Две недели дождя

– Беседка была на ремонте, инспектор. – Чен, невысокий азиат, обычно спокойный и уравновешенный, пролистал свои записи. Он всегда всё записывал в блокнот, иногда даже по несколько раз, искренне считая, что сдублированная информация лишней не бывает. – Нам пришлось снять ограждение. Тело обнаружил дворник, он решил смести хотя бы листья и воду с пола. Не заметил её, пока не споткнулся об её ноги. Здесь аварийная крыша.

Мик резко поднял голову и посмотрел на покрытый мелкими трещинками свод. Что за глупости! Разве можно оставлять тело там, где его может в любой момент засыпать? Если только убийца не хотел, чтобы засыпало полицейских.

– Беседка уже месяц на ремонте, и ни одного камешка пока из неё не выпало. Разве что трещины стали заметнее. – Чен усмехнулся, не то чтобы он смеялся над своим начальником, просто его забавляла его реакция. Иногда на него находили приступы такой вот беспричинной весёлости. Чаще всего, во время сложных или противных расследований. – Зато на её ремонт уже месяц выделяются деньги.

– Понял я, понял. Давайте уже делом займёмся. А то от пустой болтовни Нэвана всё равно никакого толка. Только и умеет, что строить предположения. – Мик раздосадовано стукнул кулаком об колонну. Большая часть этих предположений казалась вполне логичной и от того ещё более мерзкой. Как же у него всё-таки вывернуты мозги, раз он может предполагать подобное.

– Вы же его за этим и позвали, разве нет? – Теперь Чен смеялся уже почти откровенно. Инспектор Дэвис всегда раздражается в дождь, воспринимать всерьёз все его нападки сейчас совершенно не стоило.

– За работу, Чен! – Мик никогда не обижался на своего порой не в меру весёлого сотрудника. В конце концов, у него настроение было как раз паршивым.

Лай закончил последнюю записку к отчёту, отослал начальнику и откинулся в кресле. Дел у него было не так много, но ему совершенно не хотелось торчать с Дэвисом под дождём и делать за него всю его работу. К тому же, в тишине думалось лучше. Он сказал Мику не всю правду, только ту, что он хотел и готов был от него услышать. Убийца играет с ними, он не собирается попадаться, но и избегать внимания полиции не намерен. Он всё делает для того, чтобы трупы нашли. Или она, что, конечно, маловероятно. Судя по расстоянию и форме синяков вокруг рта жертв, рука скорее мужская. Это что-то вроде игры «вы меня всё равно не поймаете, хотя я буду у вас под носом». Некоторые любят и такое развлечение. Значит, в его преступлениях должны быть подсказки, достаточно сложные, чтобы на их разгадку потребовалось слишком много времени. Самой очевидной подсказкой являются отрезанные части лиц жертв – это раз. Отсутствие одежды тоже можно учесть – это два. Что ещё? Жертвы никак не связаны между собой и, возможно, не так и важны. Тогда что важно?

Лай тяжело вздохнул, нехотя встал и пошёл за кофе. На стене рядом с кофейным аппаратом висела большая подробная карта города. Толстой чертой был обведён их участок. Там было больше всего маленьких дырочек от кнопок с разноцветными головками и следов клея от стикеров. Сейчас в неё было воткнуто тридцать две кнопки – каждый цвет соответствовал своему расследованию. Лай мысленно зафиксировал те места, где нашли тела женщин. Названия, может, всё дело в них? Какое-то послание, шифрограмма. Лай перебирал в голове наименования мест, переставлял, сортировал, но всё равно получалась бессмыслица. Нет, определённо, всё не так просто. Или наоборот, слишком очевидно, чтобы заметить. Он забрал стаканчик с кофе и ушёл в свой закуток. Разные парки, скверы, пешеходные дорожки – одну нашли в кустах. В основном центр города, но все точки расположены достаточно далеко друг от друга.

Когда Лай допил последний глоток кофе, в его закутке уже было темно. Он не стал включать свет, просто проглотил омерзительно холодную жидкость, оставшуюся с обеда, и закрыл глаза. Его едва не передёрнуло от ощущения чего-то мокрого и почти ледяного, скользящего вниз по горлу. Ответ пришёл без всяких ярких вспышек, Лай просто едва не упал с кресла. Он чуть не сбил с ног инспектора Хлою Мерч, высокую и всегда ярко накрашенную блондинку.

– Эй, Лай, хоть извинился бы! – Он ничего не ответил на её возмущённый крик. У кофейного аппарата стояла небольшая очередь засидевшихся допоздна коллег, но его интересовала карта. Лай схватил с ближайшего стола линейку.

– Это моя, вообще-то! – Инспектор Мортимер как всегда был крайне высокомерен и заносчив. А ещё он терпеть не мог, когда кто-то брал или двигал его вещи. – Потрудись объясниться, инспектор Нэван!

– Я на секунду. – Лай отмахнулся от надоедливого коллеги. Он приложил линейку к карте, соединяя воображаемой линией места первых двух убийств. Потом также – второго и третьего. Догадка переросла в уверенность. Всё так и есть – все расстояния были одинаковыми! Лай мысленно очертил круг нужного диаметра вокруг места последнего убийства. На окружности оказался ещё один городской парк. Скорее всего, убийство произойдёт именно там. Знать бы ещё, когда!

– Спасибо, Мортимер, ты мне очень помог! – Лай кинул линейку на стол, едва не попав ею в инспектора.

– Да что ты себе позволяешь! – Мортимер вскочил со своего места, но этим его возмущение и ограничилось – он считал ниже своего достоинства прилюдно выяснять отношения.

Лай только махнул ему рукой и влетел в свой закуток, схватил плащ и, одеваясь на ходу, выскочил на улицу. Проехавшая мимо машина обдала его и так не слишком чистые штаны потоком воды из ближайшей лужи. Ткань намокла почти до колен, но Лай не обратил на это особого внимания. Задержался он только один раз, когда, не заметив, толкнул девушку. Пришлось остановиться и извиниться. У неё были красивые губы, он почему-то сразу это заметил.

– Смотреть надо, куда прёшь!

Грубость вывела Лая из прострации. Миловидное личико девушки исказилось в брезгливой гримасе, и она резко развернулась на каблуках. Видимо, сочла встрёпанного мужчину в забрызганных грязью штанах не стоящим своего внимания. Лай только пожал плечами и отвернулся. Такие женщины его никогда не интересовали – жадные, ленивые и высокомерные. А может быть, ему просто не был интересен их мир и образ мыслей – слишком чуждый и ненужный.

Эта вынужденная задержка заставила Лая успокоиться. В конце концов, куда он так спешит, если всё равно не знает, в какой части парка и когда произойдёт нападение? Когда бы он ни пришёл, велик шанс, что он не успеет или ошибётся. Наверное, убийца сейчас и сам не знает, где и когда найдёт нужную ему женщину.

Уже у самого дома Лай вспомнил, что обещал поужинать с Эйчером. Как же неудачно получилось! Лифт скрипел сильнее обычного, и это до дрожи бесило. Голова снова раскалывалась, и всё о чём сейчас мог думать Лай – это пара таблеток обезболивающего.

– Эйч, прости, я ненадолго. Эй, Эйчер! – голос в конце предательски сорвался. Привычная уже тревога гулко билась в раскалывающейся от боли голове.

В квартире было тихо, так тихо, что было слышно тиканье часов. Они же уже месяц как не ходят! Лай всё время забывал отнести их в ремонт. Видимо, Эйчер починил их от скуки, хотя обычно ему не бывало скучно наедине с собой. На столе в гостиной всё ещё лежал ровный ряд сигарет, но теперь их было меньше. Лай вышел на небольшой балкончик, Эйчер стоял там и курил, думая о чём-то, известном ему одному. Сизый дымок мешался с ночной серью, перемешанной с неоновым светом темноты. Какое-то время они просто стояли и смотрели на расплывающийся огненной рекой город. Эйчер зябко переступил с ноги на ногу – он вышел на балкон босиком, под ступнями у него был только голый бетон. Лай положил руку ему на плечо и кивнул в сторону комнаты. Ему хотелось сменить штаны, переодеться перед ночной вылазкой, но разбивать стеклянную тишину в одиночку было слишком неправильно. Наконец, Эйчер докурил, затушил сигарету о пустую жестяную банку, стоявшую сбоку на небольшом выступе. Когда он повернулся к Лаю, на его лице нельзя было различить ничего – словно выкрашенная белым маска с тёмными провалами глаз. Впрочем, он всегда был таким, погружённым в себя и не желающим поворачиваться к миру вокруг.