Страница 18 из 94
Сначала Тауриэль долго и вдохновенно вещала о звездном свете, его красоте и его значимости для каждого эльфа. Кили - так звали гнома, к большому удивлению Тауриэль, слушал очень внимательно, а потом поведал, как однажды ему довелось увидеть “кровавую луну”. Разумеется Тауриэль такой луной удивить было сложно, но она изо всех сил демонстрировала свою полную заинтересованность и терпеливо слушала рассказ гнома.
Кили был уверен, что понравился рыжей Тауриэль - так представилась эльфийка. Они проговорили несколько часов, а когда рыжая ушла, никто из гномов больше не попытался пошутить или подколоть его, и это только подтверждало, что Кили на верном пути, а значит и до поцелуя рукой подать. Условие спора, которое он сам предложил когда-то сгоряча, больше не казалось невыполнимыми.
- Ты действительно решил выиграть это пари? - полюбопытствовал Фили.
- Еще бы! - гордо подтвердил Кили.
Тауриэль повадилась приходить к дверям темницы Кили каждый день поздно вечером. И каждый вечер Леголас оказывался неподалеку и не спускал с нее глаз. Поэтому Тауриэль из кожи вон лезла, пытаясь понравиться гному, и чтобы тот, наконец, захотел ее поцеловать: нежные улыбки, легкий флирт и романтические разговоры - Тауриэль никогда и не подозревала в себе коварную соблазнительницу.
Но если с улыбками и флиртом она освоилась легко, то выбор интересных тем для романтических разговоров представлялся настоящей проблемой. О чем вообще можно говорить с гномом? Как оказалось, практически обо всем. Сначала Тауриэль старалась держать марку и распиналась о чем-то возвышенном и красивом. Гном не отставал. Они говорили о ярком солнце и загадочной луне, о далеких звездах и белоснежных облаках, о буйном ветре и быстрых горных реках, о зеркальной глади озер и пенных морских волнах, о бездонных горных ущельях и зеленых заливных лугах. Быть романтичной оказалось довольно утомительно, к тому же у гнома так до сих пор и не возникло желание ее поцеловать.
Кили никогда прежде не задумывался о красоте окружающего его мира. После всех этих разговоров с Тауриэль, когда они часами обсуждали небо, звезды, реки, леса и цветы он тоже не стал больше о них задумываться. Ну, то есть Кили всегда осознавал, что, например, высокое лазурное небо с плывущими по нему пушистыми белыми облаками или радуга после дождя - это красиво, но у него не было вечности впереди, чтобы стоять, ничего не делая, и подолгу пялиться на все это великолепие. Может бессмертный эльф и мог себе позволить часами созерцать красоты природы, а потом сочинять сонеты и оды, воспевающие эти самые красоты, но вполне себе смертному гному время было дорого. Нет, Кили, конечно, как и многие другие гномы, любил слагать песни о работе в кузне и восхищаться раскаленным металлом или превосходными творениями гномов-ювелиров, но он точно никогда не стал бы воспевать небо, которое очень далеко и никак лично его не касается.
Однако несмотря на все свои гномьи привычки, Кили, временами удивляя сам себя, нес такую возвышенную романтическую белиберду, восхищаясь каждым ручейком и каждой ромашкой, что прониклись даже другие гномы. Подгорный народ вообще отличался тем, что любил основательность и не терпел никакой халтуры - если уж делаешь что-то, то делай это вдумчиво и хорошо. Поэтому спустя неделю “ухаживаний” за эльфийкой, Кили неожиданно удостоился одобрения от Двалина.
- Я смотрю, ты, парень, всерьез за дело взялся. Это правильно. Докажи этим остроухим, чего стоит гном, а то больно они любят носами крутить.
Конечно, благословение Двалина не отменяло спор, но оно означало, что гномы больше не смеялись над ним, наоборот - его старания оценили.
Вот если бы еще рыжая оценила его старания! А то, несмотря на все занудно-романтические беседы, длящиеся часами, эльфийка его пока так и не поцеловала.
Тауриэль казалось, что она уже исчерпала все темы для разговоров. Ну о чем еще романтичном они могли бы поговорить? Она даже во время дежурств об этом думала, но в голову так ничего и не пришло. Наверное оттого, что все романтические темы закончились, Тауриэль как-то неожиданно проговорилась о своих тренировках по стрельбе из лука. К ее большому удивлению Кили тоже оказался лучником. После этого все романтические разговоры были разом забыты. Тауриэль теперь задерживалась у темницы гнома куда дольше, чем раньше. Иногда они до самого утра обсуждали разные техники стрельбы, спорили о лучшей форме лука и материалах для изготовления тетивы, и еще о куче всяких разных стрелковых премудростей и секретов. Иногда они вместе смеялись до слез, иногда успевали почти разругаться, когда сильно не сходились во мнениях и каждый страстно пытался доказать другому свою точку зрения. Но на следующий вечер, обычно ближе к полуночи, Тауриэль снова приходила к темнице Кили и они начинали по новой.
Конечно, разговоры о стрельбе из лука Тауриэль могла бы вести с любым эльфом, но что такого нового мог сказать ей другой эльф о стрельбе из лука? А вот гном знал много такого, о чем Тауриэль и подумать не могла, с другой стороны - она тоже частенько удивляла его своими знаниями, и этот обмен опытом был просто невероятно интересен. Потом они как-то незаметно перешли к обсуждению техники рукопашного боя, боя на мечах, метания кинжалов, и Тауриэль, показывающая гному очередной прием ближнего боя с охотничьим ножом, вдруг поймала себя на том, что откровенно наслаждается этими ежевечерними или, правильнее сказать, еженощными разговорами, и уже давно и думать забыла о поцелуе, ради которого, собственно, все это и затевала.
Кили, которому до зубовного скрежета надоело говорить каждый вечер о птичках и цветочках, как-то совсем не ожидал, что Тауриэль однажды заведет разговор о стрельбе из лука. Разумеется, Кили не мог упустить шанс и не поговорить, наконец, о чем-то действительно для него интересном, тем более, что эльфийка вовсе не возражала. Как оказалось, эта тема, действительно, была близка не ему одному. Кили и оглянуться не успел, как они с Тауриэль, вместо обычных слащаво-романтичных бредней принялись всерьез обсуждать техники стрельбы. И это было по-настоящему захватывающе. Среди гномов лучников было немного - его народ в основном предпочитал в бою топоры. Мечи тоже были достаточно широко распространены, а вот луки особой популярностью не пользовались. Так что Кили, можно сказать, дорвался.
Они обсуждали, спорили до хрипа, хохотали над чем-то, как сумасшедшие, делились опытом и снова спорили. А уж когда речь зашла о приемах ближнего и рукопашного боя, то принялись еще и демонстрировать друг другу приемы и навыки, а потом снова спорили и снова смеялись. И Кили, глядя на Тауриэль, размахивающую руками в процессе демонстрации приема с охотничьим ножом, думал, что вот таких эльфов, как его рыжая, больше нет. Все остроухие вокруг скучные и занудные… хотя, возможно, они просто притворяются? Ведь Тауриэль сначала тоже вела себя довольно-таки сдержанно. Кто их вообще разберет, эльфов этих? Но в одном Кили был совершенно уверен: так или иначе ему точно досталась самая бешеная баба из местных! Про поцелуй, необходимый для победы в споре, Кили в тот вечер так и не вспомнил.
Также Кили совершенно не обращал внимания на тот факт, что у их с Тауриэль личной жизни было много свидетелей. И если некоторые гномы, вроде Бомбура, Дори, Нори или Балина с Оином относились к этим вечерним встречам, что называется, философски - слушая вполуха и иногда качая головой, то были и те, кто очень живо интересовался достижениями Кили на любовном поприще. Разумеется, в первую очередь это относилось к Фили. Тот очень внимательно слушал все разговоры и трепетно следил, чтобы эльфийка ничем не обидела нежные чувства его брата, хотя никаких чувств там, вроде как, и быть не должно было. Двалин, Бофур и Глоин слушали и одобрительно кивали, восхищаясь тем, как умело Кили охмуряет остроухую, и очень гордились им. А еще Ори, который всегда прислушивался изо всех сил. Вот только интерес у него был совсем другой: узнать побольше о дивном народе из уст представительницы этого самого народа было, по мнению молодого летописца, большой удачей, и он не мог такой случай упустить. И несмотря на то, что стражники оставили его блокнот с записями при нем, но отняли писчие принадлежности, видимо опасаясь, что с их помощью он сможет открыть замок, Ори все равно внимательно слушал и старался все запомнить, чтобы потом, при случае, занести полученные знания в летопись.