Никаких принцесс!

Сейчас, выходит, мое время пришло – этого я и боялась, когда говорила Габриэлю: я была в Садах и знаю, что там могут сделать с человеком. Со мной. Я не фея в душе, мне будет сложно. Наверное, мама это тоже чувствует: она долго стоит за моей спиной, глядя через мое плечо в зеркало. У нее тоже темно-синие, почти фиолетовые глаза, но взгляд сейчас грустный. Она знает, что меня ждет. Она сама через это прошла.

Я же говорила, что сказка сказкой – а жить в этом мире… Не знаю, может быть, принцессой это было бы замечательно. Но не постоянно, не всегда. И не феей. Не мне.

– Я научу тебя, как дать понять мужчинам, чтобы они тебя не тревожили, – говорит мама наконец. Она не говорит: «Я научу тебя, как стать незаметной». Или: «Как вернуть все, как было прежде». Мы обе знаем, что это невозможно.

Мама маленькая, меньше меня. Может быть, даже меньше Ромиона. И ее голос – он не человеческий, он тоньше. Нотки этого «нечеловеческого» я слышу последний месяц и у себя, когда говорю.

– Было бы проще, если бы твой отец дал увезти тебя, когда тебе исполнилось шесть.

Да, как раз тогда, когда я уяснила, что уродлива днем. И побывала в Зачарованных Садах – один-единственный раз. Меня там жалели. А если бы мама правда увезла меня тогда от папы навсегда – я бы стала парией среди фей. Одно дело терпеть неуклюжую уродину неделю, ну, две. Но годы? Легкомысленные феи столько ждать не могут.

Мама оглядывает приготовленные для меня платья и морщится. Протягивает руку – и ей на ладонь падает такая же «цветочная» ткань, из которой сделано ее платье.

– Фиалка, – глядя на меня, говорит мама. – Фиалка всегда будет твоим счастливым цветком. Повернись.

Ткань окутывает, превращаясь в громадную перевернутую фиалку. Пять темно-синих, под цвет моих глаз, лепестков расходятся от бедер, а лиф украшают все те же фиалки, только темнее и с ребристыми, точно рюш, краями.

– Хорошо, – решает мама. – Но вот еще…

«Еще» венок из фиалок ложится на мою голову – просто, но изысканно. Маленькая корона.

А я только малодушно радуюсь, что эти цветы молчат. Но Роз как-то говорила, что фиалки вообще неразговорчивы…

– Никому не позволяй заплетать тебе волосы, – предупреждает мама. – Они должны быть распущены. Так ты сильнее.

– Но они же мешаются…

– Потерпишь.

Моя мама, королева, легкомысленно относится к моим жалобам давным-давно. Наверное, ей так проще. Так проще и мне: до недавнего времени она совсем не лезла в мою жизнь.

Но я всегда знаю, если мне действительно, по-настоящему нужна будет помощь, мама сделает все, чтобы помочь. А еще – на самом деле под этим флером, и легкомыслием, и забывчивостью (она давно уже не поздравляет меня с днем рождения и с Новым годом тоже) мама все та же прекрасная, милая женщина-видение из моих детских снов, певшая мне колыбельную. Просто – незнакомка. Как и я для нее.

– Миледи… – Ромион, видно, решил, что раз с эльфийским послом завтрак не задался, так стоит наверстать его с королевой фей. Во всяком случае, нас ждет накрытый стол в столовой через три комнаты от купальни. Богато и изысканно: золото, тончайший фарфор, серебро и хрусталь… – Позвольте пригласить вас…

Они все-таки с мамой одного роста, с усмешкой замечаю я, садясь за стол. Ох, да что ж это – Ромион превзошел себя: он не только раздает нам обеим комплименты, он еще и приказал положить по десять вилок вокруг наших тарелок. Зачем? Даже отец Роз подобным излишеством не страдает…

Но мама, конечно, знает, как и когда пользоваться каждым прибором – чего не скажешь обо мне. Понятия не имею, кто как, а я все еще чувствую себя как красивая дылда, нарядившаяся в цветок. В общем, не в своей тарелке.

Хорошо хоть в разговоре участвовать не приходится: мама с Ромионом обсуждают какой-то экспорт, отчего мама нехорошо щурится, а Ромион краснеет, но продолжает любезничать. Я же гоняю по тарелке листик салата… Пока эта идиллия не разбивается с грохотом – от открывшейся двери.

Все еще слегка помятый, с перевязанными запястьями, в комнату влетает (именно так) Дамиан.

– Полдворца вас найти не мог!

Ромион тут же встает, делая Дамиану знаки вести себя прилично.

– Ваше Величество, могу я представить моего брата?..

Дамиан кланяется, не отрывая восторженного взгляда от меня. Я облегченно улыбаюсь. Вот кто меня спасет!..

– Конечно, я знаю человека, расколдовавшего мою Виолу, – сдержанно говорит мама, подавая Дамиану руку для поцелуя.

– Мам, – начинаю я, – вообще-то мы с Дамианом любим друг друга и… – «и ты могла бы быть с ним потеплее», но этого я сказать не успеваю.

– Помолчи, Виола.

Я обиженно замолкаю, а Дамиан – ура! – садится рядом со мной. И тут же шепчет:

– Виола, ты прекрасна!

– Я тут чуть не умерла от скуки, – шепчу я в ответ. – Слушай, сколько обычно длятся эти завтраки? Я хочу отсюда сбежать. – Тут Ромион больно пинает меня под столом, и я понимаю, что еще чуть-чуть придется потерпеть.

Дамиан вздыхает, но тут же снова улыбается.

– Виола, насчет той суккубы…

– А, успокойся, все я понимаю, – тоже улыбаюсь я. – Весело же было, нет? Кстати, что там с кровью? Мне кажется, твои… ну, остальные в этой общаге тебя боятся. Ты уже не первый раз…

– Виола.

Я поднимаю взгляд на маму.

– Я только что говорила Его Величеству, что эти апартаменты прекрасны.

– Я ему тоже кое-что скажу, когда ты уйдешь, – бурчу я, но так, что Ромион слышит. И снова пинается.

– Виола, – щурится мама, – я также сказала, что твой портал должен был открыться в Ниммерии, а вовсе не здесь.

– Это где? – Да, с картой этого мира у меня до сих пор проблемы.

– Зачем в Ниммерии? – в унисон мне спрашивает Дамиан, получает свою порцию «того взгляда» от мамы. И от брата тоже – дотянуться до него ногой Ромион не может.

Мама изящно отставляет кубок с нетронутым вином и смотрит только на меня.

– Ты должна мне помочь.

Хм, как-то не так я представляла тот момент, когда мама попросит меня о помощи… Хорошо, я никак этот момент не представляла. Он невозможен.

– Ты уже доказала, что можешь работать со смертельными проклятиями. – Мама взглядом показывает на Ромиона. – Теперь я хочу убедиться, что ты также можешь выполнять роль доброй волшебницы.

Я тоже на всякий случай отставляю в сторону бокал с соком. Поперхнуться сейчас будет… невежливо.

– Кого?

– Виола, ты, конечно, знаешь, чем занимаются феи, – ледяным голосом говорит мама, пронзая меня взглядом.

– Откуда? – фыркаю я. – Я думала, вы с цветка на цветок летаете.

– Целый день? – Невероятно, но мамин голос стал еще холоднее.

– Именно.

– Ваше Величество, – неожиданно приходит мне на помощь Ромион, – но роль доброй волшебницы ведь исполняют только рабочие феи.

Рабочие… феи? Такие действительно существуют?

А потом я вспоминаю фей из «Спящей красавицы», и у меня появляется неприятное подозрение… Мне же не нужно ехать на крестины? Нет? Не нужно? Ненавижу младенцев!

Мама, тем временем ответив Ромиону, что феи работают все – независимо от титула, снова смотрит на меня.

– Виола, ты должна помочь принцу Ниммерии.

Ромион хмыкает, а Дамиан замирает, крепко сжимая рукоять ножа.

– И как я должна ему помочь?

Мама пожимает плечами:

– В этом и испытание. Фея всегда знает сама, как помочь. Это наша работа.

– Мама…

– Дочь!

– Ваше Величество, давайте я покажу вам наши сады! Уверен, они вам понравятся! – объявляет Ромион, вставая.

– Благодарю, – холодно откликается мама. – Вы посмотрите их сами. И прихватите с собой, пожалуйста, вашего брата. Я должна поговорить с Виолой. Если это возможно, наедине.

Ромион краснеет, но за плечо выдергивает Дамиана из-за стола.

– Мама! – выдыхаю я. – Это же мои друзья, как ты можешь!..

– Виола, веди себя прилично!

– А ты… – Но я ловлю взгляд Ромиона, и он советует мне заткнуться. Неожиданно даже для самой себя я так и поступаю. Но внутри все горит от возмущения!