Скованный огонь (ЛП)

— Но разве тебе не будет одиноко, если ты уйдешь одна? Мне всегда казалось, что Братство — твой единственный дом, и, как показала прошлая ночь, у тебя не очень-то выходит заводить новых друзей.

— Ладно! — волшебница махнула рукой. — Я остаюсь! Только прекрати нести вздор!

— Как скажешь. Но я все равно уважаю твое решение.

Пальцы Джесри сжали посох.

— Гаэдинн…

К ее удивлению, его лицо стало более открытым, а улыбка менее покровительственной и дразнящей.

— Леди, я и правда считаю, что мы выберемся из этой помойки, в которую попали, а еще я считаю, что ты нужна Аоту, чтобы это стало реальностью. — Его улыбка превратилась в ухмылку: — Вместо того, чтобы уйти, тебе нужно держать его нос поглубже в этом улье, и тогда награда будет побольше.

Шагая рядом с Никосом через высокий дверной проем, Аот не видел ни одного драконорожденного, дженази, или другого представителя нечеловеческой расы среди тех, кто стоял в окружении бронзовых и мраморных скульптур. Тем ни менее, зал Шалы Каранок был заполнен сильнее, чем в прошлый раз, и, похоже, никто из присутствующих не был ему рад.

Когда Никос и Аот подошли, они остановились и поклонились.

— Милорд, — сказала Герой Войны. — Капитан.

Его голос был холодным.

— Ваше величество, — ответили они в унисон.

— Семьдесят восемь моих людей мертвы, — сказала женщина на троне.

— Не принимайте эту цифру за конечный результат, — заявил Аот. — Еще пару трупов найдут, и еще несколько людей скончается от ран.

Шала нахмурилась, и Никос одарил капитана предупреждающим взглядом. Но Аот решил остаться невозмутимым и не извинился. У него было предчувствие, что брать на себя хоть какую-то вину будет плохой идеей или же намекнет на слабость.

— Так вы гордитесь своим счетом? — прозвучал знакомый мужской голос.

Аот обернулся и увидел Даэлрика в украшенной драгоценностями желтой мантии. Толстый священник Амонатора стоял во главе группы городских жрецов, одетых в не менее дорогую одежду, чем его собственная.

— Я горжусь, — ответил всадник, — что мои люди эффективно справились с работой и с немалой долей самоконтроля. Уверяю вас, наш «счет» мог быть куда выше.

— Факт остается фактом, — ответил священник, — вы убили десятки хороших людей, которые хотели очистить город от зла.

Никос фыркнул.

— Милое описание для своры диких собак.

Аот повернулся к Шале.

— Ваше величество, вы и лорд Никос сказали мне, что моя работа заключается в поддерживании порядка с особым прицелом на защиту жителей в квартале волшебников. Я выполнил ее. В чем проблема?

Глаза Шалы сузились, и Аот напрягся от этого. Но, в конце концов, Герой Войны решила пропустить мимо ушей его прямолинейность — хотя некоторые назвали бы это дерзостью — и просто ответила на его вопрос.

— В моем понимании, ваша задача состояла в том, чтобы предотвратить бунт еще до его начала. Возможно, это было неизбежно. Но в итоге я оказываюсь правителем, который натравил жестоких наемников под командованием злобного боевого мага и ведьмы, на собственных подданных. А зачем? Чтобы защитить прочих волшебников-дьяволопоклонников. Чтобы укрыть Зеленорукого Убийцу самолично.

— Ваше величество, — начал Никос, — я уверен, многие люди понимают, что ваши люди поступили так, как было необходимо. Если бы они сделали меньшее, Лутчек мог бы сгореть.

— Многие люди понимают это, — ответила Шала, — но пока мы говорим, сотни Чазарских сектантов разгуливают по улицам. Теперь, не поймите меня неправильно. Я почитаю Красного Дракона не меньше остальных. Но плохо то, что простые люди молятся о возвращении давно исчезнувшего спасителя, потому что они считают, что их нынешние правители безнадежно некомпетентны и коррумпированы. Это плохо для всех, кто собрался сейчас в этом зале.

Лютен выступил из-за пары придворных.

— Воистину, так и есть, ваше величество. К счастью, я думаю, мы можем решить эту проблему.

— Как? — поинтересовалась Шала.

— Во-первых, нужно избавиться от наемников. Мы уже обсуждали некоторые причины, почему давать власть над такой силой любому лорду — плохая идея. Теперь же мы видим, что тэйское самоуправство и запугивание воспринимается народом как оккупация.

Аот сделал глубокий вдох.

— Милорд, любой непредвзятый человек согласился бы, что, несмотря на некоторые неудачи и трудности, мои войска отлично зарекомендовали себя в Лутчеке. Но мы с радостью уйдем к границе или к побережью, чтобы помочь Чессенте бороться с ее врагами.

Лютен закачал головой.

— Я не говорю о том, чтобы переместить вас, капитан. Я говорю о том, чтобы разорвать контракт и вышвырнуть вас за пределы королевства. Это меньшее, что сможет удовлетворить тех, чьих родственников грифоны разорвали на части. Чессенте не нужны маги и головорезы, чтобы выстоять против своих врагов.

— Действительно, — вмешался Даэлрик.

Аот мог бы с радостью швырнуть заряд молнии или шквал льда в каждого из них. Если бы Братству пришлось уйти на этих условиях, это бы опустошило их казну и еще сильнее ухудшило репутацию. И куда им идти, не имея других предложений о работе? Все местные власти будут рассматривать их как угрозу — они будут обычными мародерами, которые надеются выжить за счет разбоя и вымогательств.

— Ваше величество… — начал капитан.

Шала проигнорировала его.

— Что еще вы можете посоветовать? — спросила она Лютена.

— Арестуйте, допросите, и казните жителей квартала волшебников, — ответил лорд. — Если не всех, то хотя бы некоторых.

— За что? — спросил Никос.

— А какая разница? — ответил Лютен. — Они — маги, а это значит, что каждый из них творил зло. Также это даст мирному населению то, чего они так хотят. Кто знает, возможно, нам повезет и мы сожжем Зеленорукого Убийцу.

Никос взглянул на Шалу.

— Ваше величество, вы приказали мне привести капитана Фезима в столицу, потому что «даже маги заслуживают правосудия».

— И это был порыв, достойный Героя Войны, — сказал Лютен. — Но с тех пор ситуация лишь усугубилась, и ее величеству следует пересмотреть важность интересов нескольких… — он повел рукой, как бы пытаясь ухватить нужное слово, — ненормальных против благосостояния целого королевства.

— Отлично, — отрезал Никос, — давайте так и поступим. Давайте посмотрим на то, что происходит во всей Чессенте, а не только здесь в городе. Великий Костяной Змей и имаскарцы сильно давят на нас, и, вопреки утверждению лорда Лютена, нам нужны маги, чтобы помочь сдержать их. Те самые маги, которых он хочет осудить и убить!

Лютен цокнул языком.

— То есть вы хотите усилить наши армии, влив в ее ряды уродов и выродков?

— Да, — ответил он, — если вы видите все именно так. Наши армии всегда прибегали к магии, если ситуация того требовала. При надлежащем контроле, конечно. Достаточно взглянуть на нашу историю!

— Магия дает армии большое преимущество, — добавил Аот. — Слишком большое, чтобы его можно было игнорировать. Вы, чессентцы, гордитесь тем, что вы — солдаты, но, если вы даже не понимаете этого, то вы ничего не знаете о войне.

— Мы владеем магией, — начал священник. — Пропитанной благословением богов.

— Это уже что-то, — сказал Аот. — Я сражался бок о бок с Пылающими Жаровнями и видел, на что они способны. Но покажите мне жреца, умелого настолько, чтобы сначала сотворить тьму, затем — облако ядовитого дыма, а после всего этого — покрыть доспехи врага ржавчиной.

Лютен повернулся к Шале.

— Ваше величество, вы, безусловно, понимаете, что этот разговор полезен лишь для подобных корыстных отбросов. В конце концов, вы одержали свои великие победы не обращаясь к волшебству.

Никос, священник Амонатора, и друидесса Великой Матери, одетая в зеленое платье и с венком на голове, — все говорили одновременно. Шала подняла руку, и в зале стало тихо. Герой Войны какое-то время бездействовала, глядя в никуда — или на все сразу — и затем нащупала пальцем шрам на своем подбородке.