Ипостась дракона

Обратную сторону Солнца Алекс не стал закрашивать, поленился, оставил как есть – колчедановой, в цветах по умолчанию, кого это волнует.

Местное небо, даже в часы приглушённой яркости, не способствовало всходам адептов культа гороскопа; почва в Эгоплероме скудна. Знаки зодиака не угадывались в скоплениях объектов-светлячков, скрывавшихся под личинами звёзд. Как ни старайтесь астролог да брат его звездочёт, один чёрт – сплошной хаос, впору глаза росой закапывать, забудь астроном про Большую Медведицу и ковш её.

Алекс вынул из накладного кармана рубашки панцирь-футляр, более прочный, чем яйцо бессмертного Кощея, карандаш, в нём хранимый, вызывал у мастера прилив зависти к самому себе. В ходе реализации культового предмета инженерной мысли Алекс освоил непреложные правила: логика первична, физика – константа, остальное – производное от яслей.

Простой шестигранный, аккуратно отточенный карандаш со стирательной резинкой, обжатой алюминиевым кольцом, соответствовал бы ГОСТу, предъяви последний требования, но не чаяньям конструктора. Первым делом Алекс подверг модернизации концы карандаша, даруя качество регенерировать. Теперь тот не тупился, резинка не истиралась и при любых обстоятельствах оставалась чистой, хоть в носу ковыряй.

Продолжив, сформировал широкую втулку храповика и, угождая тактильным ощущениям, нанес на неё шагрень, держать карандаш стало заметно удобнее. Инерционное сопротивление втулки, при выборе цвета грифеля сопровождаемое треском храповика, само по себе упоительно. Замечательная вышла вещь.

– Покричать Гоора или смонтировать лифт, – размышлял Алекс, – дракон, конечно, безопасное средство передвижения, лифт же – ностальгии привычнее, да и в будущем пригодится.

Прямо на письменном столике, пренебрегая бумагой, набросал в карандаше неказистую схему грузоподъёмного механизма, потратив несколько минут на оценку эскиза, добавил деталей, основную надпись, повторно изучил, уничтожил чертёж, спрятал инструмент. Но от идеи не хотелось отрекаться, вспомнив, в Эгоплероме нужные мысли материальны, приступил к работе.

Творец импровизировал. Короб из бронированного стекла получил шесть пар дверных проёмов, три размещались у основания на лицевой, оставшиеся пары – вверху, на противоположной стороне. Кабины лифтов, выполненные из высокоуглеродистой, отполированной до зеркального блеска стали, за исключением прорезиненного пола, выглядели вполне антивандальными, Алекс судил по себе. Каждый лифт, согласно проекту, вмещал десяток средней комплекции пассажиров. Створки раздвижных дверей лифтов и короба, выполненные из тонированного стекла, на стыках в целях безопасности имели силиконовые уплотнители. Над проёмами красовалась табличка – красной жирной линией перечёркнутый дракон.

Алекс несколько раз обошёл механизм в сборе, оценивая проделанную работу, и остался весьма доволен. Затем, выбрав максимально отвесный участок скалы, вдавил конструкцию в базальт, словно в незастывшую монтажную пену. Кабины лифтов смотрелись драгоценными каменьями в крапановой зацепке. Ствол шахты, похожий на бесконечный ряд неравномерных стежков, проходил серебряной нитью сквозь полотно тёмно-серого атласа скальной породы. Алекс не сомневался, даже скупой на хвалебные эпитеты завистник пустит слезу умиления, преклоняя колено пред шедевром.

Теперь не надо больше кликать крылатого ящура ради статуса непрошеного гостя, сообщение между подножьем горы и пещерой у её вершины стало реальностью.

Кабина лифта, поглотив создателя с потрохами, почти бесшумно и безупречно плавно скользила ввысь. Заворожённый Алекс наблюдал сквозь прозрачные створки, как крупные фрагменты мозаики ландшафта в стиле авангард под действием чар отдаления превращались в изящные мазки натурализма. О подобном совершенстве Эгоплеромы при взгляде под ноги, с высоты человеческого роста оставалось только мечтать. На столь подробную детализацию окружающей среды при материализации недоставало таланта, и тут не свалить на нехватку времени. К тому же приятнее наполнять мир новыми объектами, чем перелицовывать старые, к коим привык.

Всевидящее око дракона, присущее каждому без исключений нулевому элементу пространства, искоренило понятие «сюрприз» как класс. Поэтому, когда Алекс показался в гнезде выходящим из створа лифта, то тут же натолкнулся на собственника места прибытия.

– Александр, друг мой вездесущий, рад новой встрече, – произнёс дракон без единой нотки сарказма. – Ожидал тебя. Гнездо требует перепланировки, доступа на плато и… – Гоор ненадолго отрешился, а подобрав слова, вернулся, – что-нибудь для неё, здесь, в глубине пещеры, на твоё усмотрение.

Широкий, в два пролёта, марш соединил внутреннюю залу и плато. Тусклый свет фонарей, смонтированных под массивным дубовым поручнем, разогнав по углам полумрак лестничной клетки, подчеркнул границы ступеней и высветил изящные, под стать цепкому детскому хвату, частые балясины.

Поднявшись на плато по новоделу, Алекс приблизился к манежу. Пируэты малышек с тех пор, как дракон потеснился в гнезде, стали разнообразнее и исполнялись с явно выраженным усердием.

– Гоор, спущусь в пещеру, – сказал Алекс, – займусь необходимым…

– Спасибо, – произнёс дракон, озадачив не готового к чувству благодарности, в данном контексте, Алекса.

– Дело тут вовсе не в том, что ящур-грубиян сдал экстерном правила этикета, его поведение прилично изначально, – загрузился Алекс, медленно отсчитывая ступени. – Никогда ранее отношения не подразумевали оказания каких бы то ни было услуг в созидании мира, требующих признательности. Мы оба – одна мастерская, всё, обретенное Эгоплеромой, за исключением яслей, – совместное творчество, пусть и с разной степенью вовлечённости. Сейчас же нежданное «спасибо» – попытка отменить сложившееся правило, или сказано не от собственного, а от малышек имени. Да уж… тогда более-менее понятно, всего-то рано об этом думать, – подытожил, успокаиваясь.

Детский комплекс, над которым батрачил Алекс по просьбе нанимателя, располагался целиком в одной зале пещеры, делясь на две неравные составляющие, соединённые скользкими и оттого неприступными, без специального снаряжения, стенами тамбура, тем более – маленьким девочкам. Меньшая секция предназначалась для сна и повторяла в стационарном исполнении упрощённую версию манежа. Купол пещеры, расположенный над ней, имитировал ночное небо, а это, по задумке автора, благоприятно скажется на сне малышек. Другая часть, помимо габаритов, отличалась регулируемым по высоте и яркости свечения силовым полем над бортиками. Подобная компоновка элементов безопасности препятствовала не только разлёту каких-либо предметов за периметр – созидатель думал на перспективу, но и обеспечивала комфортное освещение.

В качестве игрушек подверглись воплощению различных размеров, цветов и степени прозрачности: кубики, шарики, кольца и пирамидки. Всё то, что когда-то на Земле хранилось из его детства в картонной коробке от пылесоса на верхней полке в кладовой, ожидая момента быть подаренным либо стать наследством. Материал подобрался на ощупь приятным, способствующим моторике, лёгким и травмобезопасным, сам бы поиграл, да, к несчастью, повзрослел.

– Гоор, – поинтересовался, вернувшись на плато Алекс, – не против изменений в пейзаже?

– Нет, – отмахнулся дракон, – безжалостно пользуйся моим отсутствием, – подхватив манеж с малышками, парой величественных взмахов набрал высоту и по нарочито плавной траектории рухнул за кромку обрыва.

Радикальное вмешательство Алекса изменило ландшафт до неузнаваемости. Плато значительно приросло по площади, затем добавленная территория поднялась на один-два метра, обозначив второй, получивший небольшой уклон ярус. Лестничный марш, по примеру судового трапа-сходни, связал разнесённые по высоте поверхности площадок в единое целое. Далее, где-то две трети верхнего яруса взлетели дополнительно на добрую пару сотен метров, образовав пологую вершину в ледниковой шапке, а на оставшейся части сформировался кратер дремлющего вулкана с неровными, но покатыми краями.