Страница 132 из 136
К чему я это? Сейчас поймешь. Короче говоря, ни искренней веры, ни тем более поклонения по отношению к богам в моей душе не было. Нет, как наследнику престола, мне приходилось довольно часто участвовать во всех этих религиозных церемониях. Я совершал все нужные телодвижения, произносил все положенные слова, но так фальшиво и бездарно, что самому противно было. Из-за этого – всю жизнь потом казалось, что переигрываю.
С таким внутренним отношением мне было очень нелегко обратиться к кому-то из богов с искренней молитвой, а тем более – попросить о чем-то для себя лично. Но тогда, как говорится – припекло.
Когда Ладо исчезла из моей жизни, и я оклемался от этой потери, то решил обратиться за помощью к Афродите, потому что любить мне хотелось так, что впору было выть на луну, словно какому-то степному волку. Я принес на ее алтарь щедрые дары, совершил все положенные ритуалы и взмолился: «Прекрасноликая Афродита! Пошли мне встречу с потерянной половинкой моей души, пошли мне встречу с женщиной, которой я предназначен. Пускай она не будет красавицей, пускай не будет – знатного рода, пусть будет хоть рабыней, хоть девочкой из портового борделя, но пусть она будет подобна мне душой». Никогда и никому из богов я не молился так истово, как Афродите – тогда.
И Афродита мне явилась… При этом она почему-то выглядела как-то неуверенно, чуть ли не испуганно, по крайней мере, мне так показалось. Одним словом, в точности – как самый слабый ученик, которого другие вытолкнули вперед отвечать урок перед строгим учителем притом, что его не выучили все. И богиня сказала: «Ты получишь женщину, о которой так просишь, герой, и эта твоя мечта осуществится, но откажись от мечты о едином мире». И да – к тому моменту я уже решил, что коль мне суждено тянуть лямку верховной власти, то буду делать это, по крайней мере, с пользой и толком. Сделаю мир единым, сотру различия между народами, и больше в нем не будет ни войн, ни бед.
С тех пор я искренне считал, что даже самые жестокие из людей более милосердны, чем боги. Иметь данную самим правом рождения возможность изменить что-то к лучшему в мире, и отказаться от нее, или же отказаться от возможности стать мужчиной в полном смысле этого слова – таков был выбор, уготованный мне богами. Я же сделал свой собственный выбор – этих распрекрасных богов к демонам послал. Короче говоря – проклял их на хрен. Всех оптом – а не только пани Афродиту. И больше никогда и ничего у них не просил. Ну, просто изображал религиозный экстаз перед своими орлами – они ж должны были верить в то, что боги на нашей стороне. От этого как бы зависел успех нашего безнадежного дела…
И после такого облома, наверно, у меня в мозгах что-то конкретно так переклинило. Читала же сказку о Малыше и Карлсоне? Вот и со мной болезным случилось что-то в этом роде. Короче говоря – я просто придумал ее. Придумал свою женщину. Если честно, уже и не помню толком, как это сделал. Я представил женщину умную, но не мнящую себя самой умной, смелую, но не наглую, честную, но не наивную, непокорную, но не дерзкую, сильную, но при этом добрую и не стремящуюся к власти, отзывчивую, но умеющую дать отпор, остроумную, талантливую – почему-то она представлялась мне пишущей стихи… Одним словом – яркую, неординарную.
А потом – просто разговаривал с ней мысленно, как разговаривал бы с живым человеком, когда мне случалось остаться наедине с собой. И, честно говоря – не только разговаривал… Однажды, вернувшись из мира грез, я обнаружил, что только что пережитый экстаз мне не померещился – следы собственной спермы на животе были вполне реальными. При этом точно знал, что сам себя руками не трогал – склонностью к самоудовлетворению никогда не страдал.
И буквально сразу женщина в моем воображении повела себя так, что меня словно молнией прошило: она живая, она не моя мечта, и мы настолько с ней близки, что слышим друг друга даже на расстоянии.
Как только я подумал об этом, то снова взмолился, но теперь молитва была обращена уже к ней: «Родная, покажи мне лицо! Покажи мне его, чтобы я тебя узнал, чтобы мимо не прошел, покажи, каким бы оно ни было, я тебя уже люблю, и для меня ты всегда будешь самой прекрасной!».
На третий день я увидел лицо. Это было твое лицо, сердце мое…
С этого дня, можно сказать, у меня и началась эта тайная паранойя. Вплоть до того – что вглядывался в лица всех встречных женщин, куда бы мы ни пришли, в надежде когда-нибудь увидеть тебя. Наверно, поэтому у меня так и не получилось в той жизни влюбиться по-настоящему. Но постепенно смутный образ стал забываться, и тогда мне вдруг начал сниться один и тот же сон. В этом сне нам навстречу шла толпа изможденных калек-оборванцев, и среди них почему-то была ты. Прошло какое-то время, и этот мой сон сыграл самую роковую роль в реальности.
Только представь, однажды я увидел все это наяву – толпу калек, которая двигалась нам навстречу. Ими оказались эллинские мастера и ремесленники, которые возвращались на родину из персидской неволи. Некоторых из них я как будто даже узнал – как будто именно они мне снились из раза в раз. Вот только тебя там не было – среди них вообще не было женщин, хотя в том моем сне женщины точно были. И тогда я приказал выйти вперед тому, кто у них за главного. А потом задал ему вопрос – мол, куда они дели женщин? У него забегали глаза, как у вора, пойманного на горячем, и я понял: с женщинами случилось что-то не просто плохое – а непоправимое. Что он там пролепетал в ответ на мой вопрос – я уже не услышал. Потому что в следующее мгновение меня накрыло – я чуть не загнулся от гнева, от ненависти. От ненависти к этим калекам, к людям вообще, к миру, ко всему сущему. И в порыве этого отдал приказ – убить их всех. Вспышка гнева тут же прошла, включились мозги – сон. Это же был всего лишь сон. В большинстве своем сны не имеют ничего общего с реальностью. Возможно, и скорее всего – эти бедолаги ни в чем не виноваты. Я попытался было дернуться, чтобы отменить свой приказ, и вдруг обнаружил – что не могу двинуть ни рукой, ни ногой, ни даже слова сказать… И за эту слабость – всю оставшуюся жизнь себя ненавидел. Это сейчас я знаю, что те убогие вполне заслужили свою печальную участь, а тогда… Короче говоря, охотиться и вообще, добывать себе пропитание, в силу ограниченных возможностей, им было трудно… сердце мое, можно, я не буду рассказывать тебе о том, что они сделали с женщинами?
У меня не просто не было слов. От шока – я забыла, что умею говорить.
Чернявый демон присвистнул:
- Так вот оно что! А мы всё голову потом ломали – что на тебя тогда нашло? Если хочешь, малыш, могу попробовать объяснить, что это было. Думаю, в данном конкретном случае речь идет о беспрецедентной в истории Мироздания ситуации, когда творец изначальный творил – не ведая, что творит. Сначала он придумал твою личность, но создал ее не из Животворящей души, как обычно – а из своей собственной. Когда обкончался в своих фантазиях – фактически дал твоей душе, твоей личности жизнь. И закрепил это, упросив душу принять внешний облик. А когда приказал убить убогих только из-за того, что среди них не оказалось женщины, которую искал – обрек тебя на рождение. Можно сказать, у человечества после этого не осталось другого выбора, кроме как преподнести ему эту женщину в натуральную величину и в живом виде. За исключением некоторых моментов, он неосознанно действовал по той же схеме, что и другие альфары, когда творят разумных. Так что, в какой-то степени, его можно назвать твоим папочкой. Как-то так.
Великий царь вскинулся:
- А вот этого не надо! Сердце мое, просто поверь – я тебя не любимой дочуркой представлял. Из-за этого с отцовскими чувствами у меня не сложилось и уже не сложится. С матерью твоей я, само собой, не спал, так что имею полное моральное право отпетлять от такого сомнительного отцовства.
Наконец, ко мне вернулся дар речи:
- Получается, мы с тобой две половинки одного целого – в самом прямом смысле этого слова?
- Получается – так, сердце мое. А чернявый в комплекте идет, чтобы нам с тобой скучно не было.