Страница 3 из 12
Остаётся только молиться. Взволнованному и преследуемому человеку сидеть в густой темноте вдвойне затруднительно. Тьма, одиночество и неподвижность пробуждают во мне ощущение, что куда-то плыву и понемногу растворяюсь в тягучем, но приятном до головокружения воздухе. Глаза со временем привыкают к темноте, и что-то я могу разглядеть: струйки ровного света золотят воздух, очерчивают его объём, наконец я вижу свои ладони – они парят отдельно от рук и выглядят прозрачными. Это необычное чувство. Я закрываю глаза и продолжаю видеть ладони и всё другое вокруг, будто веки не смыкались. Как жаль, что не с кем поговорить! Я сам – единственный собеседник. Сиди тихо, Ваня! Стань прозрачным, как невидимка! Ведь сегодня ты влип в историю. Кто знает, чем всё кончится…
Где же Бог?
Вдруг Он здесь, в этой темной комнате, в нескольких шагах, сидит и тихо, в таком же ожидании беседы, добродушно смотрит на меня? Может ли Он быть как человек? Может ли Он вернуться к людям? Как Его, без паспорта и регистрации, встретят? Узнают ли? Или всё снова повторится, как только Он начнёт проповедовать? Или в этот раз всё будет по-другому?
Из-за стены доносятся тихие, смиренные голоса; их звуки успокаивают. Мне кажется, что, слыша человека, я могу в точности его представить.
Включу фонарик в телефоне и рассмотрю помещение… На стенах – иконы. На одной вижу человека во рву или в яме со львами: львы должны были его растерзать, но ему стали послушны; из ямы человек смотрит вверх, на небо, и там он9 зрит10 будущее.
Дверь в комнатку решительно распахивается, и на пороге вырастает батюшка с бородой и та самая пожилая женщина, укрывшая меня. «Вот он», – говорит осторожно женщина. «Слава Богу!» – отвечает ей батюшка в недоумении… «Это вас покемоны ловили?» – шутит священник, меняя интонацию. Неловко и многосложно отвечаю батюшке, который внимательно смотрит мне в глаза: «Вроде того… Неугомонные покемоны тьмы! Они нас ловят, а мы их – нет. Странные правила не нами придуманной игры». – «Правила меняется иногда! В этот раз покемоны не зашли к нам. Почему-то пробежали мимо! Вы, похоже, на этом этапе выиграли у этих чертей. Не попадайтесь им больше! И самое правильное: оставьте покемонам их игрища. Сделайте так, чтобы они без вас обходились. Идите с миром, если не нужна помощь, и читайте Священное Писание! Вас, юноша, проводим до ворот».
Я плохо соображаю, снова оказавшись на улице. Смотрю по сторонам. От мамы приходит сообщение: «Мы знаем. Поезжай к дедушке! Выключи телефон сейчас же». Я понимаю, что мама имеет в виду. Каждый из живущих в замке пользуется, как правило, собственным ходом. Древняя традиция. Дедушкин ход – самый далёкий, долгий по протяженности, невероятно сложный, нам с мамой неудобный. Еду туда – это несколько станций в метро. От метро – по темным закоулкам на территорию небольшого заброшенного завода. Железная дверь мастерской – надо постучать. Загорается небольшой фонарь, и он, поворачиваясь, указывает, куда именно следовать в этот раз. В стене цеха передо мной открывается неприметная дверка – туда я и захожу.
Дедушка молча встречает меня, улыбаясь больше по привычке. Он озадачен. Стена раздвигается, и по темному коридору, подсвеченному новомодными лампами, мы идем к лифту. Дед поначалу молчит, не находит подходящих слов. По его лицу скользят сильные чувства; он ограничивается междометиями, вздохами, круглыми глазами – и наконец произносит: «Ну ты молодец! Горжусь! И недоумеваю. Как же тебе удалось такое – уйти от них? Они ж в шаге были». – «Сел в маршрутку, потом спрятался в церкви… Так вышло… Случайность… Или что-то другое меня спасло… Кто они такие?» – «Не знаю, не знаю, кто они. И откуда на нашу голову… Ух! Как я рад, что ты от них ушел! Петрович во сне заметил неладное, сказал, что и на днях что-то подозрительное видел, но не понял, что видел… Сегодня вечером разволновался старик не на шутку, побежал к матушке твоей, она в слезах горьких звонила мне… Но что я мог сделать? Ни-че-го! Вот только теперь буду думать, как в похожей ситуации не опростоволоситься», – вздохнул дед.
Мы прошли мимо двух больших статуй, изображавших Путина и Медведева в духе персонажей «Звездных войн»: статуи светились изнутри и даже разговаривали друг с другом. Это меня оживило, и я наконец ощутил, в каком диком напряжении находился после случившегося.
Путин с Медведевым остались позади – и уже настоящие ворота замка открылись нам. Мне стало намного легче…
В башне, в небольшой комнате, нас ждала мама. Состояние испуга еще не сошло с её лица.
– Ваня, ты нам что-то не рассказал. У меня такое чувство! – начала она.
– Ты права, мама… Вот письмо, которое я нашел в своих тетрадях накануне.
Мама с дедом переглянулись и стали изучать карту и записку.
– Вань, это не шутки! Ты бы сказал – я бы сразу сделал химические анализы. Кто в руках держал, какие запахи, вещества – всё же станет понятно. Уже факты… Я изучу.
– События с тобой, Ваня, проводят черту: прошлое остается позади, наступает новая эра в семье и замке. Мы вынуждены многое менять в нашей жизни. Это было неизбежно, поверь… Как только пошли эти странные разговоры про глубинный народ, я сразу поняла, что не всё так просто и что к нам начнут ломиться. «Глубинный народ» им подавай! Местные философы, проснувшись, как сурки, после спячки, начитались завораживающих английских слов: deep net, dark net, deep state, dark state11. И начали свой дискурс12 править. Ну что ж! «Come on people now smile on your brother!»13 Теперь вещай, дед, тебе есть что сказать! – предложила мама.
– Эх, – выдохнул дед. – Загнула ты, Серафима, с новой эрой. Как на партийном собрании14. Хотя дискурс тоже начнём править. За милую душу! И за базар отвечать! Буду говорить, что живем мы в Cristal Castle15. Хо-хо! Звучит слишком… Не по-нашему… Три дня берем на размышление: не всё же ясно в произошедшей истории. Значит, Ваня, ты теперь сидишь здесь. До лучших эпох. И никуда не вылезаешь. Школу прогуливаешь. Каникулы для тебя наступили… Напиши друзьям, что приболел. Тебя там, в школе, точно, мигом возьмут под белы рученьки, если объявишься. Ты козырь в игре. На тебя почему-то вышли. Будем вместе думать, как им удалось… У тебя теперь редкий шанс – внешне измениться… Тебе, Вань, даём другой, новенький и красивенький паспорт, другое имя, будешь Артуром Коннором, шотландцем по происхождению… Как тебе?
– В таких случаях говорят: пафосное имя. Для меня звучит крайне необычно. Долго буду привыкать. Не всякий Ваня может поверить в то, что стал Артуром.
– Мужик сказал – мужик сделал… Перекрасишь волосы, купим тебе ушанку, будешь выходить на улицу и заматываться в длиннющий шарф. Глаза будут тонуть в меховой шапке, рот прикрыт шарфом. Сюжет для достойной картины маслом в полный рост: наивный юноша с Британских островов приехал в снежную Россию, чтобы посмотреть на медведей, и оказался зачарован тайнами русской жизни, – дед вовсю веселился. – Кстати, кстати! – тут дед многозначительно и серьезно, сделав паузу, посмотрел на матушку, и что-то повисло в воздухе между ними. Дед продолжил медленно и выразительно: – У тебя есть не только паспорт, но и вместе с ним и брат: его зовут Генри, тоже Коннор. Говорят, скоро будет у нас в гостях. Как тебе такой расклад?
– Расклад самый удивительный… Странное ощущение сейчас у меня… Попытаюсь объяснить… Кажется, вы ждали нападения на меня…
– Нет, – серьезно ответил дед, хмурясь, – поверь, это неожиданность. Но мы были готовы.
9
Пророк Даниил.
10
Видит.
11
Глубокая сеть, тайная сеть, глубокое государство, тайное государство.
12
Возможно, под «дискурсом» Серафима Аркадьевна понимает определённые комбинации, с помощью которых говорящий использует язык.
13
«Давайте, чуваки, улыбнитесь своему брату».
14
Аркадий Владимирович, по старой памяти, имеет в виду собрания членов КПСС (Коммунистической партии Советского Союза), на которых можно было услышать наполненные дутым пафосом фразы, в том числе про «новую эру коммунизма».
15
Прозрачный Замок