Две недели дождя

Редактор пробормотал что-то просительно-утвердительное и с облегчением вздохнул, когда за братьями Лангами закрылась дверь. Всё-таки они трепали ему нервов больше, чем приносили прибыли.

Клавдий Ланг поправил воротник своего плаща и шагнул из-под козырька под дождь. Юлий едва успел открыть над ним зонтик. Некоторое время они шли молча.

– Почему ты решил взяться за Дэвиса? Уже не веришь, что они его поймают, и хочешь получить хоть что-то? – Юлий брезгливо скривился, он никогда не довольствовался малым, всегда добиваясь того, чего хотел. Не важно, сколько времени, сил или средств это требовало.

– Не говори глупостей, любезный братец. Мне интересен инспектор Дэвис. Если ты затруднишь себя хоть немного подумать, ты тоже это увидишь. – Клавдий пожал плечами. Разумеется, Юлий не мог не заметить чего-то, столь очевидного. – Инспектор Дэвис столько лет был в тени мрачной личности инспектора Нэвана, но разве человек, так сильно увлечённый чем-то, может быть скучным?

– Ты прав, братец. Дэвис действительно не так банален, как кажется на первый, да и на второй взгляд. – Губы Юлия дрогнули в намёке на улыбку. Всё-таки Клавдий прав, как и всегда. Долгое наблюдение за Нэваном сделало совершенно незаметным Дэвиса. Ведь замкнутый и мрачный детектив притягивал их взгляды, как чёрная дыра – свет. Рядом с ним инспектор Дэвис казался обычным неудачником. – К тому же, в этом деле он – главный актёр. Мы же наблюдаем за его игрой из первого ряда.

– Я решил немного подстегнуть его, позволить проявить то, что он прятал от нас всё это время. – Клавдий плотоядно улыбнулся. Этот человек всё больше увязает в липкой патоке их интереса. Ещё немного, и он уже не сможет из неё вырваться.

– Но почему ты выбрал эту девчонку? Что в ней такого особенного? – Юлий знал ответ, сам же помогал найти информацию. Это было непросто, очень даже непросто.

– Сам же знаешь. Это весьма любопытная игра, но вряд ли им хватит мозгов, чтобы разгадать эту загадку. – Клавдий издал лёгкий смешок и подхватил брата под локоть.

– Скорее уж паранойи. Не у всех людей есть привычка копаться в чужих тайнах и чужом прошлом просто ради интереса. Не у всех есть для этого средства, желание и мозги, дорогой братец. Люди вообще очень разные. Иначе нам с тобой было бы просто скучно. – Юлий пожал плечами и поправил очки свободной рукой. Всего лишь игры – это то, чем они занимались с самого детства. Игры для них двоих. Игры с людьми. В конце концов, они не смогли найти ничего веселее.

Лай посмотрел на часы и ругнулся. Обеденный перерыв уже начался, если он хотел успеть сходить домой, стоило поторопиться. В дверях он опять чуть не столкнулся с Хлоей, она, кажется, пыталась предложить ему пообедать вместе. Глупая женщина! Уж если он отказался есть с Миком, то с ней не пойдёт точно! Лай привычно не стал анализировать её поведение. Слишком очевидным оно было.

На улице шёл уже привычный, как давняя зубная боль, дождь, несильный, но весьма ощутимый. Лай ругнулся под нос и поднял воротник плаща. Зонт он опять не взял, зря только надеялся, что эта дрянная погода изменится. Небо было обложено тучами до самого горизонта, прогноз тоже не обещал ничего хорошего. В ближайшие несколько дней точно.

Он успел дойти до самого дома, когда почувствовал головокружение. Перед глазами всё поплыло, на миг он увидел тёмное мокрое небо в отсветах отражённых огней. Дождь падал ему на лицо, оседал на ресницах, стекал со щёк. Всего на миг, потом его поглотила тьма.

Во тьме не было снов, только журчание, голоса, такие тихие, что слов не разобрать, и шипение. Где-то в самой глубине ворочалось что-то большое и сильное. Пульсировало огромное сердце, а может быть, он и сам находился внутри него и пульсировал вместе с ним. Постепенно звуки стали сильнее, назойливей, он уже почти мог уловить их смысл. Боль пришла резко, как будто ему вскрывали череп. Пульс в висках был похож на грохот походных барабанов в каком-то старом историческом фильме или на биение лопастей гигантской машины.

Лай открыл глаза и тихо, сквозь зубы, застонал. Старое покрывало сползло с его колен и теперь практически лежало на полу. Он сидел в древнем, потёртом кресле, которое осталось от прошлого владельца и которое они по какой-то неведомой причине перетащили на кухню. Эйчер стоял у плиты и что-то жарил, методично помешивая и встряхивая. Ритм его движений был настолько завораживающе ровным, что Лай некоторое время просто неотрывно за ним наблюдал.

– Эйч, сколько сейчас…? – Он едва смог выдавить из себя несколько слов. Горло так пересохло, что воздух в нём просто застревал.

– Сейчас…, – он с трудом проглотил повторяющиеся слова. – Уже вечер, Лай.

– Я был… когда? – Лай с трудом встал, всё тело болело, как будто он ворочал мешки с песком.

– Часа полтора назад. – Эйчер выключил плиту, но к Лаю так и не повернулся. – Ты сразу пошёл сюда.

– Не помню. – Лай подошёл к раковине, нашарил какую-то чашку, набрал себе воды и выпил залпом. Стало немного легче, но в голове всё ещё стоял туман. – Помню только, что пошёл обедать домой.

– Ты устал. – Эйчер наконец-то повернулся, на его лице, таком похожем и таком чужом, не было ни следа эмоций. Лай знал – он всё чувствует, он не такой, как о нём думают другие, но иногда всё же забывал об этом. – Хочешь есть?

– Да, очень. – Лай и сам удивился тому, насколько он голоден. Действительно, как будто мешки ворочал.

Ели они молча, слишком были голодны, чтобы прерываться. Потом уже, вернувшись в кресло с кружкой кофе, Лай начал думать. Ему это всё не нравилось. Нет, это его до дрожи пугало. Где он мог болтаться полдня? Явно не дома – он же пришёл сюда и сел в кресло, дошёл как-то, значит, не лежал в забытьи. Значит, у него случаются провалы в памяти. Это факт, с которым не поспоришь, но он объяснял все нестыковки с тем его самым первым обмороком. Он всю ночь пролежал без сознания, хоть сотрясение было небольшим, да и особого переохлаждения не было. Может ли быть, что он вовсе не лежал под тем кустом? Вполне вероятно, теперь он понимал это весьма отчётливо. Первый раз, когда он сам этого не заметил, и никто ничего не заподозрил.

– Лай, пару часов назад звонил Мик. – Эйчер принёс из гостиной свою любимую диванную подушку, положил её на пол рядом с креслом и сел.

– Чего он хотел? Меня искал? – Лай приоткрыл один глаз и покосился на Эйчера. Тот был необычно тихим, пришибленным. Никто другой бы не заметил мельчайших деталей, намёков, но Лай знал его всю жизнь.

– Сказал, что ты засранец и бросил его одного разбираться с отчётами. – Эйчер достал из кармана пачку сигарет и зажигалку и протянул Лаю. – Говорил, что звонил тебе.

– И? – Лай вытащил одну сигарету и щёлкнул зажигалкой. В самом начале Эйчер использовал только спички – любил их выкладывать так же, как сигареты, по тридцать две в ряд – но после очередного сильного ожога Лай купил ему зажигалку. Эйчу слишком нравилось смотреть, как спички прогорают, он, казалось, даже не замечал того, что огонь уже жжёт его пальцы.

– Ты сказал ему, что очень занят, и что он потом всё поймёт. – Эйчер стал на редкость разговорчив. Лай решил, что это хороший знак. Эйчер волновался за него, а теперь, когда он, наконец, дома – успокоился. – И усмехнулся.

– Не помню. Вообще ничего. – Лай выпустил в потолок струйку дыма. Какая-то часть его сейчас билась в панике и истерике, а какой-то было всё равно. Что-то происходило, и он не мог на это повлиять.

Эйчер курил медленно и как-то устало. Лай почти задремал, когда он поднялся на ноги.

– Знаешь, Эйч, мне страшно. Я не понимаю, что со мной происходит. Это сводит с ума. – Лай запрокинул голову и посмотрел на белёный потолок. Надо бы почистить или вообще заделать потолочной плиткой. – Я не верю себе.

– Верь. – Эйчер подошёл, обхватил руками его голову и прижал к своему животу. – Всё будет хорошо. Скоро уже. Всё будет хорошо. Хорошо, Лай.