Страница 14 из 19
В заключении диссертации он разбирал вопросы о профессионализации населения восточного Поморья в первой половине XVII в., формах организации рабочего населения и наличии цехов в поморских городах XVII в. Говоря о профессионализации, Устюгов повторял выводы, изложенные в основном тексте диссертации, и утверждал, что в рассматриваемый период некоторые виды труда сделались уже определенными профессиями. К ним он относил труд носников и отчасти ярыжных. Также он отмечал наличие рабочих-профессионалов, постоянно занимавшихся одним видом деятельности, среди солеваров, кузнецов и плотников. Вместе с тем Устюгов подчеркивал на примере кормщиков, что наличие определенной профессии не являлось препятствием для занятия другими видами труда.
Разбирая вопрос об организациях рабочего населения, он отмечал, что источники не позволяют сделать вывод о наличии у него определенных организационных форм. Ярыжные объединялись в десятки, но они носили временный и случайный характер. Устюгов указывал, что за пределами хронологических рамок диссертации, во второй половине XVII в., встречаются два случая создания организаций носников (1659, 1668), резко повышавших цены и начинавших диктовать их потребителям, устраняя конкурентов. Но он отмечал, что власть считала это правонарушением и восстанавливала право найма «повольною ценою» с гарантией в форме записей[172]. Установив, что прочных организаций трудящихся в Поморье не существовало, Устюгов перешел к вопросу о цехах в поморских городах XVII в. Он жестко критиковал взгляды М. В. Довнар-Запольского, С. И. Архангельского, А. В. Пруссак и других исследователей, выводивших наличие цехов на Русском Севере из абстрактно-логических соображений. Устюгов указывал на полное отсутствие свидетельств о таких цехах в источниках. Также еще одним серьезным аргументом против наличия цехов являлось то, что кузнец или плотник, которого требовалось послать в Сибирь, избирался всем земским или посадским миром. Между тем в случае существования цехов воевода, отвечавший за посылку мастеров в Сибирь, не прибегал бы к мирским выборам, а обратился бы за этим к кузнечному или плотницкому цеху. Используя сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, Устюгов утверждал, что на Русском Севере не было основных условий, породивших цехи в средневековом городе: отсутствовала необходимость объединения против разбойничьего дворянства и была не страшна конкуренция со стороны стекавшихся в города беглых крепостных. Сочетая цитаты из классиков марксизма со ссылками на М. М. Богословского, он утверждал, что на Русском Севере отсутствовали противоречия между городом и деревней. Подводя итоги, Устюгов подчеркивал, что не объединенное в цехи ремесленное население и лица, работавшие по найму, заключали с потребителями труда соглашения на выполнение той или иной работы. Вместе с тем он делал оговорку, что хотя источники называют данные условия наймом, они не соответствуют тому, что называется наймом при капитализме, а носят другой характер, во многом близкий к феодальным отношениям[173].
Рассмотренная диссертация, воссоздающая живую картину промышленного развития восточного Поморья первой половины XVII в., представляла собой серьезный вклад в развитие отечественной исторической науки. Она стала первым крупным исследованием Устюгова о русской промышленности XVII в. Ряд ее выводов об использовании наемного труда на Русском Севере в данную эпоху в дальнейшем лег в основу концепции раннего генезиса капитализма в России, созданную Устюговым в послевоенный период. Ее защита состоялась 10 декабря 1938 г. в Институте истории АН СССР. Официальными оппонентами на ней выступили С. Б. Веселовский и В. И. Пичета. Кроме них в прениях приняли участие Б. Д. Греков, С. В. Бахрушин и Е. Ф. Дюбюк. Они дали высокую оценку работе Устюгова, охарактеризовав ее как серьезный научный труд, основанный на новом архивном материале. Говоря о недостатках работы, они отметили узость хронологических и территориальных рамок исследования, в то время как имеющийся материал позволял дать более широкую постановку рассматриваемых вопросов; отсутствие в работе демонстрации связей экономики Поморья с экономикой Московского государства; изучение только преобладающих видов труда и недостаток динамики в рассмотрении трудовых процессов. Тем не менее, несмотря на указанные недостатки, ученый совет Института истории единогласно постановил присудить Устюгову степень кандидата исторических наук[174].
В 1939 г. Устюгов приступил к написанию докторской диссертации, посвященной истории солеваренной промышленности Соли Камской, которую планировал защитить в 1942 г.[175] Одновременно с этим он приступил к исполнению поручения, данного Институту истории Управлением проектирования Соликамского гидроузла, по сбору материалов по истории солеваренной промышленности Соликамского района. В частности, летом 1940 г. Устюгов смог выявить в фондах Московского областного музея (г. Истра) материалы о солеварении Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, содержавшие уникальную информацию о взаимоотношениях соликамских солеваров с крестьянами, поставлявшими дрова на соляные промыслы[176]. В дальнейшем дополнительную ценность этим материалам придал тот факт, что архив Московского областного музея погиб в годы Великой Отечественной войны. Однако в сентябре 1940 г. работы по строительству Соликамского гидроузла было решено законсервировать, после чего Управление попросило Институт прекратить подбор материалов по данной тематике[177]. Начавшаяся вскоре Великая Отечественная война вынудила Устюгова прекратить работу и над написанием докторской диссертации, которую он смог защитить только в 1957 г.
Ослабление внимания к социально-экономической тематике и обращение к прошлому народов СССР стало характерной чертой работы Института истории во второй половине 1930-х гг. Такая политика руководства Института была связана с выходом «Замечаний Сталина, Кирова, Жданова о конспекте учебника по истории СССР», составленных в 1934 г. и опубликованных в «Правде» в январе 1936 г. В них говорилось, что нужен учебник истории, в котором история Великороссии не отрывалась бы от истории других народов СССР, и подчеркивалась необходимость изучения прошлого коренных народов[178]. Публикация данных замечаний вызвала стремительную активизацию исследований по истории народов СССР, затронувшую и Устюгова. В этот период история коренных народов стала одной из основных тем в его творчестве. Особенно активно он занимался историей кочевых народов Центральной Азии и Приуралья, что будет подробно рассмотрено нами в следующем параграфе. Параллельно с Устюговым подобные изменения тематики переживали и другие представители первого советского поколения историков. Так, ленинградский историк М. П. Вяткин во второй половине 1930-х гг. перешел от изучения истории крепостной мануфактуры к изучению прошлого Казахстана, а коллега Устюгова по Институту истории Е. Н. Кушева в это же время оставила работу по составлению Словаря деятелей революционного движения в России и занялась изучением истории Дагестана[179].
В то же время, наряду с активизацией исследований по истории народов СССР, перед советскими историками была поставлена и другая задача: написание обобщающих трудов, рассматривавших прошлое человечества с марксистско-ленинских позиций. Важнейшим делом для специалистов по отечественной истории стала подготовка многотомной «Истории СССР», работа над которой началась в 1936 г. Согласно первоначальным планам она должна была выйти в пяти томах, но уже к началу 1940-х гг. число запланированных томов выросло до двенадцати[180]. Вскоре после начала работ над «Историей СССР», в марте 1938 г., Устюгов стал исполняющим обязанности старшего научного сотрудника в секторе истории СССР, а после защиты кандидатской диссертации в декабре того же года был окончательно утвержден в этой должности[181]. При этом, несмотря на повышение, ему был сохранен прежний оклад. В том же декабре вместо единого сектора истории СССР было образовано три новых сектора, разделенных по хронологическому признаку, и Устюгов вошел в число сотрудников сектора истории СССР до XIX в. Будучи старшим научным сотрудником, Устюгов принимал участие в подготовке данного издания, для которого им было написано десять разделов, посвященных чувашам в IX–XVI вв., народу коми в XIV–XVI, XVII и XVIII вв., черносошным крестьянам, саамам (лопарям) в XVII и XVIII вв., башкирским восстаниям XVII в., башкирам в XVIII в. и калмыкам в первой половине XIX в. Кроме этого, он принимал участие в редактировании четвертого тома данного издания, посвященного XVII в., и шестого тома, посвященного первой половине XIX в.[182] В 1941 г. был подготовлен машинописный текст пяти томов «Истории СССР», охватывавших период до XVIII в. включительно, но вскоре работа над многотомником была приостановлена в связи с началом Великой Отечественной войны[183].
172
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 22. Л. 230–236.
173
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 22. Л. 240.
174
В Институте истории Академии наук СССР (защита диссертаций) // Историк-марксист. 1939. № 3. С. 218–219.
175
Бурдей Г. Д. Историк и война. Саратов, 1991. С. 130; Михайлова Н. Г. Переписка военных лет Н. В. Устюгова в Архиве АН СССР // Аграрная история Европейского Севера СССР. Вологда, 1970. С. 60.
176
Устюгов Н. В. Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII в. М., 1957. С. 26.
177
АРАН. Ф. 1535. Оп. 3. Ед. хр. 19. Л. 1.
178
Сталин И. В., Киров С. М., Жданов А. А. Замечания о конспекте учебника по истории СССР // Сталин И. В. Сочинения. М., 1997. Т. 14. С. 42.
179
М. П. Вяткин. Страницы жизни и работы. СПб., 2007. С. 9–10; Кушева Е. Н. Указ. соч. С. 139.
180
Дубровский А. М. Указ. соч. С. 635.
181
НА ИРИ РАН. Ф. 10. Ед. хр. 45. Л. 61.
182
НА ИРИ РАН. Ф. 10. Ед. хр. 45. Л. 66.
183
Кушева Е. Н. Указ. соч. С. 141.