Страница 3 из 4
В бешенстве выключил игру, покрыв разработчиков отборным десятиэтажным матом, и поспешил одеться. Потом вставил в глаза контактные линзы, и всё! Пора покорять новые вершины своего расширенного сознания и бушующего подсознания.
Зашёл в комнату. Мать лежала на кровати и читала книгу: очередной гениальнейший роман-бестселлер от Дарьи Донцовой, которая удивительно почему ещё не заколебала всех своими magnum opus`ами, которых она лепила в год, наверно, больше, чем пирожков для внуков. Любой другой бы давно исписался после десятой книги. А она их написала сколько? Сто? Двести? Тысячу? И всё продолжают читать её. И прости Господи за богохульство, но так даже Иисус бы не смог…
– Мам, я возьму у тебя сто рублей?
– Ты идёшь куда-то что ли?
– Гулять.
– Хорошо, бери.
Антон глупо улыбнулся и принялся рьяно рыться в маминой сумке в поисках кошелька. Когда нашёл, увидел, что там лежало двести.
– Мам, я возьму ещё сто рублей?
– Да. Бери.
«Возьму ещё пару пачек сигарет!» – решил Антон и схватил деньги, после чего быстро натянул обувь, достал из комода солнцезащитные очки.
– Мам, я ушёл! – и, не дождавшись ответа, покинул отчий дом.
Многие справедливо заметят, что мерзко у матери брать деньги на наркотики. И это правда. Но других источников дохода у Антона не было.
Причиной тому послужили слова отца. Мол, не отвлекайся от учёбы, сын. Наработаться ещё успеешь…
Вот и учился Антон. Точнее должен был, но лень-матушка, как правило, была сильнее. Но не суть, до какой степени неродивым он был. Главное, что отец работать ему строго-настрого запретил, пообещал его обеспечивать, пока диплом не получит. Так что деньги на карманные расходы он может использовать по собственному усмотрению. По крайней мере, он так себя успокаивал в те редкие минуты, когда стыд проскальзывал сквозь стену бессовестности. В этот момент он понимал, что мало того тратит деньги на ерунду, так ещё и осознавал, что его отцу уже пенсионного возраста они достались далеко не простым трудом. И отказался бы он от этого, тем более что с камня слезть проще простого. Это тебе не героин с метамфетамином. Но серая действительность заполярного моногорода на краю земли с этими панельками и грязью на улицах в совокупности с одиночеством и отсутствием других вариантов досуга просто не оставляла других вариантов времяпрепровождения.
«Так что простите меня мама, папа. Да, я наркоман…» – сказал про себя Антон и двинул до Лёхи.
Жил он через пару коробок от Антонова дома, так что идти было недалеко, но без приключений не обошлось. По дороге повстречался с женщиной – на вид чисто кобла с женской зоны. На привязи у неё огромный боксёр без намордника. От греха подальше Антон решил их обойти. Внезапно, да и без причины та разинула рот:
– Боишься? – и глупо ухмыльнулась.
Антон ошалел, но матом ругаться не стал. Всё-таки с боксёром в одиночку без ножа он бы не справился.
– Таких собак надо в наморднике держать! А если ребёнок пройдёт, и псина твоя укусит?!
Женщина, видимо, полагая, что девятнадцатилетний парень вряд ли окажет ей хоть какой-то отпор, немного опешила. Потом озлобленно гавкнула:
– Ты сейчас у меня доп*здишься!
– Пошла ты на х*й! – шёпотом себе под нос пробормотал Антон и ускорил шаг.
А в душе было желание покрыть эту коблу отборным пятиэтажным матом. Не единожды он связывался с подобными, и каждый раз трясло от злости.
В первый раз шёл с другом по двору. Тот был узким, зараза. Машины, чтобы разъехаться, на тротуар заезжали, распугивая пешеходов. Вот и в тот раз получилось, что брели они с корешем, а впереди машины разъехались. Одна на тротуар заехала, и Антон случайно рукой задел боковое зеркало. Выскакивает из машины короткостриженная истеричка, и давай на весь двор лаять, что, мол, молокосос этот ей машину сломал. Давай его ловить, а Антон решил сбежать от греха подальше. Поймал его за руку какой-то мужик и силком к этой дуре потащил. И сейчас в голове помнились её крики: «Сейчас милицию вызову! Платить мне будешь!» Ситуацию грамотно разрулил второй мужик. Подошёл, зеркало проверил, сказал, что всё в порядке. Отпустили.
Во второй поцапался с учителем физкультуры из третьей школы. Дело было во время проведения военно-спортивной игры «Орлёнок». Плохие результаты выступления так плохо сказались на настроении Антона, что тот начал материть всех на свете на чём свет стоит: тренера, судей, участников команды. Это как раз услышала учительница и возмутилась поведением Антона. Тот, учитывая её негодование, всё понял, извинился. Но физручка не унималась: пообещала вызвать мусоров. Антона переклинило от страха: «Зачем милицию вызывать? Я же извинился…» После этих слов та слетела с катушек, начала орать что есть сил, схватила его за руку. Движуху усугубляло наличие у физручки КМС по дзюдо – или руку сломает, или уложит так, что после этого даже от самого мягкого БДСМ тошнить будет. Тогда помог Диман, за что ему спасибо от души. Всех успокоил, Антона оттащил, пока его не растерзали. Правда, потом тот успел и завуча третьей школы послать – потом извинялся. Но это не суть. Главное, что всё закончилось для Антона хорошо, а лучшую характеристику той кобле дала маманька Димина: «Так она жертва аборта! Чего вы удивляетесь?» – говорит. В принципе после этого всё встало на свои места.
Но бой-баб после этого Антон старался стороной обходить. Бить их – мужчине не к лицу, да и сам получить можешь в ответочку. А оскорблять или подтрунивать в отместку – значит, опуститься до их уровня и усугубить конфликт ещё сильнее. Так что лучше стороной.
Но эта ситуация с собакой буквально выбила из Антона почву под ногами. Настроения нет, а накуриваться в таком состоянии, значит, обречь себя на загруз. В таком состоянии кайфануть ну никак просто. И повезёт, если Физик на месте будет. Поднимет настроение хотя бы.
И вот Лёхин дом. Тот уже сидит на скамейке с Гавром. У последнего рожа, как всегда, кислая. Он в последние дни отчаянно пытался в постель затащить Юльку Грибаускайте – местную вроде бы недотрогу, которую на деле очень легко развести на секс.
– Я тебе говорю, зараза, отбрось романтику вообще! Никаких цветочков и прочей х*йни! Она этого не любит! Общение! Общение!
– Здорово, пацаны! Чё как?
– Бл*ть! Чё так долго?! Опять мамка не отпускала?! – возмутился Лёха.
– Задержался…
– Чё задержался?! От твоего дома до сюды минуту дойти!
– Да я…
– Ножками, – короткая пауза, – ножками топать, с*ка, надо быстрее! – вторил Гавр.
– Ну, бывает…
– Что бывает? Чё такой нервный? С мамкой опять что-то? Снова поругался?
– Да встретил на улице тварь одну. С боксёром шла. Я ей замечание сделал, мол, нельзя таких собак без намордника держать. А она давай скалиться на меня. Короче, настроение ни к чёрту…
– Втащил бы ей по *балу, – сухо проговорил Лёха.
– Говорю же, у неё боксёр был!
– Ой, да пох*й… – начал, было, Лёха, но тут Гавр, слава пресвятой Богородице, отметил:
– Лёх, это пёс такой. Большой и злой. Как ротвейлер, только ещё более *банутый…
У того глаза на лоб вылезли.
– Да, ладно?! Я-то думал, что человек-боксёр!!!
Начали смеяться. Только Антон стоял в ступоре, не понимая, как ему на происходящее реагировать.
– Сам подумай, Тоша же сам сказал, мол, собака без намордника.
– Да за*бал! – резко оборвал Гавра Лёха, – я после слова боксёр не слушал уже, что он мямлит…
«Мямлит?!» – в принципе неуважительное отношение к Антону со стороны Лёхи было делом обыденным ( благо ещё старой песни про маменькиного сынка не начал петь), но тут, будто за живое задел. Обыденным, потому что при толпе Лёха себя старался показать вожаком стаи. Тет-а-тет же превращался в обычного парня, будто по мановению волшебной палочки. И эта его хамелеонность сильно раздражала. Никогда не знаешь, что он выкинет в следующий раз.
«Спокойно, Андрей!» – успокаивал себя Антон.
Но Лёха не унимался. Показать себя авторитетным знатоком межличностных отношений – в порядке вещей.