Страница 26 из 37
На вилле Альбертис прошло несколько заседаний (14 и 15 апреля). Под занавес Ллойд-Джордж внес следующее (судя по всему, заранее хорошо продуманное и согласованное) предложение по поводу советских контрпретензий[105]:
«1. Союзные государства-кредиторы, представленные в Генуе, не могут принять на себя никаких обязательств относительно претензий, заявленных советским правительством.
2. Ввиду, однако, тяжелого экономического положения России государства-кредиторы склоняются к тому, чтобы сократить военный долг России по отношению к ним в процентном отношении, размеры которого должны быть определены впоследствии. Нации, представленные в Генуе, склонны принять во внимание не только вопрос об отсрочке платежа текущих процентов, но и дальнейшем продлении срока уплаты части истекших или отсроченных процентов.
3. Тем не менее окончательно должно быть установлено, что для советского правительства не может быть сделано никаких исключений относительно:
а) долгов и финансовых обязательств, принятых в отношении граждан других национальностей;
б) прав этих граждан на восстановление их в правах собственности или на вознаграждение за понесенные ущерб и убытки».
Из этой резолюции следует, что Ллойд-Джордж отказался даже от своей первоначальной позиции обмена наших встречных претензий на военные долги России с полным взаимным погашением. Очевидно, что такой вариант ни в малейшей степени не устраивал советскую делегацию. Встречные требования России были неприятной сенсацией для Запада, они чуть было не привели к закрытию конференции, Ллойд-Джордж и Барту постоянно завершали свои выступления на вилле заявлениями, что встречные требования советской делегации обрекают конференцию на провал. Благодаря гибкой позиции нашей делегации до прекращения работы конференции дело не дошло. До конца конференции советская делегация продолжала гнуть свою линию, встречные претензии сняты не были.
Примечательно, что советская делегация во время переговоров на вилле Альбертис не настаивала на «монетизации» наших встречных требований к союзникам. Она предлагала суммы наших претензий конвертировать в выплаты зарубежным частным кредиторам из бюджетов союзных государств. М. Литвинов заявил, что все деньги, выплачиваемые правительствами западных стран-кредиторов, пошли бы на пользу их собственным народам.
Как было отмечено в меморандуме советской делегации от 11 мая, возмещение ущерба, нанесенного стране интервенцией и блокадами, имеет прецеденты и находится в соответствии с международным правом[106]: «…Российская делегация готова согласиться на уплату публичных долгов, если будут признаны и те убытки, которые были ей (Советской России. – В.К.) причинены интервенцией и блокадой. С юридической точки зрения, русские контрпретензии являются гораздо более законными, чем претензии иностранных держав и их подданных. Теория и практика сходятся в том, что ответственность за убытки, причиненные интервенцией или блокадой, должна быть возложена на виновные в соответствующих действиях правительства. Чтобы не приводить других примеров, мы ограничиваемся ссылкой на решение третейского суда в Женеве от 14 сентября 1872 г., который присудил Великобританию к уплате Соединенным Штатам 15,5 млн долларов за убытки, причиненные Соединенным Штатам каперским судном «Алабама», которое поддерживало Южные штаты во время гражданской войны между Северными и Южными штатами. Интервенция и блокада союзников и нейтральных держав против России являются с их стороны официальными военными действиями. Документы, опубликованные в приложении II к первому русскому меморандуму, с несомненностью доказывают, что руководители контрреволюционных армий были только подставными лицами и что их фактическими начальниками были иностранные генералы, посылавшиеся специально для этой цели некоторыми державами. Эти державы не только принимали непосредственное участие в гражданской войне, но и были фактическими ее инициаторами».
Уже после встречи на вилле представитель Франции Л. Барту заявил в интервью американской газете «Нью-Йорк геральд трибьюн»: «50 млрд рублей золотом – это вдвое больше, чем та сумма, которую Франция требует от Германии за четырехлетнюю опустошительную войну… Я отказываюсь входить в обсуждение обязательств по отношению к государству, которое своих обязательств не выполняет»[107]. А что же тут удивительного, что требования Советской России в два раза больше репарационных требований Франции к Германии? Франция действительно понесла большие экономические потери за годы войны. Но потери России были еще больше, они были самыми большими среди стран Антанты. Чичерин отметил, между прочим, на конференции, что 54 % всех потерь Антанты в войне пришлось на Россию[108]. Пафос Л. Барту лишь показывал, что Франция не считала нужным считаться с Россией.
Дискуссия о встречных требованиях советской делегации продолжалась и после встречи на вилле Альбертис. Советская делегация подчеркивала, что, строго говоря, эти встречные требования адресованы не только тем странам, которые осуществляли военную интервенцию. Доля этой ответственности за все это падает на те нейтральные страны, которые, предоставив гостеприимство контрреволюционным элементам для подготовки на своей территории заговоров против России, вербовки участников гражданских войн, закупки и транзита оружия и т. п., в то же самое время приняли участие в бойкоте и блокаде России.
Готовность советской делегации идти на компромиссы
Во-первых, делегация РСФСР готова идти на взаимозачет встречных требований, стремясь добиваться по возможности «нулевых» вариантов. Такие «нулевые варианты» (полная ликвидация всех требований и обязательств) расчищали бы почву для взаимовыгодного и конструктивного сотрудничества стран по восстановлению разрушенных войной экономик. В тех случаях, когда таких «нулевых вариантов» достичь не удается, целесообразно введение моратория на погашение страной-должником сальдо взаимных требований на период восстановления ею своей экономики (до уровня, существовавшего накануне войны).
Во-вторых, стремится добиваться договаривающимися сторонами полного консенсуса по вопросам оценки взаимных требований и обязательств на основе «прозрачных» процедур и общих принципов оценки. В частности, в меморандуме советской делегации от 11 мая 1922 года предлагается создать специальный Смешанный комитет экспертов для решения таких «трудоемких» вопросов: «В случае, если державы все же хотят заняться разрешением существующих между ними и Россией спорных финансовых вопросов, то, ввиду необходимости основательного изучения характера и объема предъявленных России претензий и более точного выяснения вопроса о предоставляемых России кредитах, упомянутая задача могла бы быть возложена на учреждаемый конференцией Смешанный комитет экспертов, работы которого могли бы начаться в установленное общим соглашением время и в определяемом тем же порядком месте»[109].
В-третьих, Советская Россия при определенных условиях готова пойти на признание части довоенных долгов. Довоенные долги Советская Россия разбила на две категории. Первая категория – долги, образованные кредитами, которые Российская Империя брала на чисто государственно-административные цели. Их Советская Россия отказывалась признавать по идеологическим и политическим причинам («поддержка антинародного царского режима»). В качестве примера назывались долги по кредитам, которые использовались для подавления революционного движения в 1905–1907 годов.
Вторая категория – долги по кредитам, которые прямо или косвенно способствовали экономическому развитию России. Наиболее типичным долгом такой категории является долг по кредитам, которые Россия брала на цели железнодорожного строительства или для выкупа государством частных железных дорог. Советская Россия готова была признать свои обязательства по таким кредитам.
105
История дипломатии. Т. 3. С. 177–178.
106
Выдержка из меморандума советской делегации от 11 мая 1922 г. (ответ на меморандум западных стран от 2 мая 1922 г.) // Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. С. 365–367.
107
Любимов Н. Н., Эрлих А. Н. Генуэзская конференция. Воспоминания участников. С. 63.
108
Там же. С. 55.
109
Выдержка из меморандума советской делегации от 11 мая 1922 г. (ответ на меморандум западных стран от 2 мая 1922 г.). // Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. С. 365–366.