Скованный огонь (ЛП)

Словом, не высадка, а утомительная сумятица. Аот Фезим рассматривал ухабистую дорогу, изрытую колдобинами и колеями, которая вела от доков.

— Прежде чем море отступило, — сказал он, — Лутчек находился на берегу залива Чессенты. Мы могли бы не идти от реки к городу.

Ухоженные каштановые волосы до плеч и небесно-голубая куртка, украшенная драгоценными камнями и золотой вышивкой, сияли на утреннем солнце.

Гаэдинн Улреас усмехнулся.

— Ох, не сомневаюсь в этом, старик. Ты уже говорил, что все было лучше до Магической Чумы. Всегда было лето, вино текло ручьями, а все женщины были красивыми, и их было легко удовлетворить.

Улыбка засияла на лице Аота.

— Я и вправду такое говорю?

— Только когда рот открываешь.

— Думаю, это последствия долголетия…

Или предположительного бессмертия. Синее пламя коснулось его менее века назад, и было еще рано говорить о том, прекратил ли он стареть полностью или просто старел медленно.

— … или плохого настроения, — закончил Аот.

— Сложно, наверное, поверить, но я подозреваю, что, в конце концов, мы выгрузим всех людей, зверей и багаж. Вероятно, даже без лишних жертв.

— Да я не об этом, — сказал всадник. — Это все Чессента.

— Ну, ты сам решил сюда приехать, — ответил Гаэдинн.

— А у меня был выбор? Если так, что же ты мне вовремя об этом не напомнил? — Аот старался вытащить свои мысли из мрака и горечи. — Ты, Кхорин, и Джесри в состоянии со всем здесь разобраться, а мне нужно навестить нашего нового работодателя.

— Как знаешь, — сказал Гаэдинн.

Аот повернулся к Джету. Черный красноглазый грифон, большой даже по меркам своего вида, стоял и смотрел на неловкую выгрузку с удивленным превосходством. Измененный магией, будучи еще в утробе матери, Джет был фамильяром Аота и обладал интеллектом равным человеческому, хоть и отличным. Именно поэтому его хозяин мог доверять ему свободно бродить без присмотра, даже в непосредственной близости от лошадей.

Так или иначе, Джет никогда не оставался без присмотра. Псионическая связь, которую они разделяли, исключала это, так же как позволила ему почувствовать, что Аот хочет от него. Подойдя к багажу с седлом наперевес, он заговорил:

— Пора.

Аот набросил седло на спину грифона и наклонился застегнуть подпругу:

— Я сказал, что мы вылетим к полудню, и мы так и сделаем.

Он вскочил на спину животного, воткнув копье в отделение для багажа в седле. Джет взмахнул крыльями и прыгнул ввысь.

С воздуха можно было увидеть все Братство Грифона разом и заметить, насколько меньше стала их компания за последний год. Аот еще раз попытался отогнать мрачные мысли и вместо этого разделить с Джетом радость полета.

Это было не так уж трудно. Сам по себе Аот не был мрачным, или, по крайней мере, он так считал, и он любил полеты с молодых лет. Зима отступала, но еще не ушла, дул холодный ветер, но магическое плетение в одной из его татуировок согревало всадника.

Луга под ним были больше коричневыми, чем зелеными, хотя это изменится с приходом весны. Только когда Джет поднялся достаточно высоко, Аот смог рассмотреть горы на востоке. Струйка дыма исходила из вулкана, известного как пик Тулбейн.

Они добрались до условленного места даже раньше, чем хотелось. Джет спикировал над крышами Лутчека. Кто-то заметил их и издал пронзительный крик от неожиданности.

Аот направил грифона вперед к высокой скале и вырезанному в ней сооружению, наполовину торчащему из горы и нависавшему над городом, и наполовину уходившему в нее же. Это была цитадель Героя Войны Шалы Каранок, правительницы Чессенты, и там же — как многие видные люди города — жил новый покровитель Братства.

Точнее, наниматель жил в особняке с красной черепичной крышей. Желтые знамена, украшенные малиновыми двуглавыми орлами, свисали со всех башен; камни, которыми был вымощен путь, были в тех же цветах. Аот посадил Джета напротив дома, спешился, почесал пернатую шею фамильяра, а затем шустро поднялся по широкому пролету каменных ступенек и постучал в дверь.

Через какое-то время слуга в ливрее открыл ее. Его глаза расширились, когда он увидел, кто ждал его на другой стороне.

Начать хотя бы с того, что природа не наделила Аота красотой. Он был невысоким с широкой грудной клеткой и сильными, но грубыми чертами. За пределами его родной тэйской культуры, лишь несколько народов считало выбритую начисто голову и обилие татуировок признаком аристократизма. Чаще всего незнакомцы считали его татуировки на лице дикостью и абсурдом, не говоря уже о светящихся голубых глазах, которые на фоне этого всего смотрелись неуместно.

Впрочем, он привык к своему внешнему виду, притягивающему испуганные и любопытные взгляды, и реакция людей редко смущала его. Но теперь Аоту пришло в голову, что если лакей понял, кем был его гость, то его слова, скорее всего, прозвучат неблагоприятно, и это бесило всадника.

— Я капитан Фезим, — резко сказал он. — Никос Кориниан ждет меня. Он здесь?

— Да, сэр, — сглотнул слуга. — Пожалуйста, входите. Я сообщу ему, что вы прибыли.

Когда Аот вошел, мужчина снова запнулся. Он только что заметил Джета.

— Все в порядке, — сказал Аот. — Он никого не съест, если его не донимать. Ну, разве что если кто-то будет выглядеть слишком уж аппетитно. Постарайтесь держать всех тучных слуг в доме.

Привратник посмотрел на капитана.

— Сэр шутит, — неуверенно сказал он.

Аот кивнул.

— Да, — кивнул Аот, — Шутит. А теперь веди меня к своему хозяину.

Как и ожидалось, все не было так просто. Богатые и влиятельные часто заставляли гостей ждать, демонстрируя свою значимость. Но, в конце концов, слуга провел Аота через прихожую, где два клерка-полурослика скрючились над документами, в большой рабочий кабинет, где их хозяин сидел за куда более большим и опрятным столом.

Никос Кориниан был аккуратным мужчиной средних лет с седеющими каштановыми волосами. Его общее впечатление аристократичной утонченности странно контрастировало с его разбитым носом и изуродованным ухом. Аот сделал вывод, что в данном случае чессентская одержимость атлетикой выражается любовью к кулачным боям или, по крайней мере, выражалась, когда хозяин дома был моложе.

— Милорд, — слегка поклонился Аот.

Советник поднялся и протянул руку. В то же самое время, огромная зеленая фигура с головой клиновидной формы и сияющими желтыми глазами выглянула из-за его плеча. Всадник замер от испуга.

Образ исчез, а Никос пристально смотрел на Аота.

— Капитан? — спросил он.

Аот понятия не имел, что значило это видение. Похоже, это не было предупреждением о непосредственной угрозе, так что он взял себя в руки и протянул руку Никосу. У того было крепкое рукопожатие.

— Добро пожаловать, — сказал Никос. — Я надеялся, что ты появишься до всего этого.

— Зимнее путешествие всегда непредсказуемо. Нас встретила непогода, пока мы были на севере Агларонда.

— Что ж, самое важное — ты здесь.

— Так и есть. Мои люди прибудут через день или два. Уверен, что вы подготовили для нас комнаты.

— Конечно, — заверил Никос, указывая на стул. — Прошу, садись. Могу предложить что-нибудь освежающее?

Аот сел.

— Спасибо, милорд, но я в порядке. Мы можем сразу перейти к делу, если вы не против. Как вы хотите использовать Братство — против Трескеля или Высшего Имаскара?

Никос склонил голову:

— Ты хорошо осведомлен для человека, только что сошедшего на берег.

— Корабли периодически заходят в порты во время плаванья, и каждый раз, когда такое случалось, я спрашивал о новостях из Чессенты. Так что я знаю, что вы боретесь с двумя проблемами сразу. Разбойники и звери устраивают набеги из отколовшейся провинции, а имаскарские пираты грабят ваши корабли и восточное побережье.

Советник запнулся.

— Вообще-то, я собираюсь использовать твоих наемников против обеих угроз. Но вначале мне нужна твоя помощь с другой проблемой.

Аот нахмурился. Он терпеть не мог попадаться врасплох, а именно это, видимо, сейчас и происходило.