Страница 8 из 20
– Нет?
– Нет… Как выяснилось позже, она обычная швея и живет со своей подругой. Без средств, от того и работать вынуждена.
– И что, хорошенькая?
– Так я о чем и толкую: не просто хорошенькая, она красавица писаная. Носик, глазки, шейка, коса русая. Талия такая, что гляди переломиться, меж тем, как и афедрон, прости господи, пышный на месте. И притом, образована, бывшая институтка. На фортепьяно играет, французский знает.
– Бог мой! – мечтательно проговорил Горелов. – И что? Что?
– А то, что вы сходите в Щербаков переулок, к ее хозяйке, мадам Салопиной, и похлопочите, чтобы она вас свела. Позовите ее к себе в дом. Да торопитесь, на нее столько господ уже глаз свой положили. Не ровен час, кто иной сманит, посулив большой заработок. Так-то и вы не скупитесь. Такой розанчик и, считай, без дела пропадает.
– Да-с, надо бы поторопиться. Вы говорите в Щербаковом? А номер дома?
– Кажется, 5. Не помню точно. Да вы легко увидите, там еще вывеска такая синяя: «Пошив дамского и мужского платья. Костюмы, дамское белье, корсеты». Что-то в этом роде.
– Ага, ага.
Гость допил кофе и вскочил с места.
– Не смею-с вас задерживать, дорогой Александр Петрович.
– Вы уже?
– Да-с, вспомнил, что мне надо быть дома к обеду. Еще увидимся, у князя, – гость поклонился и стремительно вышел.
«Я так и не вспомнил его, – задумался Горелов. – Кто такой? Убей не помню… И зачем же он приходил?»
Но наш герой не стал слишком долго раздумывать. Еще минуту он посидел за столом, а после крикнул в коридор:
– Матрена, вели принести мне светлый сюртук, шляпу, штиблеты.
Глава 2
Итак, мои дорогие, господин Горелов Александр Петрович был внешне довольно привлекательный мужчина. Его даже можно было назвать красавцем, ведь недаром супруга так ревновала его к каждой юбке. Он был высок, строен и широкоплеч. Благородные черты немолодого лица обрамляли волнистые черные кудри с серебром легкой проседи. Прямой нос имел южную горбинку, но был тонок, с резко очерченными ноздрями. Глаза, тоже темные, проницательные и немного влажные, свели с ума многих красавиц. В юности, имея пылкий темперамент, Александр, прокутил и потратил на дам почти все свое состояние. Отчего и вынужден был жениться на женщине намного старше себя.
К сорока годам Александр Петрович чуть остепенился. Да и потом брак на богатой вдове накладывал на него моральные ограничения, с которыми необходимо было мириться. Как мы упомянули выше, его супруга чаще проживала за границей, поправляя собственное здоровье. Но отчего-то знала почти о каждом шаге своего благоверного. Иногда Горелову казалось, что за ним приставлены фискалы, которые пишут его супруге ежемесячные отчеты. А может, так оно и было?
Но вернемся к намерению этого господина, завести себе хорошенькую горничную.
Совершенно очевидно, что не прислуга была нужна Горелову, а молодая любовница, дабы он мог пользоваться ее услугами, не выходя далеко за ворота собственного дома.
Довольно быстро он отыскал швейную мастерскую, адрес которой так великодушно сообщил ему недавний гость, который представился Викто́ром. Без титула и отчества. Что было чрезвычайно странно, однако, Горелов не посчитал нужным углубляться во все эти странности.
В мастерской он сделал вид, что хочет заказать себе костюм. Меж делом он заглянул в швейный зал и отыскал глазами ту, о которой так неожиданно поведал ему незнакомец. Глафира Сергеевна в это время утюжила какие-то кружева. Раскрасневшись и высунув от усердия язычок, она наклонилась над гладильной доской. Волнистая прядь русых волос упала на чистый лоб, большие груди почти коснулись полотна доски. О боги, как она была хороша. Этот странный Викто́р не соврал. Он давно не встречал подобных красавиц в Петербурге. Александр Петрович с первой минуты понял, что влюбился. Он хотел было решительно сказать девушке о своем чувстве, но вовремя одумался. Он очень боялся ее вспугнуть.
«Что это со мной? Надо быть осторожнее», – подумал он и отправился прямиком в кабинет хозяйки.
Там, заикаясь и путано, он объяснил суть своей просьбы. Сначала хозяйка решительно отказала ему и чуть не выставила его за дверь. Однако Александр Петрович достал из кошелька пару золотых рублей и умолял хозяйку их взять. Та чуть поломалась, но деньги таки взяла, пообещав ему посильную помощь.
– Я сделаю все, что от меня зависит, но обещать вам не могу-с.
– Умоляю вас, голубушка…
На следующий день хозяйка мастерской вызвала к себе в кабинет Татьяну и Глашу.
– Девушки, я довольна вашей работой. В особенности, работой Татьяны. Но обстоятельства складываются таким образом, что я не могу платить жалование вам обеим.
– Как так?
– А так. Я готова предоставить работу одной лишь Татьяне, а вас, Глафира Сергеевна, я вынуждена рассчитать. Я полагаю на ваше место принять более расторопную швею.
– Но, как же так? – голос Глафиры дрожал.
– Мы уйдем вместе, – решительно произнесла Татьяна.
– Какие вы обе горячие торопыги. Не дослушав, начинаете делать скоропалительные выводы.
– А что нам еще делать, коли не к месту мы?
– Очень даже к месту. Но, есть один нюанс. Глафира Сергеевна, вам не пристало иметь работу простой швеи.
– А где же мне еще работать? – по щекам Глаши катились слезы. – Не с голоду же умирать?
– Ну, что вы! Конечно же нет. Я просто хотела сказать, что с вашим происхождением и образованием вы можете иметь более достойную и выше оплачиваемую работу.
– Какую?
– Я хочу вас порекомендовать горничной в один состоятельный дом. И там у вас будут совсем не обременительные обязанности – скажем, пыль бархоткой смахнуть, куверт на столе разложить, на фортепьяно сыграть. А жалование там будет в десять раз больше, нежели вы имеете тут.
– В десять? – не поверила Татьяна.
– Именно, ровно в десять. Подумайте, вы сможете легко и быстро, примерно за пару лет скопить денег и купить где-нибудь за городом домик. А там уж и зажить счастливо.
После этих слов у Глаши загорелись глаза. Но Таня отчего-то стояла хмурая.
– Хорошо, мы подумаем, – сообщила она хозяйке.
– Подумайте. Хозяева там добрые, хорошие. Муж с женой. Детей у них нет. Им нужна горничная с образованием. Завтра хозяин придет, чтобы побеседовать с Глафирой Сергеевной. И я прошу вас, девушки, хорошенько подумайте, прежде чем упускать такое счастье. На такие деньжищи найдутся и другие желающие. И потом квартирка-то их находиться всего лишь за несколько кварталов от вашей, в Троицком переулке. В большом доме. Богато люди живут.
Вечером Татьяна все также была хмурой.
– Ох, чует мое сердце, не к добру эта твоя работа.
– Таня, ну что же всюду видеть подлог? Так жить нельзя. Подумай сама, останусь если я и вовсе без работы, то, как пробавляться станем? Придется мне искать место в другой мастерской? Без тебя?
– Я с тобой пойду.
– А ежели там не нужны мы обе? Так и станем по городу скитаться? С комнаты придется съехать.
– Нет, комнату жалко. Стены тут крепкие, толстые, двери тоже. Сухая она и теплая, – Таня обвела глазами их небольшую комнатку.
В ней подруги успели навести нехитрый уют, повесив на окна веселые занавески и украсив все, что можно, тряпочными вышитыми салфетками. У Глаши даже появилась этажерка с книгами и фикус в деревянной кадке.
– Да, комнату жалко. А потому я встречусь завтра с хозяином, и после решим.
Как только Татьяна увидела, пришедшего на встречу красавца Горелова, она отозвала Глашу в сторону.
– Этот-то тебя быстро в кровать уложит, – горячо зашептала она.
– Таня, у тебя одно на уме!
– Это не у меня на уме. Это я в его глазах блядских прочитала. Гляди, какой франт. На Володечку твоего по манерам похож. Такой же, видно, мот. Лощеный весь.
– Ты совсем уже. У него супруга в доме.