Страница 64 из 88
— Еще что-нибудь?
— Нет, сэр. Ни гильз, ни случайных пуль.
Значит, ее, скорее всего, застрелили где-то в другом месте, а труп бросили здесь, чтобы на него кто-нибудь наткнулся. На этот раз убийца даже не стал зарывать труп в землю. А это значит, что ему либо помешали это сделать, либо он совсем обнаглел, либо ему хотелось, чтобы труп как можно скорее нашли. И тут возникает еще один интересный вопрос: для чего?
Через час Джон подкатил на машине Сэнди к ее дому; за ним ехал еще один офицер, который затормозил у дома Кэла Гамильтона, рядом с ярко-красным «корветом» Кэла. Сэнди встретила Джона в дверях.
— По-моему, он дома, — сказала она вместо приветствия, скосив глаза на соседний дом. — Музыка орет уже минут двадцать.
Джон махнул второму офицеру, чтобы тот подошел к нему.
— Оставайтесь внутри и не подходите к окнам, — приказал он Сэнди.
— Вы думаете, что могут возникнуть проблемы?
— Надеюсь, что нет.
— Мама? — За спиной Сэнди показался ее сын, Тим. — Что здесь происходит?
— Я пригнал машину твоей матери, — сказал Джон.
— Тебя дотащили на буксире? — недоверчиво спросил Тим.
— Не совсем.
— Мать потом тебе объяснит. Прошу меня извинить… — Джон услышал, как Сэнди у него за спиной закрыла дверь, когда уже подошел по газону к дому Кэла Гамильтона. Чем ближе он подходил, тем громче и настойчивее гремела музыка. «Прости меня, мама, — завывал Эминем. «Какое подходящее слово — “завывал”», — подумал Джон, громко постучавшись в дверь. Потому что назвать это пением можно было с большой натяжкой. Хотя в душе он и испытывал чувство завистливого восхищения к таланту молодого человека. Сумел ведь этот сопляк сублимировать свою злость в нечто созидательное, да еще заработать на этом кучу денег. Как было бы хорошо, если б все поступали так же. Управлять слепой яростью гораздо проще, чем развитым воображением, думал он, ощущая, как в нем самом закипает гнев, когда он снова, на этот раз громче, постучал в дверь.
— Кэл! Кэл Гамильтон! Это шериф. Открывайте.
— Ну что, ломаем? — спросил помощник.
— Ищешь неприятностей на свою задницу? — спросил Джон чересчур усердного молодого человека с короткими темными волосами и пухлыми губами. — Это визит вежливости, забыл? Мы пришли, чтобы попросить этого типа опознать труп, по всей вероятности, труп его жены. А не для того, чтобы его арестовывать. — «Пока», — прибавил он про себя, постучавшись в третий раз.
Музыка снова перешла в монотонный ритм.
— Эй, попридержите коней, — послышался голос за дверью. — Что там такое творится?
Еще до того, как Кэл, одетый только в обтягивающие черные джинсы и с кривой ухмылкой на губах, открыл дверь, Джон понял, что он чем-то накачался.
— А, шериф Вебер, приятно вас снова видеть, да еще так скоро. Чем обязан такой чести?
— Обуйтесь, — сказал Джон. — И наденьте рубашку. Вы должны поехать со мной.
— Вы снова собрались меня арестовать? Это не я сделал, что бы там у вас ни случилось. Я из дома весь день не вылезал, слушал музыку и занимался своими делами.
— Нет, не арестовать.
— Ну тогда до свидания! — И Кэл захлопнул дверь перед носом шерифа.
Джон заколотил в дверь, за которой снова в полную силу заголосил Эминем. Он уже стал подумывать, не зайти ли попозже, когда этот кошачий концерт вдруг прекратился, и дверь снова открылась.
— У меня есть звонок, — сказал Кэл, глядя на шерифа бессмысленными стеклянными глазами. — Вот здесь. — Он показал пальцем. — Все, что нужно сделать, это всего лишь нажать на кнопку. — Он тут же продемонстрировал, и дом заполнила мелодия песни «Ты — мое солнце».[45] — Круто, правда?
— Вы должны поехать со мной, — повторил Джон.
— Это еще зачем?
— Мы обнаружили труп, — нарочито ровным голосом ответил Джон. — Возможно, это Фиона.
Реакция Кэла была потрясающей и совершенно неожиданной. Он, шатаясь, попятился задом в гостиную, будто его ударили.
— Что?
— У вашей жены имелись на теле какие-нибудь татуировки? — спросил Джон, проходя в холл вслед за ним и сразу же почувствовав знакомый запах гашиша. Повсюду были разбросаны пустые пивные бутылки.
— У нее есть небольшая татуировка на щиколотке, — ответил Кэл после долгой паузы. — А что?
— Вы не могли бы ее описать?
— Конечно, я могу ее описать. Я знаю каждый дюйм на теле этой женщины. Это надпись: «Собственность Кэла Гамильтона».
Джон наклонил голову и тяжело вздохнул.
— Вам придется поучаствовать в опознании.
— Вы утверждаете, что это она?
— На щиколотке найденного нами трупа имеется татуировка, похожая на ту, которую вы только что описали.
— Что значит «похожая»?
— Нужно провести подтверждающее опознание.
— Я ничего не понимаю. Вы нашли мою жену, но не знаете, она ли это. Вы что хотите сказать? — Кэл снова попятился, пока не наткнулся на стул и не рухнул на него. — Вы хотите сказать, что у нее нет лица? Что его отстрелил какой-то псих, как у Лианы Мартин?
— Если вы можете дать нам образец волос вашей жены, может быть, из расчески…
— Нет. — Кэл вскочил со стула и потряс головой, чтобы прийти в себя. — Я хочу ее увидеть. Я хочу ее увидеть.
Джон стоял и ждал, глядя, как Кэл натягивает на себя белую футболку и сует ноги в черные кроссовки, стоявшие на пороге.
— Я уже говорил вам, что еще вчера утром, когда уходил на работу, она была жива и здорова. — Кэл сидел в маленькой комнате без окон, в которой обычно допрашивали подозреваемых. В комнате не было почти никакой мебели, если не считать четырехугольного дубового стола и двух маленьких стульев, поставленных по обеим его сторонам. Два таких же стула стояли возле голой стены. Кондиционеры работали не на полную мощность: Джон рассудил, что чем больший дискомфорт будет испытывать подозреваемый, тем быстрее развяжется у него язык. Кэл вспотел почти сразу же, как только его завели сюда.
Всю верхнюю половину стены напротив двери занимало двустороннее зеркало. Джон знал, что по ту сторону стоит Ричард Стайл, шериф всего графства Брауард, и наблюдает за ним. Мэр позвонил сразу же, как только узнал про Фиону Гамильтон, и предложил ему приехать и проследить за тем, как Джон будет вести расследование.
Еще неделю назад Джона испугала бы подобная инициатива мэра, а еще больше — незапланированное появление вышестоящего. Но сегодня его переполнял странный оптимизм и он не боялся осуждения. Если мэра он всегда недолюбливал, считая его заносчивым ослом с комплексом Наполеона, то шерифа графства Брауард он очень даже уважал. И потом, если Ричард Стайл готов поделиться с ним свежими идеями, он его с удовольствием выслушает.
Обычно он подождал бы часа два, а то и больше, прежде чем начинать допрос человека, только что опознавшего труп собственной жены. Но Кэл Гамильтон — не просто человек. Это неуравновешенный тип, которого уже арестовывали за то, что он ударил женщину и который, вероятнее всего, еще и регулярно избивал свою жену. И если он был искренне потрясен при виде безжизненного тела своей жены, то и пришел он в себя с поразительной быстротой.
— Ее видел кто-нибудь еще?
— Насколько мне известно — нет.
— Вы с ней ссорились?
— Все ссорятся.
— Но не все пускают в ход кулаки.
— Вы меня в чем-то обвиняете?
— Ее тело покрыто синяками, Кэл. Причем давними синяками. И я не сомневаюсь, что, когда за нее примется судмедэксперт, он найдет не один старый шрам, а может, и следы переломов.
— Ну, может, я ее и ударил пару раз. Но она тоже в долгу не оставалась, уж можете мне поверить.
— Вы хотите сказать, что это она вас била?
— Я хочу сказать, что она была далеко не святая и порой мне приходилось защищаться.
— Да вы весите на добрых восемьдесят фунтов больше, — заметил Джон.
Кэл издал какой-то презрительный звук, то ли фыркнул, то ли хрюкнул.
45
«Ты — мое солнце» («You are my sunshine», англ.) — популярная американская песня.