Страница 79 из 89
Воодушевленный Борис Павлович еще пару раз приносил домой речную мелюзгу, а потом решил заняться рыбным промыслом более серьезно. Для начала надо было восстановить пруд.
В книге воспоминаний «Нептуну на алтарь» Любовь Борисовна рассказывала, какими трудами и усилиями был построен тот славгородский пруд, что впоследствии назывался колхозным. Инициатором и основным организатором его создания был ее дед Яков Алексеевич Бараненко. Потому-то в ее семье и сохранилась память об этом деле во всех его деталях, а в селе держались представления о том, что этот пруд был не столько колхозный, сколько Якова Алексеевича.
Но во время войны дамбу разбомбили и пруд вытек, не стало его. Не стало и Якова Алексеевича, расстрелянного немцами. Казалось бы, пропало одно из главных его созданий, да и память о нем самом. Но нет! За восстановление пруда взялся зять погибшего — Борис Павлович. Он добился разрешения сельского совета на свои работы, производимые на общественных началах, и заручился помощью завода, где работал.
— Большое дело вы, Борис Павлович, взваливаете на себя, — с поощрением сказала ему Топоркова, тогдашняя председатель сельсовета. — Что в оплату попросите?
— А поможете получить то, что попрошу?
— Если желания ваши посильны нам, то помогу.
— Хочу построить лодку, чтобы на том пруду люди могли на отдыхе кататься, как в городе, — добавил он, смутно припоминая свое багдадское детство и частые катания по Тигру.
— Вы умеете мастерить челны?
— Нет, те челны, что делают из дерева, не умею. Но ведь большие корабли строят из металла. А у нас на заводе бывают отходы... Я бы подобрал, что мне надо, и сам сделал хорошую лодку. Возьметесь поговорить об этом с директором?
— Я поговорю с председателем профкома, а он, думаю, сможет повлиять на директора.
Вот так началось восстановление пруда.
Ну, быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Со временем славгородские мужчины почистили днище пруда и русло протекающей по нему речки Осокоревки, залатали порушенную дамбу, отрегулировали сток воды — сделали все как надо. И за несколько дней пруд восстановился, заиграл под солнцем веселыми волнами.
Борис Павлович не стал ждать милостей от природы — сам зарыбил его, украсил, а заодно и укрепил берега камнями. Школьники по правому берегу посадили ивы.
А в свой срок и лодка появилась — внушительная, устойчивая, как настоящий корабль. Она была всем доступна, на причале только крепилась, но не запиралась на замок.
Пока суть да дело, в пруду подросла рыба, ее уже можно было ловить, так что пуск лодки всеми энтузиастами воссоздания пруда и строительства лодки отмечался рыбной ловлей и ухой на берегу под ивами.
Времена тогда были еще послевоенные, суровые и голодные. Люди хлеба не наедались, а тут — рыба! Да одной рыбины на семью, хотя бы раз в неделю, хватало на то, чтобы сварить суп и поддержать истощавшие тела. Ловить разрешали только удочками и в определенные периоды. Ну, короче, потекла жизнь...
Не зря говорят в народе: если хочешь нажить неприятностей, сделай доброе дело. История эта закончилась так. В то же лето, как была спущена на воду лодка для катаний, какие-то негодяи вывели ее на середину пруда и утопили.
Борис Павлович плюнул с досады и выволакивать ее на берег не стал — понял, что те, кто в годы войны написал оккупационным властям заявление о тайной работе на Великий Рейх, все равно не дадут славгородцам улучшать свою жизнь. Но ставок стоял.
Но вот наступила беда — горбачевское предательство и развал страны. Людям опять нечем было жить. Многие кормились тем, что сдавали книги в макулатуру, разные стальные и чугунные изделия — в металлолом. И те, кто помнил об утопленной полстолетие назад лодке, вспомнил о ней. Снова дамба была повреждена, вода с пруда спущена, а лодку достали из грязи и пустили в дело.
Теперь ставка нет. Стоит его пустой котлован, ждет нового Якова Алексеевича или Бориса Павловича. Но пока что нет больше таких людей.
Значит, при социализме голодные люди созидали то пруды, то лодки, а при капитализме те же голодные люди — разрушают. Вот отличие этих двух систем.
Но вернемся в Борису Павловичу.
Каждый день с утра пруд обседало такое количество рыболовов, скандалящих за места и спорящих о том, кто в каком месте прикормил рыбу, что толпиться вместе с ними Борису Павловичу показалось обидным или неприличным... Ну, как-то так.
И он остался без рыбы.
Тогда он купил себе мотоцикл и надувную лодку — благо, времена стали получше, люди стали жить побогаче — и ездил рыбачить в Вороново на Днепровский залив. Оттуда приезжал всегда с уловом, так что дети Бориса Павловича выросли на здоровом продукте, на речной рыбе.
А потом пришли болезни. От долгого пребывания возле воды, от сырости у Бориса Павловича начали болеть колени. Хорошо, что он успел познакомиться с рыбаками областного рыбсовхоза, снабжавшего рыбой торговую сеть. Те рыбаки оказались людьми сговорчивыми и под хороший рассказ да под налитую «соточку» выручали Бориса Павловича, отпускали ему пару килограмм рыбы.
Однажды Алексей Яковлевич, который давно уже жил на Камчатке и как раз был там директором рыбсовхоза, подсказал родственнику идею.
— Зачем тебе самому ловить рыбу или покупать?
— А как же быть? Мы привыкли к свежей рыбе... — растерялся Борис Павлович.
— Я тебе пришлю настоящую рыболовную сеть, а ты организуй человека 3-4 своих друзей. Они будут ловить рыбу и с тобой делиться.
— Так это же уже... Как назвать?
— А вы не берите лишней рыбы, только себе для еды. Удочки с собой возите... — советовал родственник. — Да что ты, не придумаешь как быть?
Были, конечно, приключения с той сетью, с рыбой... Но ведь так оно и бывает — то хорошо, то плохо. Во всяком случае время Борис Павлович проводил так, как хотел.
Любовь к ревущему мотору
Шел 1971 год. Борис Павлович и Прасковья Яковлевна остались жить вдвоем — в 1970 году младшая дочь окончила учебу и перешла на свои хлеба. При этом она уже была замужем. Все указывало на то, что у нее все будет хорошо.
А тем временем им прибывали года, и пора была подумать о старости. Машина, на которой ездил Борис Павлович, совсем одряхлела, так что летом он на ней ездил, а с наступлением морозов снимал двигатель, отвозил к себе на завод, где растачивал кольца и делал другой ремонт. Всю зиму двигатель висел над его рабочим столом на специальной цепи, и Борис Павлович боролся за его живучесть.
Но сколько так могло продолжаться?
Младшая дочь просила родителей начать собирать денежки на новую машину. Она с мужем уехала в Ровенскую область, куда мужа призвали на срочную службу в качестве лейтенанта. Там они получали хорошие оклады и ни копеечки не брали у родителей.
— За два года, пока нас рядом не будет, вы вполне соберете на машину, — убеждала их дочь.
И они послушались ее советов — перешли жить на одну зарплату, а оклад Бориса Павловича откладывали на сберкнижку. Безусловно, что-то у них уже было собрано, потому что дочка даже и в студенческую пору не очень опустошала их карманы — получала повышенную стипендию. А та стипендия — ни много, ни мало, — составляла 64 рубля, то есть равнялась минимальному окладу служащих. Значит, прожить на нее можно было.
Да еще за 24 месяца Борис Павлович и Прасковья Яковлевна, делая сбережения, собрали недостающее... Пока подошла их очередь на машину, прошло еще два года. Значит, еще что-то поднакопилось. В общем, на момент ее покупки они уже были при деньгах, и больше ни в чем себе не отказывали.
И вот купили! Ну, радости такой в доме тесно, полагалось вынести ее в люди, то есть обмыть машину со всеми друзьями. Не дай бог, кого-то обойти — обидятся. По месту, в самом Славгороде, Борис Павлович организовал дело так, что обмывали машину потихоньку, собирая гостей малыми группами. Длилось это в течение пары недель.
Затем начались его поездки к друзьям в отдаленные села. И вот случилось однажды такое, что, не будь он находчивым разведчиком, так не избежал бы неприятностей. Впрочем, он может рассказать об этом сам: