Страница 65 из 73
Кхорин протянул руку.
— Уверен, что готов?
Драконорожденный ухватился за руку дворфа и поднялся. Он чувствовал себя немного неустойчиво, но ничего такого, с чем бы он не справился.
— Этот клочок земли любого сделает готовым. Жесткий и пахнет гнилыми яйцами.
— Баласар не из тех, кто будет стоять в стороне, когда исход битвы еще не решен, — сказал Медраш. И это было правдой, но вслух звучало по-идиотски.
— Это делает Даардендриен честь, — ответил Кхорин. — Но я в этом сомневаюсь. В исходе битвы, я имею в виду.
Баласар оглянулся и решил, что дворф прав. Большинство гигантов уже были убиты, а Платиновая Кагорта уверенно теснила остальных. Действительно казалось, что ему и его товарищам ничего особо не оставалось делать.
Лицо Медраша оставалось непроницаемым, но Баласару казалось, что он знает, что скрывает его брат. Паладин определенно был рад, что драконорожденные побеждали, и если бы он обладал здравым смыслом, то понимал бы, что проявил себя достойным своих постулатов. Тем не менее, в каком-то смысле он сбился с толку и даже расстроился, что их новые союзники показали себя куда лучше, чем боевой отряд Даардендриен.
— Смотрите, — Кхорин указал своим ургрошем.
Нала и пепельный гигант-адепт теперь стояли на расстоянии броска камня друг от друга, пристально глядя друг на друга. От их палочек струился свет, пока они махали ими как мечники, рубя и парируя. Пространство между ними кипело и сияло от сил, сражавшихся там.
Тем временем Патрин бился, не подпуская воина-гиганта к волшебнице. Огромная дубина снова и снова ударялась о его щит.
Баласар решил, что у врага Патрина была отличная идея: убить вражеского мага, пока тот перебрасывается магией с его соплеменником. Драконорожденный побежал к адепту, а Медраш и Кхорин последовали за ним.
Они были всего на полпути к своей цели, когда Нала прокричала голосом, подобным грому, и радуги завертелись вокруг ее тела. Шаман застыл на месте, его тело словно обесцветилось, окрасившись в другой оттенок серого. Затем его вытянутые руки рухнули под собственным весом, потому что Нала обратила его в статую из затвердевшего пепла, наподобие тех самых шпилей. Красное кристально яйцо упало на землю.
Спустя мгновение Патрин проревел:
— Багамут!
Его меч ударил по горизонтали, распоров живот противника. Внутренности выпали наружу, а гигант выронил свое оружие и схватился за рану, чтобы удержать их. Пока он трудился над этим, Патрин вогнал свой меч ему под ребра, прямо в сердце.
Кхорин оказался прав. Им и правда больше ничего не оставалось. Баласар испытал странную смесь чувств: разочарования и облегчения.
Как только воин-гигант рухнул, Нала побежала к постепенно разрушающимся останкам адепта. Патрин последовал за ней, но слегка отставал.
Она нагнулась и выпрямилась уже с алым яйцом в руках. Волшебница уставилась в полупрозрачные пучины, когда Патрин прокричал:
— Стой!
Но Нала не отвела взгляд. Талисман неожиданно вспыхнул разноцветным светом, достаточно ярким, чтобы заставить Баласара сощуриться и отвести глаза. Когда сияние исчезло, яйца уже не было.
— Проклятье! — воскликнул Патрин. Баласар понял, что впервые слышит раздосадованный тон союзника. До тех пор он демонстрировал то же раздражающее спокойствие, в каком обычно пребывал Медраш. — Я же говорил тебе, что если мы заполучим одно из них неповрежденным, то волшебники покорителя могли бы изучить его, а возможно и научиться чему-то полезному.
— А я говорила тебе, — ответила Нала, — эти камни — зло.
Слова волшебницы по-прежнему звучали спокойно. Баласару даже показалось, что он услышал в ее тоне насмешливые нотки:
— Багамут хочет, чтобы они были уничтожены.
— Я — его поборник, и я этого не чувствую.
— Я тоже его поборник, своего рода, и он о многом со мной говорит, — волшебница посмотрела в глаза Патрина. — Надеюсь, ты не станешь сейчас во мне сомневаться. Только не тогда, когда мы так далеко зашли.
Патрин вздохнул, его взгляд смягчился, а подозрения Баласара, что эти двое были не тоько фанатиками, но и любовниками, лишь укрепилось.
— Конечно, я доверяю тебе.
— Тогда давай поговорим о другом. Если ты можешь использовать еще силы, то раненым пригодилось бы твое исцеляющее касание. И нам нужно снова организовать всех.
— Хорошо, — драконорожденный повернулся к Баласару, Медрашу и Кхорину. — Не поможете?
— Не знаю, смогу ли еще накладывать чары, — сказал Медраш. — Вряд ли в ближайшее время. Но я могу наложить повязку.
— Это уже что-то, — командующий отвел их к двум драконорожденным: один лежал на спине, а второй зажимал рану на его груди.
Когда они оставили Налу в нескольких шагах позади, дворф пробормотал:
— Справедливости ради, я согласен с вами. Мы должны были оставить тот талисман, чтобы изучить его.
Патрин покачал головой.
— Нет. Нет. Нала мудра. Вы же видите, на что мы способны с ее силой, поддерживающей наши мечи и луки, — он посмотрел на раненного солдата. — С этим я разберусь. А вы помогите кому-нибудь еще.
Медраш повел остальных вперед, к другому пострадавшему культисту. Тем временем остальные драконорожденные опустились на колени.
Само по себе это не было странно. Битва была утомительной. Солдаты часто падали там, где стояли, когда сражение заканчивалось.
Но члены Платиновой Когорты при этом стали покачиваться из стороны в сторону. Это было то же движение, которое постоянно наблюдалось у Налы, только более выраженное.
— Вы это видите? — спросил Баласар.
— Да, — ответил Медраш, — а еще я вижу кое-что поважнее.
Видимо, паладин понял, насколько тяжело был ранен его пациент, и перешел на бег, оставив товарищей позади.
— Справедливо, — заметил Баласар, — но я бы хотел взглянуть поближе.
Он подошел к ближайшему качающемуся фанатику, к драконорожденной с красной чешуей и серебряными соколами клана Клестинстиаллор на правом ухе и правой ладони. Кхорин тоже подошел.
Неожиданно представительница клана Клестинстиаллор повернулась и подбежала к ближайшему гигантскому трупу. Ее покачивания становились все более ярко выраженными, и она принялась царапать серую покрытую пеплом плоть неприятеля, попеременно то левой, то правой руками.
Баласар и Кхорин запнулись от удивления и отвращения.
Фанатичка вырвала горсть плоти, а затем взглянула на нее будто зачарованная. Драконорожденная открыла свой рот.
Баласар бросился вперед, схватил ее за плече и встряхнул:
— Нет!
Фанатичка постаралась вырваться из его хватки и одновременно поднести к своему лицу свежую плоть. Но затем Кхорин тоже схватил ее запястье одной рукой и вырвал большую часть мясо другой.
Затем женский голос пробормотал ряд слов, каждый из которых был мягче предыдущего. На мгновение веки Баласара сомкнулись. Представительница клана Клестинстиаллор обмякла в его руках и захрапела.
- Спасибо, — сказала Нала, подходя ближе. Ее рука оставила после себя разводы силы, когда она опустила ее на себе бок. — Мы бы не хотели, чтобы она сделала что-то, за что ей потом будет стыдно.
Баласар уложил спящую фанатичку на землю.
— Что с ней? Что со всеми? — он повел рукой, показывая на прочих покачивающихся воинов. Некоторые из них тоже начали терзать тела гигантов, хотя было не похоже, что они собираются их есть.
— Ничего, — ответила Нала. — Просто… ну, вы ведь видели, насколько мощным было их дыхание, и как яростно они сражались.
— Да.
— Это потому что Платиновый Дракон усилил их так же, как Торм усиливает Медраша. А для простых солдат не всегда просто проводить сквозь себя мощь бога. Впоследствии они иногда испытывают короткие периоды… измененного сознания.
— Я понимаю, зачем вы собираете уши. Но это низко — осквернять тело врага, пусть даже и пепельного гиганта, в каком-то припадке. И изнемогать от желания съесть его!
— Уверяю вас, — сказала Нала, — желание есть — нетипично, и мы останавливаем тех немногих, кто испытывает его. Но даже если бы мы не останавливали, нельзя судить их за то, что они делают, будучи под контролем божественной магии. Нельзя судить богов.