Страница 18 из 136
- Алина. Добрый день! Скажите, пожалуйста, как называется ваш мир? – я обвела рукой окружающее пространство.
Парень с девушкой переглянулись и неторопливо, с расстановкой, о чем-то заговорили между собой. Наконец, парень бросил на меня взгляд, каким обычно смотрят на людей, подозревая их в психическом нездоровье, и соизволил произнести одно слово:
- Альфаир.
Ну, будем надеяться, что мы с ним правильно друг друга поняли, и мир, в который я попала, действительно называется Альфаир. Сказать или спросить что-то еще я не успела – парень коротко кивнул девушке, и они отправились восвояси.
Дела! И что же мне теперь делать? Не зная языка, обычаев, элементарных экономических законов этого мира – как в нем выжить? К тому же, вполне может быть и так, что я окажусь здесь единственным человеком с русыми волосами и восточноевропейским типом лица. Мой безжалостный мыслительный орган резонно полагал, что это обстоятельство вряд ли пойдет на пользу голове, в которой он находится, а, заодно – и моей пятой точке. Как и моя одежда – слишком уж явно она отличается от того, что здесь носят. Не исключено, что люди этого мира точно так же боятся неизвестного и непонятного, как люди Земли. Ну же, мозг, подскажи какой-нибудь выход! Но мой, обычно находчивый разум, глубокомысленно молчал. И я, не то чтобы расклеилась или опустила руки – решила просто ждать. Наверняка ведь парень с девушкой расскажут кому-то обо мне, и кто-нибудь сюда придет. А там – видно будет.
В общем, устроилась я на одном из диванчиков со всеми удобствами, так сказать, и стала ждать, рассеянно думая о том, что, судя по всему, помешала какой-то парочке приятно провести время. А что – обстановка беседки к приятному времяпровождению прямо-таки располагала. Вполне возможно, что ее для каких-то таких целей и построили.
Ждать мне пришлось недолго – за мной пришли даже раньше, чем я рассчитывала. Видимо, эти люди играли здесь роль стражников – они были и ростом повыше, и телосложением покрепче, чем давешний паренек, но, вместе с тем, их лица не выглядели такими аристократичными, черты лица казались более грубыми. Да и одежда на них была попроще – из более дешевого материала. Кроме того, вместо камзола без рукавов, на этих крепких ребятах красовалось что-то, отдаленно напоминающее доспехи римского легионера.
Не произнеся ни слова, парни приблизились ко мне. Один из них откуда-то извлек полоску темной ткани и завязал мне глаза. А потом без лишних церемоний меня взяли под белы рученьки и куда-то повели.
Если я скажу, что от подобного обращения у меня ничего не екнуло внутри – это будет вранье чистой воды. Да и вообще, покажите мне человека, который утверждает, что в подобной ситуации ему удалось сохранить спокойствие – я первая брошу в него камень. Но мой мыслительный орган наконец-то проявил человеческие качества и успокоил меня тем, что даже если сейчас мой путь лежит прямиком в тюремную камеру, есть определенная надежда, что меня там, по крайней мере, накормят. А если и убьют потом – все лучше, чем сдохнуть от голода. И вообще, мне еще повезло, что я перенеслась в парк какого-то вельможи, а не в дремучий девственный лес, в качестве эксклюзивного блюда для местной фауны.
Нет, все-таки, мой мозг недаром ест свой хлеб – он все правильно просчитал: и тюремную камеру, и то, что меня там накормят. Не поверите – накормили практически вкусно. И тюремная камера оказалась очень даже комфортной – больше похожей на монашескую келью. Узкая, но вполне себе удобная кровать, пусть и простенькое, застиранное, но сухое и чистое белье, никакой тебе сырости, холода, мрака, крыс и решетки на окне. Кроме кровати имелись в наличии грубо сколоченный стул и небольшой столик.
Мой мобильник тогда еще не разрядился, и, хотя сети не было, время он показывал, так, что я определила – еду мне принесли через полчаса. Это оказалась незнакомая на вкус, а по виду – все-таки, каша, сдобренная жиром, явно животного происхождения, и перемешанная с небольшими кусочками мяса. Мясо по вкусу больше всего напоминало кролика, каша – что-то среднее между пшенной и пшеничной. Но еда была свежей и сытной, так что я наелась до отвала и запила ее водой из высокой узкой кружки, судя по всему – глиняной. И вдруг, поймала себя на странности – почему-то в этом мире мне ни разу не захотелось курить. Вот и сейчас, после еды – не захотелось. А еще через несколько минут я обнаружила, что больше не чувствую ни иррационального страха, ни даже особого беспокойства.
Разувшись, завалилась на кровать и, честное слово, чуть не подумала – а жизнь-то налаживается! Даже фильм почему-то вспомнился «Хочу в тюрьму!».
Спустя еще полчаса, молчаливый, как сфинкс, угрюмого вида местный вертухай зашел в мою камеру и забрал пустую посуду. Она, кстати, тоже отличалась по внешнему виду от нашей – миска была не круглой, а квадратной формы, ложка больше походила на совок. Ну, наверно, людям этого мира из такой посуды удобней есть.
Если честно, мне и в голову не приходило осуждать местные власти за то, что в качестве номера в отеле, они мне предоставили тюремную камеру – наши наверняка поступили бы так же. А то и похлеще – опыты какие-нибудь начали бы проводить над бедным иномирянином. Видимо, парень или девушка, или они оба, имеют какое-то близкое отношение к этим самым властям – как по-другому объяснить тот факт, что они сработали так быстро?
Но, тем не менее, не мешало бы поразмыслить над сложившейся ситуацией, я и начала – размышлять.
Задавать потолку тюремной камеры вопрос о том, зачем я здесь оказалась – по меньшей мере, бессмысленно. Если и в самом деле – зачем-то, это прояснится само собой, со временем. Но если исходить из того, что мое попадание сюда – это просто попадание, без какой-либо конкретной цели, то какими у меня могут быть планы на будущее?
Первое – искать пути для преодоления языкового барьера, по возможности, освоить здешнюю грамоту, если, конечно, у них имеется письменность. Второе – убедить местное начальство, что я барышня адекватная и социально неопасная, и меня вполне можно выпустить погулять на травке. Третье – выяснить, какими средствами здесь обеспечивается выживание человека разумного. Ну, что это – денежные знаки, бартер, или тут, вообще, коммунизм? Четвертое – разжиться этими самыми средствами, хотя бы в каком-то минимальном количестве. Вряд ли моя профессия юриста пригодится в этом мире. Законы, если они и есть – наверняка другие. Значит, придется выходить из положения за счет дополнительных талантов и умений. Пятое – посмотреть этот мир. Банально? А вы бы устояли перед искушением своими глазами увидеть живого эльфа? Вот и я – не железная. Ну, а потом… дорогой мозг, делай, что хочешь, выкручивайся, как хочешь – но мы с тобой должны вернуться в любящие объятия, пусть и слегка безумного, но такого родного мира. Можно сказать, что тогда, впервые в жизни у меня в душе проклюнулось что-то пронзительно-щемящее, что иначе как тоской по родине не назовешь.
За всеми этими размышлениями я и не заметила, как уснула. Причем, спала, как убитая – не видя снов, что со мной редко бывает. Разбудил меня звук человеческих голосов. Судя по всему, в моей камере находились, по меньшей мере, трое мужчин, которые негромко переговаривались между собой.
Но, открыв глаза, первыми я увидела не их, а тех, которые стояли по бокам от двери в мою камеру. Может потому, что лежала на боку лицом к двери. Вау – да ведь это, похоже, орки! Честное слово, если бы у меня была слабость к брутальным самцам, наверное – слюной бы захлебнулась. До чего же колоритные типажи: глянцевая коричнево-желтая кожа с бугрящимися под ней литыми мускулами, огромный рост – явно за два метра. Словно грубо вытесанные из камня горбоносые лица с квадратными челюстями и слегка выступающими из-под верхней губы белоснежными острыми клыками, мощные надбровные дуги – но все же не настолько, как у наших неандертальцев, покатые, но при этом – массивные лбы, желтые, холодные, цепкие волчьи глаза, кустистые брови. Орки, кстати, тоже оказались остроухими – только их уши еще меньше походили на эльфийские, чем человеческие. Больше всего они напоминали уши летучих мышей. В густые, длинные, темные и даже на вид жесткие волосы были вплетены разноцветные бусы, мускулистые предплечья украшали браслеты из какого-то темного, отливающего синевой металла, и замысловатые татуировки, чем-то похожие на скандинавские руны, сильные бедра обернуты шкурой неизвестного зверя – короткошерстного, светло-серого окраса в очень мелких коричневых пятнах. На ногах – такие же шнурованные сапоги, как и у всех остальных жителей этого мира, на широкой груди – ожерелья из чьих-то зубов и когтей. Легкие копья казались игрушечными в мощных руках орков. По-своему, они были великолепны – эти брутальные самцы.