Страница 68 из 69
Я вздохнул, чувствуя, как от ее слов напряглись мои мышцы. Но подумав о священнике или чиновнике — о каком-то хрене, которого мы даже не знаем, — я признался:
— И я не справлюсь.
Я моргнул. Мэдди печально опустила глаза. Как и ей, мне ужасно хотелось, чтобы она стала моей женой.
Прислонившись лбом к ее лбу, я настойчиво произнес:
— Но я, блядь, хочу тебя, Мэдди. Хочу, чтобы ты стала моей. Моей целиком и полностью.
Мэдди подняла глаза и улыбнулась. Улыбнулась ослепительной улыбкой, которая пронзила мне грудь, словно пуля. Мэдди положила руку мне на затылок и притянула меня к своим губам. Она нежно поцеловала меня, а затем пообещала:
— Мы найдем способ, Флейм. Потому что я тоже хочу принадлежать тебе. Если вообще возможно принадлежать тебе больше, чем я сейчас.
Я впился губами в ее губы, и представил свое кольцо у нее на пальце и свое имя у нее на спине. Представил, что буду владеть ею безраздельно. Представил, что она, наконец, станет моей старухой…
Мэдди — моя старуха.
Я понятия не имел, как, черт возьми, мы это сделаем.
Но, как и во всем остальном, мы должны найти выход.
***
Мэдди не спеша подошла ко мне, позади бежала река. Взяв у меня из рук коробки, она положила их на землю и выпрямилась. Поднявшись на цыпочки, она обхватила меня за шею. Я наклонился к ней, чтобы заглянуть ей в лицо.
Когда я склонился к ней, Мэдди улыбнулась, и сказала:
— Я люблю тебя, Флейм. Не могу дождаться, когда, наконец, стану твоей женой.
Зарычав, я прижался губами к ее губам и отстранился. Мэдди отступила назад, и я поднял с земли две маленькие коробочки. Одну из них я протянул ей, и Мэдди ее открыла. Она посмотрела на кольцо, которое предназначалось мне, и вынула его из коробочки.
— Оно черное, — сказала она и снова улыбнулась.
Проделав то же самое с другой коробкой, я положил себе на ладонь ее крошечное колечко. Мэдди взглянула на него и прошептала:
— Мое кольцо черное с золотом.
Она посмотрела на него повнимательнее и затаила дыхание. Переведя взгляд на меня, она сказала:
— Как пламя. Черное с золотым выглядит как языки пламени.
Она вздохнула.
— Это ты. Это кольцо... оно всегда будет моей частичкой тебя.
Пока она смотрела на это кольцо, я почувствовал, как у меня заныло в груди, и стал раскачиваться на ногах. Я понятия не имел, как это делать. Всю эту романтическую хрень. Мне так много хотелось рассказать ей о том, что я к ней испытываю, о том, что она для меня значит, но знал, что не смогу найти слов. Мне не суждено сказать ей всё это дерьмо. Но я, блядь, ей это покажу. Каждый божий день, всю оставшуюся жизнь я покажу.
Мне просто нужно, чтобы она стала моей.
Собственностью Флейма.
Мне просто нужно, чтобы она стала моей женой.
— А что в другой коробке? — заглянув мне за плечо, тихо спросила Мэдди.
Я посмотрел на последнюю оставшуюся на земле коробку.
— Я тебе потом покажу.
Мэдди нахмурилась, но ничего не сказала.
Потом воцарилась тишина.
Услышав учащенное дыхание Мэдди, я увидел, как она расправила плечи и подошла ко мне еще ближе. Неожиданно она наклонилась и смущенно взяла своей левой рукой мою левую ладонь.
Потом подняла на меня эти большие зеленые глаза, которые я так любил. У Мэдди раскраснелись щеки, она сделала глубокий, прерывистый вдох и, улыбнувшись, положила на сердце свою правую руку.
— Я так нервничаю, — прошептала она и этим чуть не убила меня на месте.
— Да, — чувствуя то же самое, ответил я, и Мэдди сжала мою ладонь.
Она всегда понимала, что творится у меня в голове.
— Потому что я очень сильно этого хочу, — прошептала она. — Я... я просто никогда... для меня это слишком нереально, стоять здесь, в таком наряде и делать всё это. Я... я никогда не думала, что у меня получится. Но, Флейм, у меня получилось. И чудо в том, что у меня это получилось благодаря тебе.
У меня адски защемило в груди, и сильно сдавило горло. Втянув носом воздух, мне всё же удалось спросить:
— Этого хватит? Хватит для того, чтобы тебе это показалось правдоподобным без священника или какого-нибудь чиновника? Станет ли это реальным от того, что мы просто обменяемся кольцами? Мне ненавистна сама мысль о том, что тебе это покажется ненастоящим, не настоящей свадьбой.
Мэдди поцеловала наши сцепленные руки и уверенно произнесла:
— Это реально, Флейм. Для меня это совершенно реально. Мне не нужно, чтобы кто-нибудь еще говорил мне то, что я и так уже знаю... что я твоя, а ты мой. Наши клятвы друг другу сегодня важнее всего, а не подписанный лист бумаги от незнакомца, который понятия не имеет, кто мы такие. Что мы значим друг для друга. Что мы преодолели вместе.
Она покачала головой.
— Нет. Эта тайная церемония только для нас двоих абсолютно реальна. Никакой суеты, никаких излишеств. Сегодня я просто венчаю свое сердце и душу с тобой, а ты — со мной. Для меня это наивысшее выражение нашей любви. И оно прекрасно. Есть ты, и я. А больше нам ничего не нужно.
— Мэдди, — простонал я, так сильно желая услышать эти слова.
Мэдди провела пальцем по тыльной стороне моей руки и тихо произнесла:
— Я так изменилась с тех пор, как встретила тебя, Флейм. Я выросла как личность, но что самое главное, я нашла утешение в твоих объятиях. Это чудо, которое, как я думала, никогда со мной не произойдет. Благодаря друг другу мы узнали, что такое любовь, и поняли, что можем оставить ужасы прошлого позади и двигаться дальше.
По щеке Мэдди скатилась слеза, и она схватила меня за руку своими дрожащими пальчиками.
— Ты мое чудо, Флейм Кейд. Ты на самом деле вторая половинка моей души.
Сжав челюсти, я старался сдержать подступивший к горлу ком, в глазах все поплыло от слёз, и тут с губ Мэдди сорвался отрывистый смех, и она покачала головой.
— Я часто думала, как два человека — сломленная девушка и сломленный парень — смогут избавиться от своего темного и мучительного прошлого и двигаться дальше. Но теперь я знаю. Вместе, вот как. Они пробьют себе путь ... вместе.
Когда Мэдди взяла в руку большое кольцо и надела его мне на безымянный палец, у меня раздулись ноздри. И увидев у себя на руке этот гребаный кусок металла, я почувствовал, что мое черное сердце вот-вот вырвется у меня из груди.
Я повернул кольцо большим пальцем. На ободке появилась золотая надпись, и Мэдди ахнула.
— Моя Мэдди, — прошептала она, прочитав вслух выгравированное имя.
— Да, — выдохнул я, не в силах произнести больше ни слова.
— Флейм, — прошептала она, — Оно прекрасно.
Мэдди провела пальцем по словам на кольце, и у нее из глаз потекли слезы.
— Твоя Мэдди, —— еле слышно проговорила она.
Она еще какое-т время смотрела на кольцо у меня на пальце. Затем подняла голову и, покраснев, сказала:
— Теперь твоя очередь.
Мэдди поменяла наши руки так, что теперь я держал ее ладони, и мне показалось, что моя душа ушла в пятки. Стиснув зубы, я процедил:
— Я не знаю, что говорить.
Я крепко сжимал в правой руке крошечное колечко Мэдди.
— Мэдди, я не умею...красиво выражаться. Я все испорчу.
Мэдди положила правую руку мне на сердце и объяснила:
— Просто скажи то, что у тебя на сердце, Флейм. Вот.
Она взяла у меня кольцо и надела его на кончик своего безымянного пальца.
— Говори, всё что захочешь, что чувствуешь глубоко внутри, а потом опусти вниз кольцо.
С трудом сдерживая растущую у меня внутри бездну, я глубоко вздохнул и сказал:
— Я дерьмово говорю, Мэдди. Не умею нормально выражать свои мысли.
Мэдди улыбнулась и одарила меня самым прекрасным взглядом, какой я только у нее видел.
Подняв руку, я провел ею по ее румяной щеке и сказал:
— Но, черт возьми, Мэдди, я это знаю. Я очень тебя люблю. Ты меня спасла. Ты меня понимаешь. И ты моя.