Страница 8 из 24
========== К чертовой бабушке ==========
Уже поутру, после того как Гэндальф вызвал всеобщий ажиотаж ловлей мотыля и общением с ним, а Ганна - коварным умыванием всей Компании в ледяной водице горного ручья, дозорный просвистел тревогу: в поле зрения показался отряд орков с белым предводителем на белом варге.
Первым движением души Торина было броситься вражине навстречу и зарубить-таки его до конца, ещё более окончательно, чем у врат Мории, но потом гномий король вспомнил, как он сейчас выглядит, и желание пропало. Схватиться с врагом все же хотелось без отвлекающих факторов. А то их бой, если Азог раньше не умрет со смеха, войдет в историю как Сражение двух блондинов, бррр!.. Даже думать о такой перспективе не хотелось.
Торин огляделся - все были несколько взбудоражены, ибо бежать в общем-то было некуда - все, кроме волшебника. Тот, напротив, сохранял спокойствие, будто это утро ничем не отличалось от других, будто отряд орков на границе видимости обычное дело, будто Азогу Осквернителю можно просто сказать “доброе утро”, и он спокойно отправится дальше… Одним словом - была тут какая-то странность.
Что именно скрывалось за каменным спокойствием Таркуна, стало ясно, когда над головой зашумели орлиные крылья, а огромные птицы начали подхватывать пригибающихся гномов и отправлять в короткий полет до спины ближайшего сородича. Отряд орков с гневными криками приближался - добыча уходила прямо у них из рук! - Азог нещадно погонял своего зверя, но всё было напрасно: орлы заложили несколько насмешливый вираж над вражеским отрядом и выбрали направление прямо на восток.
Вжавшийся в перья Торин ещё успел услышать:
- Что вы наболтали! Тут нет Дубощита! - Азог его, по всей видимости, не признал.
***
Очень далеко орлы их унести не смогли: хотя могучие хозяева неба были весьма выносливы, вес тринадцати гномов, хоббита, волшебника, а главное - панночки, явственно тянул им крылья. Впрочем, отряду было важно убраться от гор, кишащих гоблинами, и обрыва, где бесновался сейчас Осквернитель, так что они были благодарны и за эту помощь. Весьма благодарны.
Орлы высадили Компанию на высоком каменном острове, останце, который, по словам Гэндальфа, именовался Каррок, что в переводе с какого-то дремуче древнего языка и означало непосредственно “скала”. Торин поразился образности этого названия, но отметил про себя, что народ, который обладал таким незаурядным чувством юмора, обладал также незаурядным ростом - по лестнице, которая вела с Каррока вниз без усилий шла только Ганна, остальным приходилось почти прыгать, настолько ступени были высокими.
Труднее всех приходилось Бильбо: коротконогий хоббит едва поспевал за гномами с магом, пару раз подскользнулся, один раз чуть не навернулся вовсе, наконец терпение Ганны лопнуло, и она подхватила мистера Бэггинса на руки. Кажется, облегчение испытали все.
Спустились они уже крепко после полудня, едва оказавшись на ровной и плоской - невысокой! - земле, гномы попадали на колени, уселись, прилегли… В общем, привал организовался сам собой. На ногах остались только панночка, отправившаяся за водой для приготовления обеда, Гэндальф, который, по ощущениям, вообще редко уставал, да хоббит, успевший передохнуть на руках у Ганны.
После несколько затянувшегося привала, отряд опять выдвинулся к обозначившейся уже на горизонте цели - Одинокую гору стало видно в туманной дымке на востоке. Ганна затянула песню про какого-то степного казака, Компания двинулась веселее и легче. Пока думать об Эреборе было рано, первейшей их задачей являлось оторваться от орков, возможного преследования гоблинов и пополнить запасы провианта перед входом в Лихолесье. Тут Гэндальф сообщил Торину, что в округе у него есть друг, который как раз может помочь, только гостей этот друг в общем и целом не любит, поэтому идти надо осторожно и в таком порядке, который укажет сам маг.
Если бы волшебник озаботился сказать об этом раньше… А теперь было поздно: будто в ответ на раздольную песню панночки перед ними появился крупный мужчина (ещё один великан, слегка отстранённо отметил про себя Торин), недобро сверкнувший глазами:
- Кто нарушает границы моих владений?
========== Чёрт принёс ==========
- Кто нарушает границы моих владений? - голос у великана был раскатистый, рычащий, и этот “друг” Гэндальфа явно не рад был их видеть.
Ганна довела-таки строчку, чем вызвала у стоящего на их пути великана одобрительный взгляд, а потом ответила, не успел вмешаться растерявшийся волшебник или Торин.
- Гости дорогие, путники мимохожие али просто баяны вольные - тебе решать, хозяин, на кого мы похожи больше, - тёмные глаза поражали лукавством. Судя по удивленному виду великана, он ожидал получить в ответ совсем не это. Панночка продолжила переговоры: - У, какой хозяин у этих земель крепкий, как гостей принимает! Ни к столу пригласить, ни баньку растопить, ни чарочку налить, а сразу гавкать пошел! Даже Баба-Яга попервоначалу Ванек, дураков да царевичей, откормит да расспросит, а только после в печку сажать пытается!
Звонкий голос панночки ещё будто продолжал звучать в воздухе, когда хозяин вздохнул несколько покаянно, встряхнулся, оглядел гостей, приметил мага, кивнул ему и поприветствовал Компанию уже куда более радушно.
***
По пути в дом Беорна - так представился этот великан - Гэндальф очень строго и очень тихо наказал всем ни при каких условиях не поднимать тему охоты или любую тему, связанную с дикими животными, а особенно - медведями! Ганна отчего-то отреагировала на это предупреждение эмоциональнее прочих, как будто даже расстроилась - впервые, на памяти Бильбо, с начала их путешествия.
Поспевать за широким шагом хозяина этих земель было не легче, чем спускаться с Каррока, и хоббит, ужасно стесняясь, попросил Ганну снова помочь ему с переходом. Этот жест удивительным образом вернул панночке потерянное было настроение: она подхватила “чертёнка” на руки, мягко обняла, устроила поудобнее, потрепала по голове - и сразу обоим стало легче.
Мистер Бэггинс, почтенный эсквайр, пятидесятилетний владелец Бэг-Энда давно уже не чувствовал такого умиротворения. Не иначе как благодаря такому созерцательному настрою, он стал сравнивать рост панночки и Беорна - великан все же был повыше, почти на голову, но смотрелся опасным не благодаря росту или мощи, а из-за того, что был жилистым и крепким. Будто увеличенный до неприличия Двалин, примерно так. Пару раз этот странный великан оборачивался: проверял не отстали ли гномы, но каждый раз неизменно бросал взгляд и на панночку. Что было в том взгляде, Бильбо определить бы не взялся.
По пути к дому Беорна они миновали обширные луга, со звенящими повсюду пчёлами, дальше была обширная пасека - жужжание тут было таким громким, что говорить стало невозможно. Впрочем, говорить не особо-то и хотелось: по наблюдениям мистера Бэггинса, это место являлось пока единственным, где существовала реальная опасность при открытии рта поймать им пчелу. Насекомые стали настолько настырными, что лезли в глаза и нос, поэтому хоббит предпринял то единственное, на что был сейчас способен - спрятал лицо на плече у Ганны. Панночка только ласково погладила его по спине, но тоже промолчала, пожалуй, глотать пчел не хотелось и ей.
Уже за пасекой им открылся вид на дом великана: тоже, конечно, большой, крепкий даже на вид, сруб производил впечатление берлоги - окна мутно блестели, занавески отсутствовали, никаких украшений или уютных вещей (а в этом-то Бильбо знал толк как никто!) на виду не было. Если бы не протоптанная дорожка и выставленные на крыльце недоплетенные корзины, можно было бы подумать, что тут никто не живет.
Ганна тяжко вздохнула, глядя на такой раздрай - и щели бы проконопатить, и окна протереть, и горшки выставить на просушку - ну, куда это годится?..
Хозяин, меж тем, заводил уставших чертеняк в избу, заставляя обтряхивать ноги - что ж, похоже, не такой он и пропащий, этот Беорн!
Ганна потрясла головой, избавляясь от несвоевременных мыслей, широко улыбнулась поднявшему голову чертёнку, величаво кивнула Беорну и прошла в дом.