Преображённый лиходей

Двуглавый старик поклялся, что здесь все деньги и драгоценности, которые имелись в доме Просто – крупных купюры, потому кажется, что их мало.

Платонов открыл багажник, а Снегирёв вышел из машины и приподнял один и кулей.

– Ничего себе тяжесть! – Выразил удивление Снегирёв. – Ничего себе пирожки!

– Я робот! – Бесстрастно произнёс двуглавый стрик. – Я – робот!

– Ты не робот, а мерзавец! – Дал чёткое определение натуре и характеру Виктора Агафоновича Михаил. – Всё это, тобой украденное тобой, мы используем на благое дело. Ты уже не робот, а негодяй. Каким был, таким и останешься!

Старик встрепенулся, и горькие густые слёзы увлажнили щёки его обеих лиц.

– Я сообщу, куда надо… или в специальные карающие органы, – прошептал старик. – Вы будете наказаны.

– Если ты кому-нибудь в своё время на хвост перца насыпал, Виктор Агафонович, то не мы, а ты можешь получить… смертную казнь, – заверил старика Родион, закрывая багажник. – Не потому, что у нас много радетелей за справедливость.

– Тебя уберут, дедушка, быстро. Возможно, до суда и следствия, – пояснил Михаил. – Свои же тебя под землю спрячут, чтобы ты не потянул за собой очень и очень многих «уважаемых» господ, плюралистов, ультра-либералов и прочий хлам. Они ничего не боятся, но замочат тебя, старичок, на всякий случай.

– Я расскажу обо всём своему сыну. Он – главный обвинитель (скорей всего, прокурор) в нашем предместье, – тяжело вздохнул старик. – Отдайте, хоть половину!

– Пошёл отсюда вон, мерзкий старик! – Резко сказал Гиров. – Ты сможешь мне вернуть моих погибших родителей и сестру? Нет? Пошёл отсюда!

Дверца машины захлопнулась почти перед самыми носами старого персонального пенсионера и бандита. «Попрыгунчик» скакнул с места. Метров двести Виктор Агафонович пробежал следом за автомобилем. С ним уважительно здоровались редкие прохожие, односельчане.

Выбившись из сил, он упал на обочине дороги в большую грязную лужу. Обеими головами зарылся в ней, загребая руками в истерическом крике чёрную жижу. Потом, немного успокоившись, встал на ноги и, едва передвигая ими, побрёл к своему домику. Несчастный… пенсионер.

А их старенький, но довольно надёжный «попрыгунчик» помчался дальше, в основном, невысоко, на десять-пятнадцать сантиметров, поднимаясь над дорогой, но иногда прижимаясь к ней, и так во время движения происходило постоянно.

– Я ничего и не понял, – засмеялся Снегирёв. – Что это там у вас в багажнике, в мешках?

– Что тебе тут понимать, юный наглец? – Возмутился Платонов. – Мы, считай, спасли тебе жизнь, а ты суёшь нос не в свои дела.

– Его уже наш груз не интересует! – Сказал Гиров. – Мальчонка об этом начисто забыл и знать не желает. Так ведь, Ваня?

– Чего мне знать? – Переспросил Снегирёв. – Я и не понял, чего я не должен знать. Скачем себе и скачем. Когда в город-то примчимся?

– Вот и славно. Скоро будем на месте, – улыбнулся Платонов и серьёзно сказал Гирову. – Миша, а ты зря двуглавому старику память не отключил. Он ведь что-то будет предпринимать.

– Это мне и нужно, – ответил Гиров. – Надо для того, чтобы не потом, а сейчас на существовании некоторых негодяев поставить жирную точку. Я готов. Постараемся похоронить возможные неприятности навсегда.

– Да. Сегодняшний случай, как две капли воды, похож на предыдущие, – заметил Платонов. – Все неприятности у нас ещё впереди.

Снегирёв отрешённо и блаженно разглядывал в окно машины пышную растительность, диких животных, перебегающих через дорогу и тех, которых он видел по обеим её сторонам. Тигры, волки, обезьяны, кенгуру… Да, Россия – богатая страна. Всё в ней есть, но не для всех. Вскоре «попрыгунчик», поднялся на небольшую возвышенность, где дорога резко поворачивала вправо.

– Родион, загони нашего «попрыгунчика» на просеку, – сказал другу Гиров. – Я буду ждать местных экстремистов недалеко от шоссе. Я займусь этим один, так будет лучше.

Он решил отключить память двуглавому старику и его защитникам чуть попозже. Они забудут то, что делали в этот день с двенадцати до пятнадцати часов и о чём говорили. Такая вот запрограммированная амнезия.

К домику двуглавого старика, сидящего на скамеечке, подползи два электромобиля. Это были «змеевики». Быстроходный и комфортабельный автотранспорт фирмы «Президент». Виктор Агафонович Моблов уже почти пришёл в себя, но руки его, да и ноги, судорожно тряслись. Но одежда на нём по-прежнему была мокрой и грязной. Как бы, просто несчастный другой не имеет.

А к нему на трёх скоростных легковых «змеевиках» приехали гости из Большого Города – сын с женой и две дочери с мужьями и множеством детей разных возрастов. По их внешнему виду не скажешь, что они когда-либо бедствовали, недоедали и недопивали. Все упитанные и в шикарной одежде. В целом, с виду почти нормальные люди. У каждого только по одной голове, удлинённой, плоской, квадратной.

Родственники поочерёдно подходили к старику, обнимали его, мужчины пожимали руки, а потом проходили в дом.

– Дедушка, – спросила у Моблова маленькая девчушка с птичьим клювом вместо носа, – почему ты невесёлый? Конфетку хочешь?

– Спасибо, моя славная синичка, не хочу я конфет, – он погладил внучку по голове. – Скоро все будем одной капустой питаться.

– Как зайчики?

– Как они.

– Ой, как здорово!

– Яшка! – Закричал вслед одному из мужиков старик. – Сын ты мне или не сын? Чего морду в сторону воротишь? Поди сюда! Успеете в доме-то поторчать!

– Чего, папа? – Подошёл к нему довольно упитанный и крепкий мужик. – Говори! Я тебя слушаю.

Надо сказать, что сын его был, вполне, симпатичным парнем – высокорослый, чёрноглазый, брюнет. Правда, голова его у Якова напоминала конусообразную пирамиду. Что ж поделать, если несуразным мутациям после нескольких ядерных войн поверглась не только часть «простых» людей, но и «сложных», весьма и весьма зажиточных и процветающих, жирующих на чужих костях и крови.

– Опять вся ваша свора ко мне за деньгами приехала? – Прямо сказал старик. – Своих, что ли, мало? Привыкли дань собирать.

– Ты прав, отец. Мы все в обиде на тебя. Ты ведь очень богат. Куда тебе твои миллиарды? В гроб? Извини за откровенность.

– Какой ты заботливый, Яша! Как ты переживаешь за мои капиталы.

– Ладно. Не будем об этом, папа. С голоду мы не умираем. Но дети подрастают. Запросы растут. Это и ежу понятно.

– Ты лучше скажи мне, Яков, чего в ваших семьях нет. Одних особняков и дворцов за границей понастроено столько, что… Одним словом, заткнись и не зли меня!

– Молчу. Пойдём в дом! Хоть чаю попьём. Мы там тебе кое-какие продукты привезли и новую одежду. Эта на тебе уже сгнила и… протухла.

– Яшенька, ты же знаешь, что мне для родного сына и для дочерей ничего не жалко, – сразу в четыре глаза заплакал старик Моблов. – Но сегодня произошла страшная трагедия. Полчаса тому назад ко мне приехали двое колдунов на «попрыгунчике», один с чёрной бородой и наглыми глазами. Они забрали все деньги и драгоценности, которые имелись в доме. Хорошо, что бандиты не добрались до моих счетов. Там основное, там миллиарды. Они, эти сволочи, колдуны или… очень сильные гипнотизёры.

– Что ты такое говоришь, отец? Они забрали у тебя больше семидесяти миллионов рублей?

– Какие там семьдесят! Восемьдесят три миллиона рублей. Ещё и золота и драгоценностей на семь с половиной миллионов. Хорошо, что ценные бумаги, пластиковые карты и лотерейные билеты оставили.

– Где они? Впрочем, дорога одна. Ты же знаешь, в какую сторону они направились. На «попрыгунчике» они от нас далеко не уйдут. Догоним! Убьём! А если не догоним, то сегодня же их отыщем. Пусть деньги не такие большие, но они ведь принадлежат нам, семейству и клану Мобловых!

Яшка рванул ворот цветистой рубахи на груди. Разволновался так, что даже облокотился на ветхий забор, который едва не завалился под его весом.

– Всё, что у них отнимете, – сказал двуглавый старик, становясь на ноги, – можете забрать себе. Разделите на три семьи. Будет внучкам на конфеты и мороженое. Ничего не должно достаться врагам и мерзким недоумкам. А я уж, как-нибудь, пополню свой денежный запас в доме заново.