Родственные связи

Кстати, именно так и произошло. Разумеется, Совет 46-ти попытался засадить Ичимару Гина в Улей, но под давлением свидетельств уважаемых капитанов, самого Командора и отдельно взятых представителей аристократии вынужден был ограничиться лишением звания и десятком лет строгого контроля. И Анеко действительно убедила Куроцучи взять Гина в двенадцатый отряд! А всего через два месяца весь клан Кучики совместно с Бюро Технологического Развития строили коварные планы и сложные комбинации, результатом которых должны были стать примирение и помолвка Ичимару Гина и Мацумото Рангику. Но ни о свадебной кампании, ни о девичнике, который княгини Кучики закатили для своей хорошей знакомой, в семейной хронике не написали, как будто ничего подобного и не было.

Бьякуя перелистнул сразу несколько страниц. Усмехнулся, краем глаза заметив пометку о нападении рейгаев. По сути, в тот раз шинигами не победили – души-плюс сами полегли в попытке остановить своего свихнувшегося создателя. Этот период дайме помнил потому, что в те дни часто испытывал удивление. Во-первых, его копия была настолько надменной и черствой, что капитан засомневался в себе самом: неужели он – такой?! Или таким его воспринимают окружающие? Вроде бы не в этом дело, ведь для создания рейгаев сумасшедший ученый использовал естественные следы реацу… Ответ так и не был найден. Во-вторых, не столько удивила, сколько разозлила Анеко: эта… умная женщина, дай ками ей здоровья и долголетия!.. на пару с Гином осталась в лабораториях своего отряда и партизанила там. К слову, геройство это было абсолютно бессмысленным, разве что Куроцучи и Урахара, готовя к финальному выходу придурковатого Кона, не испытывали недостатка в кофе и плюшках. Позже Урахара ябедничал Укитаке, что госпожа княгиня так на него смотрела, что большинство приготовлений он вел, сидя под столом – прятался. И в-третьих, до глубины души поразила тихая, нежная Хисана. Когда Бьякуя-рейгай заявился в поместье и с ходу наказал кинувшихся обниматься детей за непочтение, кроткая девушка с дивным взором поклонилась и ушла. Отправила обиженных детей к дедушке, то есть в отдаленную часть поместья, отослала слуг и вернулась. Со скалкой.

Вот говорила как-то Анеко, что хомячок – страшная боевая единица. Особенно если отдавить ему лапку. Благодаря параноидальной потребности Маюри следить за всем и вся и, как следствие, обширной сети шпионской аппаратуры, натыканной везде, где только можно (и где нельзя), по окончании этой истории руководство Готей-13 еще долго любовалось видеозаписью того, как миниатюрная брюнетка гоняет сильного воина по всему дому, охаживая кухонным инвентарем по разным частям тела со страшной бранью. Из цензурных слов, которые можно было разобрать, в ее речи присутствовали только «где» и «муж». Отягощенный гипертрофированным благородством рейгай не нашел возможным поднять руку на женщину и предпочел тактическое отступление. Попросту говоря, сбежал. Позже ходили слухи, что среди своих подменный Бьякуя выражал завуалированные сомнения, так ли ему необходимо занимать место Бьякуи настоящего.

Еще через несколько страниц упоминалось вторжение квинси. Они все же нашли способ проникнуть в Общество Душ и даже навели шороху. Однако, лишенные не только руководства Яхве, но и понимания, зачем вообще нужно нападать на Сейретей, не столько наделали проблем, сколько внесли некоторый сумбур в упорядоченное расписание жизни Готей-13. Самых озлобленных и оттого агрессивных пришлось уничтожить. Тех же, кто не особенно стремился к тотальной войне, хорошенько попинали и выдворили восвояси. В целом инцидент длился не больше недели, и в летопись клана попал только из-за того, что в ходе этой операции младшая сестра дайме достигла банкая.

После этой записи клановая летопись надолго перестала напоминать боевик и превратилась в любовную сагу. Сначала исстрадавшийся Ренджи долго и мучительно готовился к признаню в любви Орихиме. Потом боевая подруга Ичиго металась между двумя мирами, пытаясь понять, что же ей делать. Глядя на них, на объяснение с Рукией решился сам Куросаки. Их приятель-квинси загадочно поблескивал очками и каждый раз сопровождал друзей в Общество Душ, якобы для поддержки. Но поблизости от влюбленных не отирался, и вскоре выяснилось, что истинной целью его визитов были церемонные и очень вежливые ухаживания за лейтенантом Хинамори. К тому времени, когда эта мыльная опера грозила вылиться в настоящую драму, Командор внезапно решил, что ему все надоело, и продавил в Совете 46-ти закон о выходе шинигами на пенсию. Из-за поднявшейся волны общественных волнений на нарушителей старинных традиций временно перестали обращать внимание. А когда вспомнили, новый Командор, Кёраку Шунсуй, оказался мало того, что либералом, так еще и прогрессивным либералом. Толкнув прочувствованную речь перед Советом о том, что генсейские соратники принесли Сейретею много пользы, не раз рисковали жизнью и вообще их уже нельзя считать чужаками, он предложил принять этот вызов судьбы. А то ведь получается, что Обществу Душ, несмотря на все его величие и многовековую мудрость, не по зубам решить вопрос, как соединить влюбленных из двух миров. Для начала неплохо бы дать живым вид на жительство в Сейретее…

Дальнейшие разборки прошли мимо Бьякуи. Как раз в это время о поступлении в Академию задумался старший сын и наследник, Нобору, и дайме много времени проводил с ним. А вот родная мамочка, как всегда, едва не порвалась на несколько маленьких Ане-тян, пытаясь уделить внимание и своей кровиночке, и грамотно проконсультировать Командора по лазейкам в древних законах. Иногда дайме с сыном и Командор с офицером Кучики пересекались в клановых архивах. Тогда Анеко радостно хватала своих мужчин за руки и усаживала рядом, заставляя копаться в архаичных пергаментах. Однажды поздно вечером, когда у всех четверых уже слипались глаза, Бьякуя устало потер переносицу, и вдруг вспомнил о давно мучившем его вопросе.

- Анеко, – тихо позвал он. Жена вскинула голову от пожелтевшего листа и вопросительно выгнула бровь. – А вот скажи мне, дорогая госпожа жена, почему ты отвергла название, которое твой капитан придумал для твоей лаборатории?

У девушки округлились глаза. Потом она свела брови и упрямо помотала головой.

- Не-а, не скажу.

- Почему? – обманчиво мягко поинтересовался Бьякуя, по сантиметру подъезжая к ней на кресле-вертушке.

- Не скажу, – уперлась Анеко. И завизжала, когда коварный супруг сгреб ее и усадил к себе на колени.

Кёраку хмыкнул и за шиворот увел в глубину архива вытаращившегося на родителей Нобору. Бьякуя оценил деликатность Командора и применил запрещенный прием: стал щекотать Анеко. Она смеялась, брыкалась и попыталась ущипнуть «тирана и деспота», но даже не попробовала вырваться. Когда девушка начала задыхаться, дайме прижал ее к себе и снова потребовал ответа.

- Ладно, изверг! – сдалась госпожа жена. – Я скажу, но только если пообещаешь выполнить одну мою просьбу.

- Ане-тян, – удивился Бьякуя, – да когда я отказывал тебе хоть в чем-то?!

- Просто эта просьба может тебе не слишком понравиться. Так что хорошо подумай, так ли ты хочешь знать ответ на вопрос полувековой давности.

- Зная тебя, могу предположить, что ты просто пытаешься увильнуть. Так что я согласен на все. Ну?

- Ха! Ну ладно, сам напросился! Куроцучи-тайчо хотел назвать лабораторию КуКуиКу, помнишь? А расшифровывалось бы это великолепие «Кухня Куроцучи и Кучики», – и Анеко выжидательно уставилась на мужа.

Бьякуя молчал долго. Ему даже в зеркало не надо было смотреть, чтобы увидеть, как затвердевают скулы и вытягиваются в тонкую нить губы. В темно-синих глазах Анеко даже промелькнула тревога.

- Абсолютно неприемлемо, – сухо проговорил Бьякуя. Сузил глаза и искоса глянул на девушку. – Имя Кучики должно было стоять первым!

Анеко фыркнула и прижалась лбом к виску мужа. Они несколько минут хихикали, а потом Бьякуя напомнил о просьбе.

- А, – девушка небрежно махнула рукой, – мне надо повидаться с Киске.