Мир, в котором я теперь живу

А в следующий момент с ним, Веларгом, произошло что-то невероятное, невообразимое: его обычное человеческое зрение как будто изменило ему – он перестал видеть окружающие предметы и перестал видеть Альдара, по крайней мере, в том виде, в каком альфар был. Вместо этого, у него словно появилось другое зрение – или другая реальность? И в этой невиданной реальности на Альдаре Лучезарном… не было одежды. Его тело было так прекрасно, что Веларг задохнулся от восторга, в его глазах было такое выражение – что он почувствовал непреодолимую, странную потребность… прикоснуться к ним губами. Представьте себе – до этого момента Альфаир не знал, что такое поцелуи. И человек – не смог устоять. Он начал покрывать поцелуями глаза альфара, его совершенные черты, испытывая ни с чем несравнимое, похожее на муку наслаждение, от собственных прикосновений. А потом, в какой-то момент, альфар подался ему навстречу – и припал губами к его губам. Вселенная словно разлетелась на тысячи сверкающих осколков – такое с ним творили эти губы. Они его пили, они его убивали и дарили ему жизнь – вечную жизнь, не иначе…

Веларг вздрогнул, очнулся и первое, что он увидел, вернувшись в реальность – это ошеломленные глаза цвета Великого Океана. В этой реальности одежда на Альдаре была. Все та же, церемониальная – со знаками принадлежности к Роду. Король Дармиры вдруг понял – Владыка Радужного Леса не просто все знает, он знает даже – что именно ему, Веларгу, только что померещилось. В следующее мгновение Веларг почувствовал то, что мы, люди Земли, называем желанием провалиться сквозь землю. Без единой мысли в голове человек подорвался на ноги и рванул в сторону двери. Точнее – попытался. Железные пальцы альфара не позволили ему этого сделать.

- Тихо, тихо! Успокойся, человек… дорогой мой человек, драгоценный мой человек… Странно, правда – говорить о живом разумном, как о вещи? Но других слов я почему-то не могу подобрать – ни в одном из языков Альфаира нет подходящих слов. Почему в наших языках так мало слов, Веларг? И почему я только сейчас это заметил? А, ладно – плевать на слова!

Пока Альдар говорил, и его теплое дыхание шевелило волосы у него за ухом, Веларг чувствовал, как по спине словно бегут невидимые мурашки. Когда же руки альфара обняли его со спины, а туника на нем, Веларге, вдруг исчезла, как будто в воздухе растворилась – человек не выдержал и задрожал всем телом, инстинктивно подавшись спиной навстречу альфару. «Все-таки, альфары – колдуны», - мелькнула вялая, безразличная мысль – как чужая.

Эти божественные руки ласкали его тело – гладили шею, плечи, грудь, живот. Он, этот невозможный альфар – словно всего себя в эти прикосновения вкладывал. «А может, альфары – это и есть боги?» … «Наверное, так он прикасается к женщине. И по-другому – просто не умеет» … В какой-то момент Альдар осторожным движением убрал волосы у него со спины и припал губами к его обнажившейся шее – Веларг сам не понял, почему он в это мгновение не умер.

И то, что раньше делали руки – начали делать губы. Горячие, трепетные, разжигающие в нем что-то такое, чему не было названия. Мыслей в голове уже не осталось – остались одни ощущения. Поэтому человек даже не осознал, не уловил этого момента – когда альфар развернул его лицом к себе и припал губами к его губам. То, как ему это померещилось, не шло ни в какое сравнение с тем – как это было наяву. От потрясения – даже сознание снова включилось. «Высокие боги! Я – его. Я весь его – до последней капли крови. Но как же так? Я ведь – мужчина… или не мужчина – а ошибка природы?… Почему он медлит? Почему я до сих пор не чувствую его в себе?» … И Веларгу вдруг захотелось умереть – чтобы сжигающее изнутри желание его убило. Но оно почему-то не убило – оно умерло само.

Сразу – Веларг даже не понял, что случилось. Очнувшись в кольце сильных рук альфара, первое, что увидел – что Альдар, так же как и он, по пояс обнажен. Первое, что осознал – что совершенное тело перворожденного больше ничего в нем, кроме чисто эстетического восхищения, не вызывает. Но потом, после того, как человек поднял голову, и его глаза встретились с глазами альфара, он понял самое важное – желание действительно как будто умерло, желания больше не было. А вот чувство… оно словно стало еще сильнее. Король Дармиры осознал совершенно ясно и четко: если понадобится – за этого перворожденного он умрет, ни секунды не сомневаясь. И если будет надо сделать это еще раз, найдет обратную дорогу из Долины Теней – и умрет еще раз. Слов, чтобы выразить это – действительно не было ни в одном из языков Альфаира. Но почему-то Веларгу казалось, что и не нужно – говорить об этом вслух.

Но сказать что-нибудь все же наверно надо было. Веларг и сказал:

- Вы что же, и женщин своих – таким вот способом раздеваете?

- Бывает – что и таким. Все зависит от ситуации, - улыбнулся Альдар, после чего на его лице появилось озадаченное выражение, и он удивленно прикоснулся к собственным губам – дело в том, что до этого момента Альфаир не знал, что такое улыбка.

У Веларга же улыбка Альдара вызвала не удивление, а самый настоящий шок. И в этом мире, как и в нашем, люди, и не только люди, бывало, говорили: на воду и огонь – можно смотреть до бесконечности. Веларг же мог теперь добавить: до бесконечности можно смотреть на Альдара Лучезарного, когда он улыбается. Смотреть – и не насмотреться.

- И что случилось с моей… нашей одеждой, если это, конечно, не секрет?

- Да ничего особенного – распалась на первичное. Сейчас восстановлю.

Альдар посмотрел на него, как будто вспоминая что-то, слегка прищурив глаза, а в следующий момент по обнаженной, еще не остывшей от ласк альфара коже Веларга, словно запорхали крылья невидимых мотыльков – и вот уже его туника и пояс опять были на нем. Точно таким же образом альфар восстановил собственную одежду.

Веларг покачал головой:

- Все ясно – это какое-то ваше колдовство.

- Да какое там колдовство – всего лишь власть над Силой. Которая, в свою очередь, дает власть над Материей.

- Могу себе только представить – сколько еще таких тайн вы, альфары, скрываете от мира.

- Тебе так интересны наши тайны? Спрашивай – расскажу. После того, что между нами было – я тебе о чем угодно расскажу.

Если бы при этом разговоре присутствовала девушка из другого мира, она бы наверняка добавила в своей обычной ироничной манере: да, да, так и будет. Он все тебе расскажет, все отдаст, все сдаст – явки, пароли, ключи от квартиры, где деньги лежат…

Веларг смутился:

- То есть… между нами все-таки что-то было, а я был в таком состоянии, что даже не заметил, как ты меня… трахнул, в общем?

Альдар коротко засмеялся, потом – на какое-то мгновение застыл, в очередной раз, изумляясь себе самому, после чего ответил:

- Не смотри на меня так, Веларг! Можешь даже не сомневаться – я бы тебя трахнул, если бы в принципе был способен возжелать мужчину, как и любой другой альфар. И постарался бы сделать это так, чтобы доставить тебе удовольствие. Да в тот момент я был готов Фею с неба для тебя достать – не то, что трахнуть. Но, как оказалось, власть альфара над самим собой не безгранична. И если опустить свой член в определенной ситуации способен каждый из нас, то поднять – не способен даже Владыка альфаров. По крайней мере, мне это не удалось. Ну, может, потому, что я не был уверен, безопасна ли близость со мной для человеческого мужчины – соответствующий опыт, сам понимаешь, отсутствует.

- Выходит… для наших женщин совокупляться с вами опасно?

От взгляда альфара словно исходило какое-то тепло – ощутимое, казалось, чуть ли не на физическом уровне:

- До чего же мне нравится твой ум, Веларг! Да, царственный брат мой, для человеческой женщины оказаться в объятиях альфара – опасно, смерти подобно. А точнее – это что-то худшее, чем смерть. Женщина как будто превращается в какое-то бессмысленное, лишенное разума существо. Альфар же, после того, как его страсть сделала такое с женщиной… в общем, не проходило и полугода, как все они – слышали Зов и уходили за Грань. Это случалось не часто – всего лишь три раза за всю историю Альфаира. Но, согласись, три раза – вполне достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. Поэтому первое, что слышат наши мужчины, вступая в пору созревания: человеческая женщина – самое сильное искушение для альфара. Но – нельзя. Нельзя не потому, что неправильно или недостойно, а потому – что смерти подобно.