Старый грифон

Грифон потянул носом, пригибаясь, чтобы не вспарывать потолок лбом, первый из пяти был близко, очень близко, от него пахло ядом и железом, видимо, трубка с ядовытыми дротиками, любимое оружие ползучих. Змееголовый подкрадывался со спины, из какого-то отнорка. То ли кладовка, то ли тайный коридор, Лорканн не стал разбираться, пробил кулаком стену, ухватил неудачника за грудки одной рукой, сгреб к себе, не жалея и притягивая прямо сквозь пролом. Змееголовый зашипел, попытался проклясть, на что тут же получил в зубы.

— Просто чтобы ты знал, — Лорканн держал себя в руках исключительно потому, что непоколебимо верил в грядущую справедливость. — Обижать в Золотом городе птиц смертельно опасно!

Кто-то из бывших в сознании старших вздрогнул, зашипел что-то на своем наречии, однако Лорканн не вслушивался, время любых слов прошло: увещевания это или извинения.

Высокий памятник подтянул вверх змееголового, посверлил слегка глазами, а потом изо всех сил зашвырнул на улицу, сквозь пролом в виде собственной фигуры. Семиглавый не подвел: переливчатый рык и довольное запрокидывание голов угадывались отсюда.

Ближайший воин начал оправдываться, Лорканна он теперь узнал точно, по имени, о чем недвусмысленно говорил закономерный ужас. Слушать жалкий лепет грифон не собирался: раз не могут воспитать молодняк толком, пусть выживший молодняк поумнеет на ошибках своих братьев.

Два шага дальше, еще один пробитый косяк, взвизг — навстречу выскочили теперь женщины. Заломленные в мольбе и упреках руки, обеспокоенные глаза и слова. Впрочем, они тоже выросли на страшилках, герой которых звался Лорканном, да и посылают к нему всякие неприятности по десять раз на дню. Лорканн жестоко улыбнулся — вторая добыча тоже была рядом, пыталась спрятаться за юбками матери и теток. Один жест, подобный жесту для сбора ягод, когда гнутся листья, обнажая искомое, и тощий змееголовый съёживается под каменной рукой. Быстрее всех оправившаяся от ураганного ветра женщина вскидывает на грифона яростные глаза с вертикальным зрачком. Впрочем, грифона это не трогает, он никогда не реагировал на угрозы так, как от него ждали.

— Ты можешь поклясться, что твой сын не бросил моего полумертвого внука на растерзание Семиглавому? — широкая улыбка заставляет женщину содрогнуться, взгляд в недоверии обращается к змеенышу. — Вот и я не могу! — второй по счету обидчик вылетает на подкорм змею.

========== Часть 3 ==========

Весь дом змееголовых, судя по звукам, пришёл в движение: прошуршали песком под ногами шаги, слегка застучали глиняные стены, меняя положение, открывая и закрывая норы и отнорки, прогремели редкие у этих неблагих железные мечи и кинжалы. По всему дому зазвучали вздохи. И взгляд Лорканна по-прежнему не отпускала эта настырная змееголовая.

Впрочем, Лорканну вовсе не было дела, зачем она смотрит и что пытается ему доказать, а все потуги остальных запутать его лишь подогревали и без того пламенеющее желание добраться до виновных.

Поэтому памятник развернулся на месте, перешиб тянущуюся к нему со стилетом руку, видимо, старавшуюся достать, пока его отвлекала женщина, досадливо поморщился на шипящий по пальцам яд, медленно проедающий плотный слой камня. Вытер кисть одеждой первого выскочившего на него из стены неблагого и свирепо оскалился — крик поднялся такой, что Семиглавый точно не потеряет интерес к происходящему внутри ещё долго.

Если подумать, крики ужаса и ярости ничуть не хуже давали понять о присутствии Лорканна поблизости, чем отзвук его собственной магии. И волшебная летучая скотина тоже это осознавала, он был уверен.

Очередной проломленный ход — и на этот раз совершенно пустая комната. Надо же. Какой прогресс! Его попытались запутать!

Лорканн ощерился настолько неприятно, насколько вообще мог — за ним абсолютно точно наблюдали, непонятно пока, откуда, но точно. Третья цель ощущалась близко, воздух не врал, а огонь в виде света, отраженного света свечи на что-то намекал…

Ах ну да. Система зеркал. Его видят, оставаясь вне поля зрения самого Лорканна.

Ош-шибка! Играть со старым, о, действительно старым, без всякого кокетства, грифоном — чревато!

Отблеск пламени, прыгающий по стене и очевидно привлекающий внимание Лорканна, пока в его спину целятся чем-то вроде комнатного тарана, отгорел и померк по слабому жесту каменных пальцев, за этим веселым бликом померкли свечи во всех комнатах ближайшего круга. И если идти на звуки возни в панике, то можно найти третьего виновника ночного торжества. Виновника, надо сказать, сообразительного и деятельного, организовывающего сопротивление…

И все равно смертельно бледнеющего от вида пробивающего стену грифона.

Очень верно!

Тащить этот подкорм змея ко входу желания не было никакого, все равно остальные цели забирались выше, не рискуя пока выходить из здания, но судя по накаляющейся обстановке, скоро они побегут. Перехваченный за грудки одной каменной рукой изловленный виновник молча болтался, старался ослабить, разумеется, безуспешно, хватку грифона, пока Лорканн поднимался наверх самым простым способом.

Иначе говоря, выпрямляясь, пробивая потолок головой, а после расширяя пролом свободной рукой и подтягиваясь вверх. Похожий маневр, лишь без подтягивания — и выброшенного на крышу змееголового в полете поймал на зубы крылатый змей.

Если подумать, какая ирония.

Под ногами прошуршал песок, но обитатели дома свились, похоже, в клубки по углам и затихли, желая пропустить карающую длань судьбы мимо, миновать не то что столкновения рук, столкновения взглядов с ожившей и свирепой, безусловно настоящей страшной сказкой. Слышно было время от времени как шипели маленькие змеи на головах, но по ним нельзя было определить комплекцию и раскраску, невозможно отличить оставшихся жертв.

Не противников — они не могли считаться противниками! — именно жертв. Жертв неблагой справедливости Золотого города.

Лорканн втянул воздух через нос, прочищая дыхание, свирепо захохотал в пустой комнате: о, надо же, так его пытались отравить! Оказывается, шуршал не только песок, но и вытекающий из закупоренного кувшина ядовитый воздух! Истинные дети пустыни! Коварные и опасные, ядовитые и тихие, незаметные и яростные!

Забыли только: он, Лорканн — король! И может превзойти любого из своих подданных в любом из этих качеств!

Старый грифон втянул в себя весь отравленный воздух, не могущий причинить своему владыке вреда, сколько бы яда ни содержал. Задержанное дыхание осталось в груди, яд постепенно стал накапливаться во рту, делая слюну вязкой, а очищенный воздух покинул легкие, уступая место для нового вдоха.

Да, это поколение много о чем забыло.

Например, о том, что до своего правления Лорканн был придворным магом Неблагого Двора. То есть имел дело со всеми видами ядов, которыми можно попытаться отравить змея или птицу, Счастливчика или самого Лорканна.

Забавно.

То, что Счастливчик тогда выживал раз за разом, со стороны казалось чудом, хотя грифон официально состоял в должности придворного мага, а неофициально — друга монарха. Друга, добровольно выполняющего работу управляющего и телохранителя. Обойти его защиту всегда было трудно, так же, как увернуться от нападения.

Переливчатый вой с крыши вернул Лорканна в реальность: судьба выбрала им путь страшнее и изящнее, поменяла все местами, спутала карты, как дурная девка в поисках развлечений, зато теперь он, Лорканн, последний выживший и единственный не ставший историей укротитель змея может обращаться к Семиглавому и в самых нетривиальных случаях.

Бывший живым ужасом неблагих земель похлеще Ужаса Глубин (что, как подозревал иногда Лорканн, подводную зверюгу оскорбляло), со временем — конечно, после укрощения — Семиглавый увиделся ему удобным, простым и очень полезным. Никакой ночной преступности! А с восходом солнца на огонек мог подоспеть для разбирательства и он сам, на правах дневного ужаса (что, как подозревал иногда Лорканн, подводную зверюгу, опять же, оскорбляло). Так Семиглавый стал не ударом судьбы, а принятым решением Лорканна. Лорканн очень любил выворачивать любые атаки себе на пользу.