Страница 45 из 136
Похоже, меня угораздило влюбиться в двоих мужчин сразу, и мне уже никто никогда не докажет, что такого не бывает. Почему я решила, что люблю их обоих? Да просто когда-то пришла к выводу, что любовь – это ощущение родства и радость от его осознания. Ну, если ты начинаешь чувствовать, что тебе родной тот, кто родным по крови не является, значит – это любовь. Они были разными, эти двое, но буквально с первого взгляда, по какой-то непостижимой причине, оба стали родными для меня. Сначала навстречу Амору рванулась моя душа, так быстро, что тело едва за ней поспевало, и ее пронзительный голос заглушал даже жар в крови: успокойся, родной, я здесь, и никуда от тебя не денусь… А потом мои руки точно так же – обвились вокруг его шеи и потерялись в шикарных волосах.
Когда же Амор оторвался от моих губ, и я заглянула ему в глаза, то вдруг прочитала в них: «Посмотри на Альдара, сладкая».
Я повернула голову в сторону Альдара и замерла ошеломленная: казалось, в его глазах светились сила и мощь целой вселенной, слегка затуманенные поволокой удовольствия. «Это здорово. Смотреть, как любят – так же здорово, как любить. И нет ничего прекрасней губ, которые только что целовал тот, кто любит», - прочитала я в них прежде, чем его губы коснулись моих.
И сама не заметила, как оказалась на спине, а пояс моего халата, в который я переоделась после душа, развязался, словно сам собой. Думаете, поцелуй – таинство для двоих? Не знаю – не уверена. Я целовалась с ними обоими по отдельности, и у меня от их поцелуев голова кругом шла, но ощущение того, что поцелуй – на самом деле таинство, почему-то появилось только сейчас, когда мы слились в поцелуе втроем. Таинством было то, как смешивались наши дыхание и вкус так, что мы переставали различать, где кто, и это уже не имело значения. Таинством было то, как находили друг друга и сплетались наши языки, как будто завязывая в узлы нити судьбы – навсегда, навечно… Это уже потом я задалась вопросом, а как мы вообще умудрились исполнить такой номер – поцелуй втроем? Ну… чисто технически? Но тогда – это было просто таинством. Таинством, которое, ко всему, заводило – едва ли не до отключки сознания.
Похоже, у моего собственного, личного женского счастья четыре руки – совсем как у какого-нибудь индийского божества. Хотя – почему как?.. Ну, а как еще объяснить тот факт, что мое бешено колотящееся сердце отреагировало так, словно прикоснулись к нему, когда обжигающе нежные руки Амора накрыли мою грудь? Или тот – что под неторопливо скользящими по моему телу руками Альдара я начинала ощущать себя глиной в руках великого скульптора, из которой ваяют шедевр?
Они никуда не спешили, эти двое, не отыгрывали обязательную программу под названием прелюдия, сам процесс их как будто вообще не волновал, и, казалось, собственные прикосновения – доставляли им не меньше удовольствия, чем мне.
В какой-то момент Альдар поймал губами мой сосок, мелькнувший между пальцев Амора, приласкал его языком, а потом вдруг слегка повернул голову и поцеловал руку Амора, которая по-прежнему гладила мою грудь. Не поднимая головы, прикрыл глаза, поцеловал еще раз и сказал:
- Не могу удержаться – ты так это делаешь…
Что это было – конец света, рождение вселенной? А может – обыкновенное чудо? Или просто… откровение?
У меня защипало глаза от избытка не вполне понятных мне самой чувств – оказывается, любить кого-то можно и за то, что он любит того, кого любишь ты. Не ревновать, не ненавидеть – а любить… И мне вдруг стало жизненно необходимо ощутить обнаженной кожей касание такой же обнаженной кожи. Я не уловила этого момента, когда альфары избавились от своих халатов – лишь прикосновение горячих обнаженных тел к собственному телу. Оказывается, обнимать можно и так – всем телом, а не только руками. Они прильнули ко мне с двух сторон, как будто хотели остаться со мной навсегда – и все… Чувства и ощущения окончательно погребли под собой разум – а он, в общем-то, и не сильно сопротивлялся. Мои руки, словно сами по себе, начали двигаться, как слепые котята, чтобы, в конце концов, сомкнуться на них: горячих, твердых, шелковистых, не просто жаждущих женщину – жаждущих меня. Мужчины резко выдохнули, прижались ко мне еще крепче, а их ласки – стали еще жарче. И вот тогда мне захотелось почувствовать их в себе – но совершенно иначе, чем хотелось этого с другими мужчинами на Земле, которых, кстати, для моего возраста, у меня было не так и много. Хотелось не столько получить удовольствие – сколько дать насладиться им. Чтобы они были со мной собой, чтобы оторвались на полную – как сами хотят. Вплоть до того, что, если бы эти двое вдруг решили меня убить – мне бы и в голову не пришло сопротивляться… Лишь в первый момент я почувствовала, как в меня скользнули их пальцы, потому что в следующий – мое тело начало воспринимать эти пальцы… как мужской член. Как-то они сотворили такую иллюзию из собственных пальцев, что с них взять – волшебники, блин…
- Ну, же, драгоценная, желанная, прими нас, возьми нас, откройся для нас…
Кто из них прошептал-простонал это, я не поняла, но вдруг ощутила, как все мое существо начинает наполнять что-то невероятное, невообразимое, космическое – сила, энергия, какой-то безграничный, безудержный восторг. А на самом пике этого собственное тело как будто перестало ощущаться, мне даже привиделось звездное небо, совсем как в том моем сне – где из-за звезд самого неба практически не было видно. Но эти звезды двигались – кружились вокруг меня в фантастическом хороводе, и ничего прекраснее я в жизни своей не видела. Ощущение собственного тела вернулось ко мне в тот миг, когда его начали сотрясать сладкие судороги удовольствия. Мои руки непроизвольно сжались, и я почувствовала, как такие же сладкие судороги сотрясают прижавшихся ко мне мужчин. Что было больше, чем удивительно – мы раз за разом испытывали удовольствие одновременно притом, что специально друг под друга не подстраивались, и зачастую – это у нас вообще происходило чуть ли не бесконтактным способом. А еще в такие мгновения почему-то возникало необъяснимое чувство: то, что между нами происходит, не просто естественно – это правильно, так и должно быть.
Очнувшись, мы обнаружили себя… по уши в мужском семени. Ну, что я могу сказать? У человеческих мужчин его однозначно столько не выделяется. От такого оргазма – и скончаться недолго. Правда, альфары тут же развеяли следы своего семени – точно так же, как они это проделывали с одеждой.
В следующий момент губы Амора прикоснулись к моему виску:
- Знаешь, сладкая, если бы раньше мне кто-то сказал, что мужчина альфар способен испытать Отдачу вне женского тела – я бы не поверил. Больше тебе скажу: я сейчас пытаюсь вспомнить, испытывал ли вообще когда-нибудь такую Отдачу – и не могу. По-моему – нет. Похоже, то, что ты принесла на Альфаир – и в самом деле чудо.
Альдар поцеловал меня в другой висок:
- Амор прав, сердце мое. Когда ты сжимаешь меня своей маленькой ручкой, как сейчас, я почему-то чувствую себя настолько твоим – насколько это вообще возможно. С другими женщинами такого ощущения не было – даже у них внутри.
И я еще не успела додумать эту мысль до конца: а почему, собственно, у нас не случилось этого «внутри», как Альдар сказал:
- Нормальная, полноценная близость между нами сейчас невозможна, сердце мое. Во время соития через тебя пройдет вся, подвластная нам с Амором Сила, а это может… тебе навредить. Если потоки Силы в такие моменты и можно контролировать, для начала – этому нужно научиться. Но мы обязательно справимся. И то, что в тебе есть что-то от сущности необычайно сильного альфара, позволяет надеяться, что все у нас получится. Будь ты обычным человеком – шансов бы не было никаких. А теперь спи, сердце мое… наше сердце.
Глава 11 Основной закон мироздания.
Бросив машинальный взгляд в одно из окон галереи, Альтамир ин Шарон, Мудрейший Радужного Леса, вздрогнул и очнулся – за высокими сводчатыми окнами Дворца Тысячи Звезд, официальной резиденции и неизменного дома Владык на протяжении последних пятнадцати тысяч лет, сгущались сумерки. Сколько же времени он простоял здесь, перед парадным портретом Альдара Лучезарного, нынешнего Владыки альфаров и своего сына? По меньшей мере – несколько часов.