Страница 19 из 76
— Да ну? — К Келегорму и Куруфину, из-за историй с Финродом и Лютиэн, я относилась еще хуже, чем к остальным Феанорингам, а потому все-таки не сдержалась. — А если откажусь, что сделаете? Запрете?
Эльф на мгновение замер, а потом схватился за меч.
— Да как ты смеешь? — возмутились два других неадеквата, тоже выхватывая оружие.
Стоящий рядом Миримон обнажил в оскале внушительные клыки и предупреждающе зарычал. Кажется мы привлекли к себе всеобщее внимание.
— Турко! Курво! Морьо! Довольно! — повысил голос Маэдрос, после чего добавил, уже обращаясь ко мне: — Прости несдержанность моих братьев.
Под его свирепым взглядом они, убрав оружие, резко развернулись и пошли прочь, воплощая оскорбленное достоинство. Интересно, как их вообще пустили в Нарготронд после того, что было? Не иначе как по доброте Фелагунда.
— Можем мы с тобой поговорить спокойно? — тихо спросил старший сын Феанора.
— Не уверена, что получится, — я проводила взглядом удаляющуюся троицу. Они, конечно, не лучшие представители эльфов, но может, зря я так? Все время говорю себе, что язык мой — враг мой, но никак не научусь его своевременно придерживать.
— Возможно, в другой раз? — Несмотря на мое отношение к Феанорингам, все же было жаль их, ведь они, в некотором роде, тоже жертвы во всей этой истории, поэтому я, подавив раздражение, ответила:
— Хорошо, завтра утром поговорим. Только, если можно, лишь с тобой и Маглором.
Усмехнувшись, он согласился на такое условие. Очевидно понимал, что иначе разговора не выйдет.
После Феанорингов ко мне подходило еще много народу, когда все наконец высказались, я почувствовала, что страшно устала. Кстати, некоторые были согласны с мнением Карантира. Особенно позабавила фраза одного из людей, что мне нужно было бы ВСЕГО-ТО отвлечь не только Саурона, но и Моргота, а уж с их тварями управились бы и без меня.
Всего-то… ага… Я нервно хихикнула. При всей моей хваленой силе, мне и Гортхаура хватило с избытком. Боюсь представить, что стало бы со мной, если бы к нему присоединился еще Моргот. Честно говоря, закралась мысль, что насчет «силы, превосходящей силу Валар» Эру тонко пошутил… Хотя воздушная воронка-то появилась. Может быть, я делала что-то не так? Или дело в том, что Саурон был одним из сильнейших майар? Как все сложно! Одно могу сказать точно: я до сих пор содрогаюсь, думая о том, что было бы, если бы я на самом деле была эльфийкой, участвовавшей в резне…
Сам пир был похож на тот, на котором я уже присутствовала в Дориате. В этот раз, не желая лишний раз расстраиваться, я села так, что между мной и Финродом оказались Ангрод и Аэгнор. Миримон покинул меня, видимо, тоже отправился трапезничать.
На мой вкус, здешние повара даже перещеголяли поваров Менегрота. Все-таки есть в моей фигуре плюс — можно не бояться поправиться. Хотя ни одного полного эльфа я не встречала, так что… Ну и ладно, чем огорчаться, лучше съем еще сладенького! Кажется, я расслышала шепотом сказанную фразу Аэгнора, обращавшегося к посмеивающемуся Ангроду:
— Как все это в нее влезает?
А еще, после застолья, я услышала пение Маглора — величайшего певца, после Даэрона. Говорил он тихо, так что оценить мощь и красоту его голоса я смогла лишь когда он запел. Уж не знаю каков Даэрон, не довелось услышать, но пение Златокователя пробирало до мурашек, а на глаза сами собой наворачивались слезы.
Я пел о морях — волны станут пеной,
Я пел об огне — пламя ветер задует.
По нам не уронит слезы Ниэнна,
И Намо прощения не дарует.
В памяти пламя смеется, рвет паруса.
А последняя песня несется в небеса.
Я знал, что умру, к смерти шел, как к невесте.
Я знал, что в бою, лишь гадал, кто успеет.
Не нас исцелит от усталости Эсте,
И снов золотых Ирмо нам не навеет.
Ржавых доспехов коснется ладонью роса.
А последняя песня несется в небеса.
Я видел во тьме новый свет над Арда,
Я видел во лжи горькой правды знамя.
Звезды путеводной не даст нам Варда,
И Манвэ орлов не пришлет за нами.
Последняя песня в небо несется,
Вздыбятся волны и пламя зажжется,
Клинок переломится, бой не начнется,
От смертного смерть сама отвернется,
Свет не в глаза, а в душу прольется,
Истиной старая ложь обернется,
Вера слепая сомкнется ошейником пса.
А последняя песня несется в небеса.
Последний аккорд уже давно отзвенел, а в большом зале все еще царила тишина. Видимо все, как и я, были под впечатлением и погрузились в размышления. Наконец Маглор поднял склоненную голову и взял несколько веселых аккордов, которые вывели всех из своеобразного транса.
Заданный Златокователем мотив подхватили многочисленные арфы, лютни, флейты и свирели, и многие эльфы вышли танцевать. Видя плавную грацию и красоту их движений, я быстро отыскала тихий уголок, где попыталась слиться со стеной, молясь, чтобы на меня не обратили внимания.
Видимо, Илуватар сегодня был не в настроении, так что мне не повезло. Ко мне подошел эльф в цветах дома Финголфина, его черные волосы были забраны в косы.
— Вы позволите?
— Простите, я не танцую, — пробормотала я, пытаясь одновременно отделаться и не обидеть.
— Не может быть, — усмехнулся эльф, уверенно беря меня за руку и уводя от стены к другим танцующим.
— Я правда не танцую, не умею, — залепетала я, пытаясь освободить руку из аккуратного, но железного захвата.
— Так я научу, — брюнет очаровательно улыбнулся, лукаво сверкнув голубыми глазами, и, крепко прижав к себе, закружил в танце, похожем на наш венский вальс. Я чувствовала себя крайне неловко, особенно потому, что мои ноги в ритм попадать ну никак не хотели, но похоже, моего партнера это ничуть не смущало. Даже когда я несколько раз наступила ему на ноги, он лишь усмехнулся и приподнял так, что я почти не касалась пола, причем, судя по всему, ему это было несложно. Мне казалось, что этот танец никогда не закончится, но наконец музыка смолкла.
— Простите, — пробормотала я, чувствуя себя немножко виноватой за отдавленные ноги.
Стоило ему отпустить меня, как подошел Ангрод, приглашая на следующий танец. К сожалению, теперь отговорка что я не танцую не прокатит… К счастью на этот раз мелодия была более медленной и плавной, так что его ноги остались почти невредимыми.
— Я смотрю, у тебя поклонник появился, — поддел меня младший брат Фелагунда. — Берегись мести ревнивых эллет!
— Мести? — Видимо, выражение лица в этот момент у меня было весьма комичное, потому как он расхохотался.
— Я пошутил, ты под защитой нашего дома, да и Миримон тебя в обиду не даст!
Ага, прямо-таки утешил! Особенно, учитывая, что волк и тот ушел… Танец закончился, и Ангрод, подмигнув, отвел к столь любимой стенке. Там меня снова нашел брюнет из дома Финголфина.
— Я так и не узнал твоего имени, — он ухмыльнулся, заметив, как я при его приближении постаралась максимально слиться со стенкой.
— Эруанна.
— Эруанна? Посланница Валар? — кажется, он был удивлен.
— Эм-м… ну-у… вроде того, — промямлила я.
— Мое имя Эрейнион. Я представлял тебя иначе.
— И как же? — Не в первый раз слышу эту фразу.
— Более… величественной что ли, как майэ в рассказах отца и деда, — он совершенно по-мальчишески улыбнулся и, посмотрев на меня с высоты своего роста, добавил: — И уж точно думал, что ты повыше.
Я хмуро посмотрела на него, но, увидев открытую улыбку, не сдержавшись, рассмеялась. Обидеться на него не проще, чем на Ангрода и Аэгнора, а уж они-то как только надо мной не подшучивали. Эрейнион из дома Финголфина. Это же Гиль-Галад! Он рассказал, что отец отослал его в Фалас, к Кирдану Корабелу, так как считал, что сын еще слишком юн. Хм-м, выглядел он вполне взрослым, разве что в глазах сверкали озорные искорки, делая его, несмотря на безупречную эльфийскую внешность, похожим на мальчишку-сорванца.
— А сколько тебе? — не сдержала я любопытства.
— Почти двести лет, — усмехнулся Эрейнион.