Осколки старого мира

— Тут кто-то есть? — удивлённо спросила она.

Кили ничего не сказал, но судя по приподнявшимся бровям, он тоже слышал. А Леандр уже вел их дальше.

За бочками с порохом и запасами провианта обнаружился топчан, на котором лежал человек. В полумраке блеснули цепи, надёжно сковывавшие его руки и ноги.

«Пленник? Ещё один воин халифата?»

Нет… Когда ее глаза немного привыкли к освещению, Иоланта поняла, что его кожа светлее, чем у солдат. Такой оттенок она уже видела…

Да. Это был один из рабов с потопленной галеры. Кажется, она даже узнала его лицо, хотя тут она уверена не была. Глаза гребца были закрыты, и он метался в горячечном бреду. Видно было, что ему оказали первую помощь, но тем и ограничились.

— Мы выловили его вскоре после вашего эффектного приземления, — пояснил Герцог, — Сможете его вылечить?

— Что ж вы раньше-то меня не позвали!? — негодующе воскликнула девушка.

Страшно было представить, какую боль испытывал бедный гребец все это время.

— Это было менее приоритетно, чем раны моих людей, — спокойно ответил Леандр.

Чародейка уставилась на него испепеляющим взглядом, но Герцог оставался невозмутимым.

— Приступайте, эжени.

Разозленно вздернув подбородок, Лана обернулась к раненому и запела, направляя энергию сквозь его тело. Можно сказать, что иноземец был счастливчиком: несмотря на огромное количество ран, ни одна из них не угрожала его жизни сама по себе.

Гнев отступил: понятия «гнев» и «исцеление» для эжени несовместимы. Энергии, пропускаемые через израненное тело, были окрашены заботой и состраданием. Первое время для Ланы было сложно, исцеляя чужие раны, не перенимать их на себя. Со временем она приучилась держать в памяти: она ощущает боль другого человека, но она не этот человек. Сострадать — не значит страдать.

С болезненным хрустом встали на место сломанные кости. Исчезли синяки и кровоподтёки, придававшие смуглой коже раба пятнисто-желтоватый оттенок. Затянулись шрамы, как свежие, от картечи и осколков, так и застарелые, от плети надсмотрщика. Наконец, пройдясь ещё раз по внутренним органам, чародейка направила остаток силы на простую подпитку измученного тела. Раб уже не стонал; его дыхание стало размеренным. Правда, теперь он ужасающе храпел.

— Пусть поспит, — с лёгкой улыбкой сказала Иоланта, — Я вылечила его раны; все, что необходимо ему сейчас, это обычный отдых.

— Благодарю, эжени, — чуть поклонился Леандр, — Когда мы сможем расспросить его?

— Примерно через пару часов, — поморщилась девушка.

Это откровенно потребительское отношение Герцога к людям изрядно раздражало ее. Он как будто спрашивал мастера, когда будет готов его заказ.

— Боюсь, что гораздо позже, — как-то сумрачно усмехнулся Килиан.

Оба взгляда скрестились на нем. Юноша развел руками:

— Что вы так на меня смотрите? Мне, конечно, лестно, что вы столь высокого мнения о моих лингвистических талантах, но изучить новый язык за два часа, не имея возможности ни прочитать тексты на нем, ни побеседовать с носителями языка? Боюсь, что это слишком даже для меня.

Лана досадливо хлопнула себя по лбу. Могла бы и сама сообразить. Герцог же лишь спросил:

— Вы уверены, что они не говорят на языке Дозакатных?

— Нет, — беспечно бросил учёный, — Но на тех четырех из них, которые более-менее знаю я, точно не говорят. Когда мы бежали с острова, нам пришлось объясняться с ними жестами.

На суровом лице Герцога появилось едва уловимое выражение неудовольствия.

— Сколько времени вам понадобится, чтобы изучить их речь?

— При условии возможности регулярно общаться с носителем языка и доступа к столичной библиотеке… — Килиан задумался, — Полагаю, пара недель на составление базового понятийного набора и чуть меньше полугода на изучение деталей. Быстрее, если мне заранее дадут список вопросов, чтобы я мог составить необходимый вокабуляр.

— Меня другое интересует, — глаза Ланы опасно сузились, — Все это время вы собираетесь держать его в цепях, как пленника!?

Леандр спокойно выдержал ее взгляд.

— Он будет пленником до тех пор, пока мы не уверимся в его полной и однозначной безопасности.

— Он был рабом наших врагов! — возмутилась девушка.

— Да, это правда, — кивнул Герцог, — И это делает его вдвойне опасным. Черни свойственно пьянеть от запаха свободы. Даже восставшие крестьяне творят зверства, чтобы уверить себя, что они больше не чья-то собственность. Страшно представить, на что способны получившие свободу рабы.

— Лана, мне жаль, но он прав, — негромко, нехотя отметил Килиан, — История знала такие случаи. Почти всегда это заканчивалось большой кровью.

Чародейка перевела взгляд с одного на другого и коротко спросила:

— Тогда чем мы лучше халифата?

Герцог ничем не выдал своей реакции. Он не дрогнул, не отвел глаза. Но каким-то десятым чувством Лана поняла, что таки задела его.

— Я сделаю вид, что не слышал этих слов, в знак признательности за спасение моего сына. На этом разговор окончен. И кстати. Ваше награждение состоится по возвращении в столицу. Постарайтесь заранее решить, чего хотите в награду. Не люблю чувствовать себя должником.

В Идаволл они возвращались героями.

Хотя война ещё не была окончена, разрушение базы на островах и убийство халифа, проходя через десятки пересказов, превращались в эпический штурм темной цитадели и победу над самым настоящим сказочным злодеем. Кстати, по общему мнению, Первого адепта сразил в поединке Амброус, которому остальные лишь принесли меч и исцелили раны. Килиан по этому поводу очень возмущался, говоря, что это заслуга Ланы, но чародейка не желала это опровергать. Она не хотела, чтобы массовое убийство, в силу природы толпы принимаемое за подвиг, связывали с ней.

Она хотела забыть эту историю как можно скорее.

Увы, такой возможности им никто не давал: какое-то время после возвращения все четверо были дико популярны. Вокруг Килиана увивались какие-то дворянки из достаточно низких родов, чтобы обратить свой взор на безродного алхимика. Тот забавно смущался, злился на себя за это смущение и пытался скрыть его за образом порочного злого гения. Отчего, по мнению Ланы, смотрелся ещё забавнее. Девушки, впрочем, велись.

А вот кто не смущался, так это Тэрл. Невозмутимо, как нечто само собой разумеющееся, он принимал свою порцию славы и, Лана точно знала, неоднократно пользовался возникшим интересом к себе. Впрочем, ему, герою не одной войны, наверное, не привыкать.

Как реагировал Амброус, Лана не знала. Она его толком не видела на протяжении почти недели.

До тех пор, пока не настало время официального чествования.

Очередная официальная церемония. Вообще, Иоланта Д'Исса никогда не имела ничего против приемов, балов и тому подобного. Стереотип об их мучительности казался ей смешным и нелепым. Но одно дело — появиться на балу в качестве ученицы мага и подруги маркизы, а совсем другое — вот так вот, идти к трону Герцога через расступающуюся толпу под прицелом сотен глаз.

Так, отставить ассоциации с проходом сквозь строй…

Зал ей, кстати, не понравился. Тронный зал идаволльской столицы был роскошен, но ему недоставало изящества. Дубовая отделка и маленькие окна создавали давящее впечатление; света хватало, чтобы видеть, но не чтобы чувствовать себя комфортно. В довершение, развешанные повсюду идаволльские знамёна с языками пламени вызывали безотчетное ощущение, что дворец горит. В общем, самое то для успокоения нервов, да…

Справа точно так же нервничал Килиан… Так же? Почему-то Лане показалось, что он нервничал даже сильнее. Казалось, он вообще не обращал особого внимания на толпу: его мысли были о чем-то другом. О чем-то неприятном.

Хорошо хоть Тэрл сохранял спокойствие. По-военному четко он двигался на шаг впереди, задавая темп их маленькому отряду. Именно он первым подошёл к трону и опустился на одно колено. Парой секунд позже его примеру последовал и Килиан. От женщин обычаи Идаволла преклонять колени не требовали, поэтому Иоланта сделала книксен.