Страница 48 из 51
Женин дневник. 26 сентября 1969 года: «Получил письмо от 2 сентября, из Москвы. Наташенька болела. Сплошные болезни! Кошмар!»
Женин дневник. 13 октября 1969 года: «Пришла почта, есть письма из дома. Натуля половину сентября проболела после Сочи. Сейчас отошла».
Женя – Наташе. 25 октября 1969 года: «Я надеюсь, что ты стала благоразумной девочкой и следишь за своим здоровьем, не жертвуя им ради всякой чепухи.
Легче ли стало на работе? Или так и приходится вкалывать до 7 вечера ежедневно? Это ведь очень плохо. На отдых остаются считанные часы. Тяжело! Зато нет больше проклятых экзаменов, которые испортили твое здоровье.
Береги здоровье! Отдыхай, бывай на воздухе, не сиди в душном помещении».
Наташа – Жене. 30 октября 1969 года: «Жека, очень прошу тебя, не волнуйся за мое здоровье. Я действительно всех дома и в Сочи напугала, так как долго не могли поставить диагноз. Когда приедешь, я тебе все расскажу, всю мою эпопею. В этот раз я даже сама напугалась. Сейчас мне сказали, что в течение года необходимо соблюдать железный режим и никаких нервных нагрузок. Режим соблюдать, конечно, с натяжкой можно, но волнений избежать трудно. Ведь они везде».
Наташа – Жене. 26 ноября 1969 года: «Ремонт на Кутузовском в общих чертах закончен. Мама отдохнула неплохо, но все время волновалась о нас, каждый день писала письма. Ведь она уехала после моей болезни, бесконечно требовала информацию. Заходила в Сочи к твоим папе и маме, но они были в Кисловодске. Была Вика дома. В целом отдых, мне кажется, получился неплохой у нее, самое главное – очень нужный, ведь мама здесь совсем измоталась и чуточку даже постарела. Ее желудок все-таки периодически беспокоит, а потому беспокоит и нас».
Женя – Наташе. 7 декабря 1969 года: «Здравствуй, Натуленька! Вот, снова праздники. Я рад, что ты имеешь возможность отдохнуть: ведь это очень нелегко вставать, когда еще совсем темно, и по холоду, в страшной сутолоке тащиться куда-то к черту на кулички, а потом вечером добираться, уже уставшей, в той же сутолоке, домой. У меня по сравнению с твоими, наверное, райские условия. И я даже себя неловко чувствую, когда думаю об этом. Но что поделать? По собственной воле поехал сюда».
Женя – Наташе. 14 декабря 1969 года: «Смотри, не перенапрягайся, не утомляй себя. Это ничего, кроме вреда, не принесет».
Наташа – Жене. 23 декабря 1969 года: «Самое главное, чтобы ты приехал здоровенький и хорошо выглядел. Это важнее всего. Хотя я тебе тысячу раз об этом говорила».
Наташа – Жене. 23 января 1970 года: «Женечка! Ты ничего не пишешь о своем здоровье. Как ты себя чувствуешь? Не болеешь ли? В Москве свирепствуют грипп (обыкновенный) и всяческие простуды (катары и т. д.). Погода неустойчивая. Так что даже хорошо, что ты приедешь после того, как эпидемия очередная утихнет.
Женечка! Пока я не забыла, сразу напишу тебе. Пожалуйста, сделай себе в Сингапуре побольше очков, подбери оправу, которая наиболее тебе подходит во всех отношениях и закажи несколько пар. В том числе с матовыми (дымчатыми) стеклами, если это возможно. Мне кажется, что тебе такие очки очень пойдут. Я тебя очень прошу беречь зрение, не переутомлять глаза. Ты, наверное, с этими иероглифами забываешь о зрении…
…Саша Медяник испугал меня тем, что ты, во-первых, отвык абсолютно от «нормальной» еды и, во-вторых, постепенно забываешь русский язык. Что же я буду делать с твоим китаизированным желудком?»
Наташа – Жене. 24 января 1970 года: «Меня очень беспокоят твои занятия. Из рассказа Саши я поняла, что без перерыва занимаешься очень долго. Ты же сам меня убеждал, что это ни к чему. Ради бога, не перегружайся, ведь выходит это «боком»».
Женя – Наташе. 29 января 1970 года: «Не мерзнешь ли ты в эти холода? Надеюсь, что вещи, которые я передаю тебе сейчас с оказией, помогут бороться с морозом. Но, пожалуйста, все носи. Ведь я для этого и спешу отослать посылку, чтобы ты уже в нынешнюю зиму была в тепле».
Женя – Наташе. 5 февраля 1970 года: «Кутайся и еще раз кутайся! Ни в коем случае не простужайся!»
Женя – Наташе. 18 февраля 1970 года: «Из письма моего папы я узнал, что ты опять болела. Когда же это кончится?! Береги себя!»
Женя – Наташе. 20 февраля 1970 года: «Приехала сюда женщина из Москвы. Говорит, что снег там валит «как из ведра». А я уже радовался, что зима на исходе. Как ты там, не мерзнешь? Что ты носишь? То, что я прислал, конечно, не годится. Мне так стыдно за свои оплошности…
Кушай как следует! Здесь, кстати, на каждом шагу продаются ананасы, стоят они копейки. И так обидно, что ты лишена этого лакомства. Ведь ты любишь ананасы!»
Наташа – Жене. 25 февраля 1970 года: «В воскресенье вечером была у Солодких, решила переночевать на Соколе. Приехала, открыла квартиру, а ключ от нашей комнаты не нашла. Видимо, где-то обронила. В итоге всю ночь просидела на кухне, так как на улицу в 12 часов уже побоялась выйти. А утром в 6:30 приехала на Кутузовский, чем немало испугала Маму с Папой. Теперь, наверное, нужно будет поставить новый замок».
Не обошлось во время разлуки и без серьезных происшествий, от воспоминаний о которых у меня и сейчас, почти 50 лет спустя, леденеет душа.
Наташа – Жене. 10 января 1969 года: «27 декабря я была в гостях, приехала только в 9 вечера, а уезжала около 12 ночи. Минут 30 не могла поймать такси. Наконец, пришел автобус № 119, и я приехала к нашему дому очень поздно. В общем, это все детали.
Главное, что на меня напал парень, но это выяснилось позже, ибо вначале, когда остановил, он сказал, что знает меня, что я учусь в МИМО и он тоже. Вел очень интеллигентный разговор, не давая возможности мне зайти в подъезд. Наконец, мне пришлось позвать соседей Ольшанских, только так и отделалась от него, но страха натерпелась очень много. Так что теперь возвращаюсь самое позднее в 10 вечера, и то в редких случаях, и стараюсь бывать только там, откуда меня могут проводить. Правда, я уже через 15 минут после своего испуга в этот вечер хихикала, и тем более все забывается сейчас, но все-таки нужно быть осторожной».
Женя – Наташе. 3 февраля 1969 года: «Не ходи никуда вечером одна. Местные газеты только и пишут о всяких страстях в Москве. Я им не верю, но все равно. Если приходится где-то задержаться поздно, или останься там, или на такси езжай. Береги себя!»
Женя – Наташе. 4 февраля 1969 года: «Прочел твое письмо от 10 января и страшно перепугался. Эта история с приставаниями вызвала шок у меня. И очень обидно, что наши неблагородные приятели не изволили тебя проводить. Хорошо, что все обошлось! Ни в коем случае никуда не ходи вечерами! Пусть лучше к тебе наведываются».
Женя – Наташе. 3 июня 1969 года: «Я что-то очень стал волноваться. Ночью снятся кошмары. Ты смотри, будь предельно осторожна, не возвращайся домой в позднее время. Столько хулиганов в Москве!»
Женин дневник. 30 августа 1969 года: «В местных газетах прошла информация, что 26 августа при посадке на московский аэродром загорелся самолет из Сочи. 15 человек погибло. Я впал в панику. Пытаюсь успокоиться, убеждаю себя, что Наташенька улетела в Москву гораздо раньше, да и папа собирался в столицу 20–21 августа. К тому же ежедневно на этом маршруте выполняются десятки рейсов. Но пересилить себя не могу, дергаюсь. Остается ждать следующую почту, которая будет лишь 9 сентября, в лучшем случае.
Конечно, все мои переживания – чушь и глупость. Все с моими в порядке, наверняка».
Наташа – Жене. 2 сентября 1969 года: «Да, еще очень интересно. Мне очень повезло благодаря Петру Игнатьевичу. Я хотела лететь из Сочи 26 августа в 17:35, а Петр Игнатьевич взял мне билет на 27 августа на 17:35. Так ты представляешь, тот самолет 26 августа не смог выпустить шасси и загорелся во Внуково».