Воображала

Камера выныривает из темноты назад, захватывая стоящего у окна Конти и вскарабкавшуюся на стул и подоконник девочку. Конти оборачивается, подхватывает девочку на руки, кружит по комнате. Девочка смеётся.

Камера приближается, девочка смеётся, вертится, её лицо не в фокусе.

Голос Конти (отчаянно-решительный):

— Какая же ты у меня красивая!!!..

Камере удается поймать её лицо.

Больше всего оно похоже на лоскутное одеяло из-за множества шрамов и шрамиков разной длины. На нём не видно ни бровей, ни ресниц. Шрамы по-разному стягивают кожу, поэтому внешний угол левого глаза сильно приподнят к виску, а внутренний угол правого опущен, из-за чего глаз кажется вывернутым. Губы тоже перекошены по диагонали в незакрывающейся гримасе так, что видны мелкие неровные зубы.

И, хотя девочка смеётся, лицо совершенно неподвижно…

*

смена кадра

*

Глава 2

Сначала кадр просто белый.

Потом камера отъезжает, белое пятно смещается, открывая кусок кирпичной стены, возвращается, уходит в другую сторону. Камера продолжает удаляться, пока не захватывает целиком сидящую в открытом окне девочку лет тринадцати. На ней белые брюки и оранжевая футболка. Сидит она боком, поставив на подоконник согнутую в колене ногу и свесив другую. Рыжая шапка волос, загорелое лицо, светлые глаза и ослепительная улыбка довершают образ. Она качает ногой и грызёт яблоко. Доев, прицельно щурится (с хитрой улыбочкой левым краешком рта, чуть вытянув губы) и бросает огрызок.

Камера падает, отслеживая его полёт.

Окно, на котором сидит Воображала, расположено на верхнем этаже высотки большие блочные окна, террасы, плющ, голубые ели по бокам от зеркальных дверей фойе, мощёная дорожка, фирменный дворник моет плитки, рядом вёдра с водой и мусором.

Огрызок падает точно в ведёрко с мусором, ведёрко звякает. Дворник смотрит на ведёрко, потом — наверх. Снисходительно улыбается, качая головой.

Он привык.

*

смена кадра

*

Шум улицы.

Воображала на скейте, камера отстаёт, оранжевая футболка и белые брюки мелькают совсем далеко, легко проскальзывая сквозь густую толпу. Камера следует за ней, но догоняет лишь во дворе у спортивной площадки, где Воображала замедляет движение, чтобы посмотреть, как гоняют в футбол полдюжины мальчишек.

Неудачно брошенный мяч летит в её сторону, она ловит его рукой. Игроки разворачиваются, замечают, расцветают улыбками, несколько голосов вопят восторженно:

— Воображала!

— Привет, Воображала!

— Воображала, играть будешь?!

— Воображала, кажи класс!!..

Воображала улыбается в ответ, спрыгивает со скейта и "кажет класс".

Грязный серый мяч летает вокруг её рук и ног, словно привязанный, она играет головой, грудью, корпусом, за спиной, не глядя, она бросает его, не целясь, и ловит, не замечая, и под конец посылает в единственную на площадке баскетбольную корзину сложным тройным рикошетом.

Смеётся, вытирает ладони о белые брюки, прыгает на скейт.

Мальчишки на площадке с завистливым восхищением свистят ей вслед.

Они все, как один, пыльные и грязные, мяч тоже грязный, но на белоснежных брючках и яркой футболке Воображалы не осталось ни пятнышка.

Какой-то салажонок лет шести в кепке и вытянутой майке спрашивает:

— А почему её так обозвали? Она задавака, да?

Сосед натягивает кепку ему на нос.

— Сам ты… задавака! А она — Воображала, ясно?!

*

смена кадра

*

Школьный коридор.

На двери одного из кабинетов прикноплен лист с надписью «Прививочная». Перед дверью — группа ребят, среди них Воображала. Лица у большинства не очень радостные. Только на Воображале даже в мрачном коридоре сохраняется солнечный отсвет. Худая девчонка рядом (недовольное лицо, узкие вельветовые брючки в цветочек, кружевной блузон, обесцвеченная чёлка) смотрит на дверь без энтузиазма, скулит:

— Представляю, как это больно…

Крупным планом — искренне недоумевающее лицо Воображалы:

— Зачем? Лучше представить, что щекотно!

Из-за двери доносится сдавленное хихиканье.

Голос медсестры:

— Следующий!

*

смена кадра

*

Воображала натягивает оранжевую футболку.

Школьный спортзал временно переоборудован под нужды плановой медкомиссии. За раздвинутой ширмой — шведская стенка, маты на полу, спортоборудование сдвинуто в угол. За одним из столов что-то пишет медсестра. У другого стоит Врач, смотрит на Воображалу хмуро и слегка озадаченно. Та улыбается и говорит скороговоркой:

— Спасибо-до-свиданья!

У неё это выходит одним словом.

Врач — тот самый хирург, что говорил с её отцом после аварии, только постаревший и замотанный — смотрит ей вслед. Хмурится. Вид у него неспокойный, словно он никак не может поймать ускользающую мысль.

Медсестра фыркает, говорит, продолжая писать:

— Дети сегодня какие-то ненормальные! Словно им не прививки делали, а пятки щекотали! Никакой серьёзности. Впрочем, вокруг этой Конти всегда что-нибудь…

— Конти? — У Врача взлетают брови. — Не может быть!

Он смотрит на захлопнувшуюся дверь, потом — на свой стол. На столе — открытый журнал регистрации. Крупным планом — имя в последней графе.

Виктория Конти.

Врач повторяет, но уже не так уверенно:

— Этого просто не может быть…

*

смена кадра

*

Конти открывает дверь (тяжёлая, деревянная). На его лице — вежливый интерес:

— Заходите, я сегодня один… Так что там насчёт диспансеризации, я как-то не совсем понял по телефону…

Голос его затихает, ответ Врача вообще не слышен, перекрытый звуками холла, по которому движется камера. Стук старинных часов с маятником, ритмическая музыка — свободная вариация «поп-корна». Обстановка тёмная, добротная, неполированного дерева. У окна — огромная пальма, под потолок, на подоконнике спит огромный рыжий кот. Много пустого пространства, деревянная лестница на второй этаж. Камера следует по ней, но останавливается на полпути, показывая открытую дверь в кабинет.

Кабинет ярко освещен, полоса света падает из открытой двери на лестницу, голоса говорящих становятся громче, и не только потому, что Конти повышает тон: