертвы шли с сонными глазами, неестественно согнув колени в полуприсяде, словно у них подкосились ноги.

Гай почему-то отправился за ними. Лагиры, как назвала их несчастная барышня, сворачивали в гардеробную, брали с вешалки плащи с пелеринами и пропадали в скученности висящей одежды. Назад не никто не возвращался. Гай встал в эту странную одностороннюю очередь, а когда оказался в гардеробе, сквозь поредевшую стену плащей увидел за вешалками ещё один выход.

Он вскоре убедился, что лестница ведёт вниз, спускается в какой-то подвал. Если Гай до этого пытался приспособиться к болотному смраду, пропитавшему дом, то сейчас запах стоячей, протухшей воды становился всё нестерпимее. Стены узкого спуска с крошащимися под ногами ступенями сначала были сухими, по ним плясали, вытягиваясь и сжимаясь тени их растянувшейся процессии – человек десять старинных персонажей, Гай, да уже невидимые впереди Боня сотоварищи. Их отражения сливаясь в одну большую и грозную тень, затем разбиваясь снова на множество незначительных, человеческих.

Лестница, сделав несколько кругов по спирали, наконец-то закончилась. Какое-то время они ещё шли по узкому и низкому подземному проходу, который, продолжаясь, расширялся и рос ввысь осклизлыми сводами. В конце концов, компания очутилась в большой пещере. Во все стороны от неё щерились норами пугающие тоннели, тёмные и неприятные. Даже на расстоянии веяло непредсказуемостью и мглой.

– Негля, – один из молчаливых смокингов вдруг повернулся к нему и счастливо улыбнулся. – Вместе с ней и поднимемся.

– Глубоко здесь? – спросил Гай.

– Кому как, – незнакомый смокинг засмеялся, и его смех прозвучал неестественно под этими низкими сводами.

– Постойте! – Гай попытался схватить его за руку и спросить, не лучше ли ему вернуться назад, но неожиданный собеседник нырнул в один из наиболее сухих тоннелей, и наш герой тут же потерял его из вида.

Гай ринулся за ним, и вскоре обнаружил, что плоскость тоннеля поднимается наверх. Он зажмурился – после мрака подземелья ярким показался даже свет из проломанного потолка в каменном мешке.

Место было смутно знакомое, но тем не менее неузнаваемое. По «берегам» разлившейся реки в зловещем свете уличных фонарей прогуливались силуэты, которые Гай уже не мог назвать людьми. Девушки с бледными до зелени, вытянутыми от вековечной печали лицами; дамы в пышных нарядах смотрели в лорнеты, жадно выискивали кого-то на этих мёртвых берегах; щеголеватые молодчики в военной форме образца, кажется, позапрошлого века, господа в чопорных головных уборах…

Словно здесь и сейчас снимали дешёвый исторический сериал, где продюсер зажал деньги на приличные декорации и костюмы, и всё убожество дешевизны закрыли серым арт-хаусным смогом и выцветшими театральными костюмами, нещадно сдаваемыми в аренду уже не первое десятилетие.

Поперёк этого псевдоисторического променада высился, соединяя призрачные берега, незнакомый Гаю трёхпролётный, многоарочный, белокаменный мост. С двух сторон к нему вели высокие подъездные насыпи, утопленные в массиве реки, вышедшей из берегов, по обе стороны теснились каменные и деревянные здания. По мосту тоже гуляли, уже широко, не сжимаясь, но всё так же потерянно и нелепо.

Гаю показалось, что среди призрачной, размытой толпы мелькнуло перекошенное параличом лицо девочки-ваганьки, но видение тут же скрылось. Он даже не успел испугаться: тут же увидел, как в приличном, хотя и старинном одеянии мужчина средних лет при седеющих бакенбардах и бороде, встал на четвереньки у самого края реки, и жадно, по-собачьи, начал лакать мутную, дурно пахнущую воду.

Боясь провалиться в реку, не зная, где начинается в ней топь, Гай осторожно, стараясь не задевать неприятных прохожих, направился к мосту. Среди прогуливающихся он почувствовал какое-то оживление. Попадающиеся на пути ряженые поворачивали вслед за ним головы в старинных причёсках, он слышал даже, как они с шумом втягивают воздух, вдыхая его запах. Гай готов был поклясться, что они принюхиваются к его следам. Кто-то схватил его со спины за футболку. Не оглядываясь, Гай вырвался, побежал, не обращая внимания, на то, что толкает встречных, сам больно врезаясь во что-то или в кого-то на пути, шваркаясь плечом о близкие, неминуемые стены.