Страница 24 из 88
Ей пришло тринадцать писем, по сути одного содержания: Лиану Мартин убили выстрелом в голову. Это отвратительно и мерзко. В одном из них, без подписи, говорилось, что ее изнасиловали и обезглавили. Виктор Драммонд написал, что из тела Лианы высосали всю кровь.
— Чушь, — сказал Джон дочери, которая снова легла на свою широкую кровать.
— Я тоже так решила, — сказала Эмбер. — Но ее правда застрелили? Выстрелили в голову?
— Правда.
— Ее изнасиловали?
— Мы пока не знаем.
— И не знаете, кто это сделал?
— Твой отец считает, что это серийный убийца, — вставила Полин.
— Полин, я тебя умоляю! — воскликнул Джон. — Что я тебе сказал?..
— Серийный убийца? — Зеленые глаза Эмбер округлились, отчего еще сильнее запали щеки.
— Дело в том, что пропала еще одна девушка, — продолжала Полин, проигнорировав раздражение мужа.
— Что?
— Так, хватит! — твердо сказал Джон. — Никому об этом не рассказывайте. Ясно? — Хотя он прекрасно понимал, что это бесполезно. Он уже представил, как Полин сплетничает по телефону с подругами, а Эмбер рассылает по сети письма.
— Разумеется, — в один голос ответили жена и дочь. — Oui. Хорошо.
— Это только предположение. Мы ничего не добьемся, если лишний раз всех взвинтим, — сказал он. — Но пока мы не поймаем этого парня, я не хочу, чтобы ты выходила из дома одна. Тебе ясно?
— А если вы его не найдете? — спросила Эмбер.
Джон покачал головой. На этот вопрос у него не было готового ответа.
— Я прошу только об одном — будь предельно осторожна. Хорошо?
Эмбер кивнула.
— Из школы сразу же возвращайся домой. Я буду подвозить тебя в школу по утрам, а мама будет забирать.
— Что? — сказала Полин.
— В понедельник состоится прослушивание, — запротестовала Эмбер. — Мы собираемся ставить «Поцелуй меня, Кэт», и мистер Липсман предложил мне сыграть сестру Кэт, Бьянку.
— Хорошо, — согласился Джон, после того как жена кивнула. — Но когда прослушивание закончится, сразу же позвони.
Эмбер лишь пожала плечами.
— И начинай есть, — неожиданно для самого себя сказал Джон. — Ты же весишь от силы два фунта, черт побери. Если тебя, не дай бог кто-нибудь схватит, у тебя даже не будет сил сопротивляться.
Огромные зеленые кружки глаз закатились к потолку.
— Твой отец принес еду из «Макдоналдса», — сказала Полин, и Джон ощутил внезапный прилив благодарности за ее поддержку.
Эмбер смотрела на родителей во все глаза так, как будто они сорвали с себя всю одежду и теперь стояли перед ней абсолютно голыми. На ее лице читался неподдельный ужас.
— Я купил бигмак, пару макчикенов и картошку фри, — продолжал Джон, игнорируя ее взгляд.
— Ты что, шутишь?
— Разве похоже, что я шучу?
— Ты же знаешь, что я не ем мяса.
— Тогда съешь картошку.
— Я не ем жареное.
— Тогда что ты вообще ешь? — гневно спросил Джон.
— Джон, — предупреждающе вставила Полин.
— Много чего.
— Что? Что ты ешь? — продолжал он ее допрашивать, прекрасно понимая, что выбрал неверную тактику, но уже не в силах остановиться. Рита Хенсен, школьная медсестра, с которой он проконсультировался после того, как вес Эмбер снизился до опасного минимума, сказала ему, что нарушения пищевого поведения практически не поддаются лечению, если только девочка сама не попытается с этим что-то сделать, но даже в этом случае она, скорее всего, будет мучиться всю жизнь. А кричать на нее бессмысленно. В обществе уже сформировался устойчивый стереотип, будто идеальная женщина должна походить на мальчика-подростка.
Есть, однако, женщины, доводящие себя и до другой крайности, подумал Джон. Вроде Кэрри Фрэнклин, которая больше похожа на надувную куклу, а не на живого человека. Хотя он не мог не признать, что выглядела она при этом весьма аппетитно. Что творится с людьми, черт побери? С каких это пор женщинам надоели их естественные формы?
— Я не хочу это обсуждать, — заявила Эмбер, ложась на кровать и накрываясь с головой одеялом в знак того, что разговор окончен.
— Эмбер…
— Джон, — твердо сказала жена. — Оставь нас одних. — И она мягко вытолкала его за дверь.
Джон понимал, что единственное, что Эмбер пока в состоянии контролировать, — так это свой собственный вес. Реальный мир вселяет ужас, особенно девушке, которая вот-вот должна превратиться в женщину.
И кто он такой, чтобы спорить по этому поводу, учитывая, что случилось с Лианой Мартин?
10
— Я слышала, что это вы нашли Лиану, — сказала Далила Кэлу Гамильтону, впустившему ее в свой темный дом. Снаружи был теплый солнечный день — самое теплое воскресенье в этом месяце, как объявил диктор по радио, но здесь, в бунгало, было так холодно от кондиционеров, что, казалось, на дворе сгустились сумерки. Во всяком случае, так показалось Далиле, которая не сразу привыкла к резкой смене освещения. Она одернула край своей свободной белой рубашки, помня про упрямый валик жира, торчавший из джинсов с заниженной талией. Как же она ненавидела этот никак не выходящий из моды фасон, безжалостно выставлявший напоказ пупок и талию, наличие которой у нее угадывалось с большим трудом. Неужели нельзя конструировать и выпускать одежду для настоящих людей, ведь согласно последним исследованиям больше половины населения Соединенных Штатов борется с лишним весом. Разве мир заселен только Эмбер Вебер и Меган Кросби?
— Да уж, зрелище было не из приятных, — ответил Кэл, провожая Далилу на кухню, располагавшуюся в глубине опрятного маленького домика.
Далила украдкой заглянула в гостиную, больше походившую на мавзолей, в котором мебель была расставлена подобно грозным стражам. Интересно, сидит ли кто-нибудь на этом неудобном диване с идеально прямой спинкой и таких же высоких креслах? За время предыдущих своих визитов ее не удивило, что с абажуров так и не сняли пластмассовые колпаки. Поначалу ей показалось, что пластмасса находится в опасной близости от лампочек, но быстро поняла, что лампочки, скорее всего, никогда не зажигаются, так что никакой опасности нет. Ее мать утверждала, что от пластика абажуры рано или поздно деформируются, но Далила сомневалась, что Кэл Гамильтон обратит на это внимание. Слишком уж здесь темно.
На кухне, как и во всех остальных комнатах, жалюзи были спущены, хотя свет все же пробивался сквозь неровные щели, рассеиваясь, подобно лазерным лучам, по напольной керамической плитке горчичного цвета.
— А как это произошло? Вы на нее наступили? — Далила перешагнула через один солнечный луч и застыла на месте между двумя другими, когда Кэл Гамильтон вдруг резко остановился и развернулся к ней. Он встряхнул копной волнистых светлых волос, и с его брюзгливых губ слетел какой-то презрительный звук. Вопрос, очевидно, показался ему идиотским.
— Двое мальчишек увидели голый холмик, показавшийся им подозрительным. Вот мы и решили его проверить.
— И наткнулись на Лиану?
— Нет, на колобка. — В голосе Кэла слышалась одинаковая доля сарказма и раздражения.
Глаза Далилы тут же наполнились слезами. Она поставила свою большую холщовую сумку на круглый кухонный стол и уставилась в пол, впервые обрадовавшись этой мрачной полутьме. Насколько она привыкла к откровенным и гнусным оскорблениям своих одноклассников, настолько же плохо переносила сарказм. Сарказм впивался в ее плоть без всяких усилий и сопротивления, как отточенный кухонный нож, и разил прямо в сердце, особенно если исходил от взрослых. Не то чтобы Кэл Гамильтон нравился Далиле — она находила его грубым эгоистом, — но ей почему-то хотелось самой нравиться ему. Еще один пример совершенной бессмыслицы.
— Ну, разумеется, Лиану, — сказал, уже смягчаясь, Кэл. — Хотя выглядела она не самым лучшим образом. — И он помолчал, склонив голову набок. При этом прядь светлых волос эффектно упала на лоб. — Хочешь спросить, как она выглядела?
Далила покачала головой:
— Нет.
— Отлично. Потому что выглядела она чертовски ужасно.