Страница 5 из 23
В этот пасмурный предвесенний вечер никакие устрашающие насекомые не пугали лейтенанта шестого отряда, а у капитана в кои-то веки не было неотложных дел. Он неторопливо шел к маленькому домику на окраине Сейретея и точно так же неторопливо думал обо всем на свете. Удивительно, но с появлением в его жизни Акеми мрачные мысли посещали дайме все реже. Ответственность перед кланом, служебные обязанности, долг никуда не делись, но Бьякуя почти перестал ощущать на себе их груз. Словно с его плеч сняли огромный камень, заменив его чем-то невесомым, на чем вся тяжесть, ранее носимая молодым князем в одиночку, была обозначена парочкой иероглифов. Вроде бы и есть, но нести легко и даже приятно. Он не позволял себе задуматься о том, как можно назвать их с Акеми отношения — не хотел омрачать то светлое и теплое, что протянулось между ними, а это непременно случилось бы, вздумай князь называть словами отголоски эмоций, пока еще только намекающие на некое будущее. Потому что любил он только Хисану, к Акеми же испытывал привязанность и благодарность. Он никогда не сравнивал нынешнюю княгиню Кучики с первой, и благодарил всех ками, что они так непохожи. Он не мог бы отдать предпочтение своей жене, и так же не мог не понимать, что Акеми за неполный год подарила ему больше радости, чем Хисана за все время их знакомства и брака.
Бьякуя тряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли и воспоминания. Сейчас юная княгиня Кучики выскочит ему навстречу, сверкнет яркими глазами, одарит радостной улыбкой, скажет что-нибудь язвительное и смешное, и они пойдут домой. А возможно, и пробегутся, пока под покровом вечерних сумерек никто не смотрит. А то что-то похолодало к ночи, влажный воздух щиплет щеки, покусывает кончики пальцев. Позавчера Акеми на обратном пути затеяла игру в снежки. Бьякуя честно сопротивлялся, взывая к княжеской чести, к достоинству шинигами, к благоразумию и… и получил снежным комком в нос. Такого его честь и достоинство вынести не могли — пришлось проказливой девчонке в полной мере ощутить, что такое сила капитана в действии!
Улыбаясь, как влюбленный мальчишка, Бьякуя вошел в домик, отряхнул с ног налипший снег, поднял голову, услышав, как открывается дверь в кабинет Акеми, готовый встретить ее привычным уже легким сарказмом.
…Наверное, так чувствуется выстрел из генсейского оружия в сердце. Или в голову. Или удар со всего маха о стену, которой миг назад перед тобой не было. Сначала Бьякуя подумал, что к его жене забежала Рукия, зачем-то остригшая волосы так, как носила их почти десять лет назад. Но капитан тринадцатого отряда пришла бы в шихакушо и хаори, а не в скромненьком кимоно и теплой, но видавшей виды стеганой куртке. Мозг все еще отказывался воспринимать увиденное, мысли Бьякуи судорожно метались в поисках объяснений, а посетительница Акеми склонилась в поклоне и повернулась, вежливо улыбаясь вошедшему.
— Я не даю гарантии и ничего не могу сказать о сроках, — говорила между тем княгиня, провожая клиентку. — Но вы предоставили достаточно материалов, так что надежда есть. У меня сейчас не слишком плотный график, поэтому о первых результатах я смогу вам сообщить недели через две.
— Благодарю вас, Кентадзи-сама, — прозвучал мелодичный голос. — Я в любом случае буду вам признательна.
— А! –Акеми увидела мужа, немного нахмурилась, удивленная выражением его лица, но быстро взяла себя в руки. — Позвольте представить вам моего супруга: капитан шестого отряда Готей-13, Кучики-сан. А это…
— Хисана, — хрипло проговорил Бьякуя, пристально глядя в лицо миниатюрной женщины с нежными синими очами.
========== Часть 2 ==========
Комментарий к
*токкури – круглый сосуд с узким горлышком для саке
**о-тёко – небольшие цилиндрические чашечки
***Ночная сакура – ночной пикник в честь ханами
****фурако – большая купель в форме бочки
— Как все плохо. Кругом война, смерть, глупость… а мы тут… пьём…
Масяня
Ее имя было Ямагути Хосими. Ей было чуть больше пятидесяти лет и они ехали с мужем на сто дней к своему первому внуку, когда из-за землетрясения обрушились опоры моста и их машина первой провалилась в образовавшийся разлом. Если бы не интенсивное движение, если бы не посыпавшиеся на них сверху другие автомобили, супружеская пара Ямагути могла бы выжить, но судьба распорядилась иначе.
Очнувшись здесь, в Обществе Душ, молодой и полной сил женщиной, Хосими не жалела об оборвавшейся карьере университетского преподавателя, о навсегда покинутом доме, который она обустраивала с такой любовью, об оплаченных билетах на Гавайи, куда они теперь никогда не попадут — ни о чем материальном и земном. Ее сердце разрывалось от мысли, что всю жизнь их маленький Широ будет помнить: в этот день погибли бабушка и дедушка. А у нее не будет никакой возможности успокоить его, шепнуть на ушко, что смерть не конец, а лишь начало чего-то нового. И еще Хосими переживала, что не может найти своего прекрасного, милого, доброго, чуткого Нобуо-сама, чтобы и в загробной жизни оставаться с ним.
Она не знала, какой ками был благосклонен к ней, но после гибели она оказалась в ближних районах Руконгая, где выжить было не так тяжело, как на окраинах, а людские души не очерствели до полной потери человечности. Ей подсказали, что можно обратиться к шинигами: после войны с квинси, после многих перемен и социальных реформ проводники душ уже не были холодными, отчужденными зазнайками и могли помочь. Хосими пришлось немало поработать и сильно экономить, но в итоге она набрала достаточно, чтобы с уверенностью просить помощи у специалиста.
Госпожа Акеми, принимавшая в скромном уютном домике, понравилась Хосими сразу; у девушки были живые яркие глаза, внимательный взгляд, приятная улыбка, она не задирала нос и не кривила презрительно губы, чего втайне опасалась незнатная посетительница. Дамы поняли друг друга с полуслова и очень быстро договорились обо всем — от оплаты до образцов реацу, которые могут пригодиться в поисках. Впервые за долгое время в сердце Хосими зародилась надежда.
Когда она покидала гостеприимную Акеми-сан и они обменивались прощальными любезностями, им повстречался высокий статный мужчина приятной наружности. Госпожа детектив отрекомендовала его как своего супруга, правда, при этом назвав незнакомую фамилию. Хосими вежливо ему улыбнулась, про себя отмечая, что эти двое молодых шинигами смотрятся вместе просто чудесно и напоминают ей собственную юность и незамутненное счастье первых лет семейной жизни. А потом мужчина нахмурился, лицо его окаменело и потеряло все краски, и Хосими встревожилась. Не приведите ками, сейчас этот грозный капитан скажет своей жене, чтобы она не тратила время на никчемную руконгайку, и Акеми-сан как послушная супруга с прискорбием вынуждена будет сообщить, что не в состоянии выполнить заказ… Хосими вопросительно взглянула на нее, увидела залившую лицо девушки бледность, ее помертвевший взгляд, и испугалась. В ту же минуту господин Кучики протянул руку, осторожно сжал ее собственные похолодевшие пальцы и как-то сдавленно, будто через силу, произнес:
— Хисана.
И тут Хосими овладел самый настоящий ужас…
Входная дверь захлопнулась за растерянной посетительницей, и князь и княгиня Кучики остались в тягостной тишине. Бьякуя пустыми глазами смотрел вслед сбежавшей Хисане, понимая лишь одно: она его не узнала, она его не помнит!
Рядом с ним стояла не менее растерянная Акеми, не смея пошевелиться. Капитан перевел взгляд на свою жену, и новая волна боли омыла его сердце. Слишком много препятствий, слишком много новых обязательств, отказаться от которых нет никакой возможности. Расставание, развод были совершенно недопустимы, и вовсе не потому, что законы Сейретея это запрещали. Дайме Великого Дома, главе клана подобные поступки запрещали честь семьи, княжеская гордость, его собственная совесть, в конце концов. Акеми не виновата в его чувствах к другой женщине, в его возродившихся и в тот же миг рухнувших надеждах. Акеми его законная жена, полноправная княгиня, и оскорбить ее пренебрежением или изменой — ниже его достоинства.