Кристина

И старик печально поник головою.

- Посмотрите на меня, Бухер! - вдруг негромко и властно произнес его собеседник.

Бухер поднял голову - и увидел перед собой властное лицо с резкими чертами, фанатически горящие глаза.

- Нет, Бухер, ваше дело не погибло. Скажу больше: теперь оно в надежных руках. Скажите мне, кто еще знает правду о девочке?

- Ее мать. Священник де Карло, который ее крестил. Возможно, кто-то еще из наших врагов. Из учеников Дэмьена остался в живых я один. Но почему вы спрашиваете?

- Сейчас поймешь, - спокойно ответил его собеседник.

В руке его сверкнул кинжал, тонкий и острый, с рукояткой в виде Распятия. Бухер тонко, по-заячьи вскрикнул, когда острие кинжала вонзилось в его изношенное старческое сердце.

- Во славу Сатаны, - тихо сказал незнакомец.

========== Глава вторая ==========

Кэйт Рейнольдс не могла заснуть. Мешали невеселые мысли; мешала и тягучая, надрывная музыка, доносившаяся сверху, из комнаты дочери.

Вот уже месяц Кристина беспрерывно, днем и ночью, слушает эту песню. Уже месяц она почти не выходит из своей комнаты - даже в школу не ходит. Читает какую-то заумную богословскую литературу. Не спит ночами - а если засыпает, ее мучают кошмары, и она просыпается с криком, потом долго не может успокоиться, но никогда не рассказывает о том, что ее так напугало. Уже месяц. С того самого дня, когда, разбирая старые вещи, она случайно наткнулась на дневник матери - дневник шестнадцатилетней давности.

Кэйт накинула халат и поднялась на второй этаж. Магнитофон работал на полной громкости. Кристина, одетая, лежала на кровати и читала толстую книгу. На ней был ее обычный наряд: футболка, вытертые джинсы и кроссовки. Короткие темно-рыжие волосы небрежно собраны заколкой.

- Крис, ты не можешь сделать музыку потише?

Девочка послушно убавила громкость.

- И, мне кажется, тебе пора спать, - мягко продолжала мать. - Уже три часа ночи.

- Я не хочу спать, - тихо ответила Кристина.

- А что ты читаешь?

Кэйт посмотрела на обложку книги. “Падшие духи по учению христианства”.

- Раз уж ты не хочешь спать, давай поговорим, - сказала она, присаживаясь на кровать дочери.

Крис молча отложила книгу. Кэйт заговорила, тщательно подбирая слова.

- Крис, ты сама понимаешь, что с тобой сейчас не все в порядке. Ты глубоко потрясена тем, что узнала, ты впала в депрессию - это совершенно нормально и понятно. Но нельзя же всю жизнь провести вот так, в кровати, зарывшись в свои горести, правда? Все эти ужасы остались в прошлом; а впереди у тебя - целая жизнь и множество возможностей. Послушай меня, малышка, и постарайся понять: все это не имеет к тебе никакого отношения. Это произошло, когда тебя и на свете-то еще не было. Вспомни, как сказано: “Пусть мертвые хоронят своих мертвецов”. Пусть прошлое остается прошлым: а у тебя своя жизнь, и, какой она будет - зависит только от тебя. Посмотри на меня: ты знаешь, что мне пришлось пережить. Но я не сломалась, не застряла на своих переживаниях. И теперь у меня есть любимая работа, есть друзья, есть ты, солнышко - и я спокойна, довольна жизнью и благодарю Бога за все. Потому что я не позволила прошлому управлять своей жизнью. Ты понимаешь меня, детка?

- Да, - тихо ответила девочка.

Она слушала с совершенно отрешенным лицом. Кэйт чувствовала, что все ее слова падают в пустоту, и едва не плакала от ощущения своего бессилия. Сейчас она готова была убить себя - только бы не видеть мертвенно-бледного лица дочери с синими кругами под глазами, застывшего взгляда, не слышать этого безжизненного голоса.

Это обычная депрессия, сказала себе Кэйт, со временем это пройдет… А вдруг не пройдет? Вдруг ее дочка - неутомимая, всегда веселая, всегда полная разных идей и планов - никогда к ней не вернется?! Она обняла Кристину за плечи.

- Знаешь, в таком состоянии очень полезно выговориться. Попробуй рассказать, что именно тебя мучает.

Кристина молчала.

- Ты думаешь, что ты не такая, как все? Но это неправда. Я тебя уже пятнадцать лет знаю (она попыталась улыбнуться) и могу точно сказать: ты абсолютно нормальна. Пока нормальна: но этой музыкой, и книгами, и бесконечными мыслями ты очень просто можешь свести себя с ума.

- Мама, перестань, пожалуйста! - раздраженно ответила Крис. - Ты ничего, ничего не понимаешь!

Кэйт предприняла последнюю попытку.

- Ты боишься засыпать. Пожалуйста, расскажи мне, почему? Что тебе снится?

Девочка перебирала бахрому покрывала, невидящим взором уставившись куда-то вдаль.

- Огонь, - ответила она еле слышно. - Мама, уходи, ради Бога, я больше не могу.

- Почему я не сожгла этот проклятый дневник! - воскликнула Кэйт в отчаянии.

Кристина слабо улыбнулась.

- Прости меня, мама. Я очень не хочу тебя огорчать, - она сказала это таким тоном, как будто хотела добавить: “Но придется”. - А теперь, пожалуйста, уходи.

Когда Кэйт вышла, Кристина откинулась на подушку и задумалась. “Как не хочется огорчать маму! - думала она. - Ведь она этого просто не переживет. Но не могу же я дожидаться ее смерти! Я не смогу так долго ждать!” Как все подростки, Кристина была эгоистична и плохо представляла себе, какую боль принесет матери ее самоубийство.

В это время Кэйт рылась в нижнем ящике своего письменного стола. Наконец под грудой ненужных бумаг она нашла то, что искала. Это была старая, пожелтевшая от времени фотография.

На ней была сама Кэйт - молодая, веселая. Отбросив за плечо пышную рыжую гриву, она, прищурившись, с озорной улыбкой смотрела в объектив. Рядом с ней - молодой человек лет тридцати, удивительно привлекательный. Даже на фотографии чувствуется исходящее от него обаяние. Он улыбается спокойной, уверенной улыбкой, но глаза его остаются холодными и непроницаемыми.

Дэмьен Торн, сын Сатаны.

- Где ты сейчас? - тихо спросила Кэйт.

“Знаешь ли ты, что у тебя есть дочь? - думала она. - Что ей сейчас очень плохо? Может быть, ты ненавидишь ее, как и меня? Или там тебе уже все безразлично?”

- Ты меня слышишь? - спросила она вслух - и замерла, как будто в самом деле надеялась услышать ответ.

Но ответа не было.

- Я должна ненавидеть тебя, Дэмьен. Но я не могу.

Она уронила голову на стол. По улыбающимся лицам на фотографии потекли крупные слезы.

========== Глава третья ==========

Старик в монашеской рясе сидел, откинув голову на спинку скамейки. Его поза выглядела мирно и спокойно: устал человек, присел отдохнуть. Но вокруг него суетились люди в полицейской форме. Подойдя ближе, можно было увидеть, что его ряса залита кровью, а на благородном лице застыло выражение ужаса. Отец де Карло был убит несколько часов назад в двух шагах от своего монастыря.

Возле полицейского автомобиля стояли двое в форме, со значками Особого Отдела на лацканах. На старшего из них окружающие поглядывали с почтением: это был сам Ричард Грэхем, начальник Особого Отдела, человек легендарный. Второй - еще совсем молодой человек со светлыми волосами и приятным открытым лицом - был стажером.

Грэхем повернулся к своему младшему коллеге:

- Ваши соображения, Майк?

Несмотря на неподходящую обстановку, Майк Клэнси не смог удержать смущенную улыбку. Это было его первое дело, и он чувствовал себя, как на экзамене.

- Думаю, это ритуальное убийство.

- Почему?

Майк начал загибать пальцы.

- Во-первых, высокое положение покойного в церкви. Во-вторых, способ убийства - удар ножом прямо в сердце. Затем, не похищено ничего, кроме наперсного креста. И, наконец, сам нож…

- Почему нет следов борьбы?

- Убийца нанес удар неожиданно. Думаю, они сидели на этой скамейке и разговаривали. Старику и в голову не приходило, что…

Майк запнулся, ожидая, что шеф сейчас оборвет его в своей обычной манере. Но Грэхем одобрительно кивнул.

- Хорошо. Что скажете об орудии убийства?

- Трехгранный стальной кинжал, тонкий, очень острый, на вид очень старый, с костяной рукояткой в виде распятия.