Ловчие Удачи

Довелось на таких приемах побывать и Фениксу, так как «ловцы удачи» и состоятельные маги в современном мире были неразлучны, как нитка с иголкой. Там полукровка впервые увидел нечто подобное бесу, однако та тварь помещалась в стеклянном сосуде, наполненным раствором, а эта — размахивала у него перед носом своим не в меру большим тесаком. Тогда, на досуге, полукровка поинтересовался у знающих коллег, что делать с подобными выкидышами сопредельных измерений, на что получил поразительный ответ. Оказалось, эти уродцы выращивались из тел рожденных мертвыми младенцев, а после отправлялись вездесущими и незримыми посредниками демонов shar’yu’i непосредственно заказчику. Снаружи это было беспощадное и кровожадное отродье, но внутри сидел разум ребенка, примитивный, с соответствующей психикой, которую защищали злоба и инстинкты по сути животного. Не зная таких особенностей, поединок с подобным противником мог превратиться в довольно нешуточный бой. Однако любопытство не раз спасало Карнажу шкуру, потому что он был из тех, кто проповедовал принцип, заимствованный «ловцами удачи» у имперских агентов: «Меньше знаешь — крепче спишь вечным сном».

Бес носился по саду за Фениксом, разрубая кусты и деревья, вытаптывая клумбы и проламывая небольшие деревянные заборчики среди целых картин из феларских и сильванийских роз. Полукровка не без труда, но уклонялся от атак, давая чудищу возможность выдохнуться. Тесак был слишком большим пусть и для изрядно увеличившегося в размерах, но все же ростом с человека монстра. Расчет явно делался на то, что незадачливый вторженец станет драться с этой тварью и, разумеется, лишиться оружия, а потом и жизни.

Карнаж бегал от своего, казалось, неутомимого преследователя долго. Они даже разнесли изящный фонтан, скрывавшийся за густой изгородью. Наконец, полукровка, уловив тяжелое дыхание твари, оторвался от своего преследователя, и перемахнул через густо растущие кусты шиповника. Оказавшись по ту сторону, он не побежал дальше, а затаился у ограды. Бес последовал за ним. Медно-черное лезвие врезалось в землю, сделав очередную прореху в насаждениях. Тварь немного замешкалась, вынимая оружие, и в этот момент на неё налетел «ловец удачи». Меч, схваченный полукровкой двумя руками, с силой обрушился на рукоять тесака в том месте, где она сходилась с лезвием. Тварь недоуменно уставилась на оставшуюся в лапах рукоять, явно огорчившись тем, что сломали любимую «игрушку».

Феникс поймал растерянный взгляд белесых глазищ и хищно улыбнулся. Его локоть влетел в глаз беса. Тварь махнула лапой — ловец удачи пригнулся и ответил ударом колена в живот, после чего основание рукояти меча обрушилось судорожно глотавшему ртом воздух сторожу на темя.

— Черт возьми, а тесак и впрямь был из дрянного металла, — заключил Карнаж, продолжая жестко охаживать противника, не давая тому продыху. Однако ни разу «ловец удачи» не коснулся монстра лезвием меча. Клинок Феникс даже предусмотрительно убрал в ножны, чтобы не поддаться искушению. Ведь всего один порез холодной стали, и тварь разнесет его клочки по всему острову. Это была своеобразная придумка магов, касательно скорых на расправу воинов, чьи чаши весов суждения о мире зачастую подвешивались так, что одна находилась на рукояти, а другая — у кончика клинка. Таким образом, баланс в решении дилеммы «казнить или миловать» приобретал вполне предсказуемый результат.

Феникс загнал оглушенного противника в угол между пристройкой и стеной и там долго бил ногами с усердием сбира, в чьи руки попался нераскаявшийся еретик. «Ловец удачи» продолжал до полного своего изнеможения, пока бес не усох и не превратился обратно в бесенка.

— Иди и скажи хозяину, что к нему гость! — рявкнул вконец озверевший Карнаж, закончив экзекуцию и выпуская тварь из угла.

— Tuzak-tuzak-tuzak, — затараторил, всхлипывая, бесенок, во все лопатки удирая к башне. Вслед ему раздался усталый вздох Феникса, решившего освежиться в разбитом недавней дракой фонтане. Полукровка разгреб осколки мраморной статуи, набрал пригоршню воды и окатил лицо и шею, громко фыркая. Сощурившись, он посмотрел на солнце. До полудня оставалось не так много времени. Цветы в саду перестали быть аморфной картиной стекшихся красок, будто расплывшейся от дождя. В той стороне, куда побежал избитый бес, в стенах образовались ворота с заманчиво приоткрытой створкой.

Карнаж отдал должное изощренности Хроноса, который всякий раз придумывал что-то новое. Возможно даже, что способности чародея в темпоральной магии давали шанс предугадать следующего просителя и он подбирал испытания сообразно тому, хитря в смеси простоты и предсказуемости с абсурдом и иллюзией. Поэтому Карнаж даже не попытался приблизиться к створкам. Неважно, пусть даже их распахнули бы настежь. Казалось, в гуще аллегорий и символов — излюбленных вещей среди большинства магов, — «ловец удачи» начинал улавливать нить, имевшую сейчас к нему отношение. Хронос построил защиту обиталища таким образом, словно знал о раннем визите Феникса и проверял, не утратил ли тот былой сноровки и смекалки. Начиная с того самого корня, торчавшего из парившего над водой острова. Ведь специально для него. Обман зрительной дистанции по нехитрой аналогии постоянных ошибок в долгосрочных планах, которые когда-то в своей жизни строил Карнаж, достигая цели, но едва-едва не срываясь. Тот же бес — сбор сведений и осторожность…

«Ловец удачи» поднял с земли торбу, которую обронил у фонтана, и задумчиво посмотрел на ворота. Очевидность для многих, как гибельное исключение для единиц. Скорее всего, магический барьер. И хорошо, если полукровка со своей чувствительностью не издохнет на месте, а сможет на карачках отползти, обессиленный, назад. Ведь замена Яном обезболивающих кристаллов под пластинами на некоторое время сильно увеличивала чувствительность к магии.

Выбрав башню не слишком высокую, но и не слишком низкую, Феникс приблизился, осторожно огибая ворота. «Ловец удачи» вынул из торбы веревку с «кошкой», раскрутил и со свистом отправил это приспособление для верхолазанья вверх, вдоль отвесной стены. Но тут произошло то же самое, что случилось, когда полукровка бесстрашно сиганул через пропасть. Снова обман. Снова расстояние оказалось гораздо больше, чем на первый взгляд, и несостоявшийся верхолаз-самоучка с руганью отскочил от упавшей назад «кошки», чуть не расколовшей ему по возвращении череп. Что ж, похоже оставался только один способ, не раз опробованный за то время, пока полукровка выполнял заказы по всему Материку.

— Проклятый маразматик! — прорычал Феникс, затягивая ремни стальных когтей на кистях и предплечьях, попутно защелкнув крепления с шипами на обитых мысках сапог. — Можно подумать, я, как в слюнявых романах, приперся сюда за смазливой принцессой, а не по серьезному делу!

Карнаж принялся карабкаться, благо камень кладки был достаточно грубым, попутно продолжая ворчать под нос свой монолог:

— Осталось только сразится с драконом и потребовать у папаши венценосной девственницы половину королевства в приданое. И, черт меня возьми, если старый развратник действительно не припрятал августейшую особу где-то у себя в закромах!

Башня действительно оказалась гораздо выше. Где-то на середине пути, если вообще можно было строить предположение о том, сколько еще осталось, Феникс понял, что слабеет. Обман зрения, или что это могло бы быть, действительно оказался почище всех препятствий вместе взятых. Лезть по отвесной стене вверх и вверх, скрежеща стальными когтями о кладку, превратилось в настоящую муку, как не поднимешь взгляд — долгожданный балкон всё еще слишком далек. Однако спускаться вниз тоже нечего было и думать. Слишком высоко, и Карнаж прекрасно знал, что силы оставят его раньше. Поэтому, стиснув зубы, он вперил взгляд в стену и решил продолжать, пока не выдохнется. Фут за футом по нагретой солнцем кладке, которую обдавало его горячим дыханием. Он впал в какое-то полузабытье, но руки и ноги продолжали работать. Ужасно хотелось пить, мышцы сводило от усталости и приходилось часто останавливаться, чтобы дать им отдохнуть. Карнаж уже и не думал смотреть вверх, чтобы прикинуть, сколько еще оставалось до балкона. Это восхождение начало казаться ему бесконечным, и он даже не сразу понял, когда протянувшаяся в очередной раз вверх рука уперлась в нависающую каменную плиту.